- Мама, ты хорошо знаешь человека, бывшего твоим гостем, незадолго до моего появления? - спросила Элизабет и пристально посмотрела на свою мать.
- Ты его видела? Но когда, же ты успела? Впрочем, можешь не отвечать, я догадываюсь. Что ж, я хотела поговорить об этом после ужина, но раз ты затеяла этот разговор сейчас, изволь, давай поговорим. Ты хочешь знать, знаю ли я этого человека? Еще бы! Мне ли не знать его. Это Питер Пастол, старший конюх графа Бирхофа и его личный кучер. Только ему покойный граф доверял управлять фамильным экипажем. Его семья из поколения в поколение служит дому Бирхоф, думаю, и по сей день. Разве не так?
- Так, так. А он тебя тоже знает, мама? - с тревогой спросила Элизабет.
- Конечно, дорогая. Ты же знаешь, какие отношения меня связывали с графом, к слову сказать, твоим отцом. Но не волнуйся так, он меня не узнал.
- Ты уверена? - Элизабет все еще не могла успокоиться.
- Конечно, уверена. Столько лет прошло, и потом он толком и не видел моего лица, я была в капюшоне. Я всегда так одеваюсь когда принимаю просителей. Ну, что, теперь ты успокоилась? - Жанна вопросительно посмотрела на дочь. Та в ответ облегченно вздохнула.
- Скажи, мама, а зачем он к тебе приходил? Что ему было нужно?
Жанна не сразу ответила на вопрос дочери, с минуту она задумчиво смотрела на нее, потом подошла к своему "трону" и удобно устроившись на нем, сказала: "У нас появились некоторые осложнения, Бетти, которые необходимо устранить, и как можно скорее".
ГЛАВА 23
После разговора с колдуньей, Питера раздирали противоречивые чувства. Вопреки ожиданиям конюха, колдунью не удивила его необычная просьба. Она, не раздумывая, согласилась помочь ему, и попытаться вернуть к жизни, несчастную девушку. Поначалу, это очень воодушевило Питера, в порыве благодарности он даже был готов броситься перед ней на колени и целовать ей ноги. Но потом, когда он немного успокоился, ему показалась несколько странной та легкость, с которой колдунья взялась за это непростое дело, как будто речь шла о лечении насморка, а не о воскресении человека, находящегося в состоянии, то ли жизни, то ли смерти. Колдунья, даже толком не дослушала его до конца, взяла задаток и поспешно выпроводила из дома, наказав сохранять все в строжайшей тайне и ждать от нее вестей. Все это было очень подозрительно! И еще, ее голос, который сразу показался Питеру очень знакомым. Определенно он где-то его уже слышал, только где? И когда? По мере того, как Питер удалялся от дома колдуньи, в его душе росла тревога: "А правильно ли он поступил, обратившись за помощью к этой женщине, которая, наверняка якшается с самим сатаной?! И где же он все-таки слышал этот голос? И почему колдунья так тщательно прятала от него свое лицо, периодически поправляя, и без того, низко надвинутый капюшон"? Внезапно Питер остановился и замер. Несколько секунд он стоял неподвижно, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть смутные воспоминания, которые с трудом к нему пробивались из глубин его старческой памяти. "Неужели это она? Я, конечно, могу ошибаться, но голос! Сколько раз он слышал его, пока в жизни графа не появилась та, другая, которой в итоге досталось все, а ей ничего, кроме позора. Так значит, графиня была права! Ее сестра Жанна действительно ведьма?! Господи боже! Я же ей все рассказал"! Питеру показалось, что его сейчас хватит удар, тяжело дыша и с трудом опираясь на свою палку, он пошел обратно к дому колдуньи. Но не прошел он и десяти шагов, как услышал треск ломающихся сучьев, как-будто какое-то крупное животное прокладывало себе дорогу через лес. Питер сейчас же спрятался за дерево, потом осторожно высунул голову и... обомлел. Лошадь, которую он узнал бы из тысячи, вела под уздцы какая-то молодая женщина, фигура которой тоже показалась Питеру очень знакомой. "Ба! Да это же, Элизабет! Моя молодая хозяйка! А она, что здесь делает"?! Стараясь не создавать лишнего шума, Питер подкрался поближе, чтобы как следует разглядеть девушку и, когда он окончательно убедился в том, что не ошибся, калитка распахнулась и в ее проеме показалась колдунья уже без капюшона. Увидев Элизабет, она всплеснула руками, потом обняла ее и нежно поцеловала. Питера так потрясло увиденное, что он совершенно забыл об осторожности, переступая с ноги на ногу, он нечаянно наступил на сухую ветку. Раздался хруст. Питеру показалось, что этот хруст был слышен на многие мили вокруг. Он затаил дыхание и застыл как статуя, стараясь слиться с деревом, за которым прятался.
- Мама, там кто-то есть! - встревожено воскликнула Элизабет, высвобождаясь из объятий Жанны. Та, сразу посерьезнев, внимательно посмотрела в ту сторону, откуда послышался шум. Минуты две мать и дочь с подозрением всматривались в лесную чащу, как вдруг, как раз из того места, откуда раздался треск сломанной ветки, выбежал барсучонок, и, видимо напуганный видом людей, не останавливаясь побежал дальше, быстро семеня своими короткими лапками.
- Фу, ты! Напугал! - с облегчением засмеялась Жанна, - идем в дом дорогая. Я так по тебе соскучилась.
- Я тоже, мама, - сказала Элизабет и улыбнулась. Калитка, наконец, закрылась, и наступила тишина, нарушаемая только обычными лесными звуками.
Питер, не в силах был больше стоять, он медленно опустился на землю, не замечая, что садится прямо на большой муравейник. Он бы еще долго на нем сидел, оглушенный открытием, которое сделал несколько минут назад, но лесные муравьи, буквально рассвирепевшие от появления непрошеного гостя, вывели его из оцепенения. Питер поспешно поднялся и, стряхнув с себя назойливых насекомых, побрел, не разбирая дороги, прочь.
Между тем, разговор Жанны с дочерью затянулся далеко за полночь. Они настолько увлеклись беседой, что даже позабыли об ужине. Правда, беседой этот разговор было сложно назвать, говорила, в основном, Жанна, ибо в рассказе дочери, она не услышала для себя ничего, о чем бы ни знала, или не догадывалась.
- А что тебе известно, Бетти, о гибели короля? - неожиданно спросила Жанна.
- Какого короля?! - вздрогнула Элизабет.
- Гастона, естественно, - засмеялась Жанна.
- Господи! Ты меня напугала, мама. Я уж было, подумала, не случилось ли чего с Карлом? - Элизабет с облегчением вздохнула.
