- Что и требовалось доказать, - пробормотал он с некоторым сожалением, - чудес на свете не бывает.

   - Закрывайте! - приказал он слугам и, не отрывая платка от своего носа, направился к выходу.

   - Что с вами голубчик? Вам плохо? - спросил он, проходя мимо Питера, который бессильно сполз на мраморный пол и сидел с закрытыми глазами, напоминая покойника, которого почему-то решили похоронить в сидячем положении.

   - Нет, нет, ничего. Со мной все хорошо, не беспокойтесь доктор. Я просто очень любил Аннушку, - ответил конюх, не в силах пошевелиться.

   - Я понимаю, старик, понимаю и сочувствую, - доктор Штауф ободряюще похлопал Питера по плечу и вышел из склепа.

   ГЛАВА 22

   Слушая доклад доктора, король испытывал двоякое чувство, с одной стороны облегчение, а с другой стороны.... Разговор с королевским врачом, накануне отъезда в замок, все же не оставил его равнодушным, хотя он тогда и не подал вида, что взволнован. Он, как любой здравомыслящий человек, старательно гнал от себя внезапно появившуюся надежду: "А вдруг?!". Но против воли Карла эта надежда прочно засела в глубине его души. Несмотря на свое напускное спокойствие, король с нетерпением ждал результатов повторного осмотра. И сейчас, когда доктор закончил свой короткий рассказ, Карл с сожалением осознал, что надежда его испарилась, как утренний туман. Элизабет, внимательно следившая за королем, догадывалась, какие чувства его обуревают, и это ее очень беспокоило. Она и сама с большим волнением слушала доктора и испытала большое облегчение, узнав, чем закончились его исследования.

   - Ну, вот видишь Бетти, все прояснилось. Наши эскулапы успокоились, а твоя сестра, наконец, обрела вечный покой. Царствие ей небесное! Я, ведь, по-настоящему любил ее, и до сих пор в душе не могу смириться с этой потерей, - сказал Карл, и голос его предательски дрогнул.

   - А меня, меня, ты любишь Карл? Хоть немножечко? Или после смерти Анны никто из девушек не может занять ее место в твоем израненном сердце? - еле слышно спросила Элизабет, и горько вздохнула, как-будто сознавая неуместность своего вопроса. Она впервые назвала короля по имени и, нарушая все правила этикета, обратилась к нему на "ты". Сделала она это намеренно, почувствовав, что настал подходящий момент, чтобы признаться королю в своих чувствах.

   - Что ты, что ты, дорогая моя Бетти! Видит бог, сейчас у меня нет человека ближе тебя! И надеюсь, что это будет всегда!

   - Правда?! То, что ты сейчас сказал, это правда?! Господи! Как я счастлива! Знаешь, я ведь полюбила тебя, с самой первой минуты нашего знакомства! Правда, правда. Но я также, до безумия, любила Аннушку и не смела, мешать ее счастью, - при этих словах в глазах Элизабет показались слезы. Она сейчас была необыкновенно хороша в своем эмоциональном порыве и молодости подчеркивающей ее физическую красоту. И король, который хоть и был королем, но прежде всего, был мужчиной, не смог устоять перед волшебством, которым природа одарила слабую половину человечества, наделив ее способностью покорять и приручать мужские сердца. Он встал, раскрыл объятия и через секунду уста их слились в страстном поцелуе.

   Карл не стал задерживаться в замке Бирхоф и этим же вечером, вместе со своей свитой, покинул его, сославшись на неотложные государственные дела. Элизабет в этот раз не составила ему компанию, решив на некоторое время остаться в замке. Для этого у нее, по крайней мере, было две веские причины. Первая, и самая главная, ей не терпелось повидаться с матерью. Вторая, она, единственная наследница семьи Бирхоф, должна была официально вступить в свои права.

   На следующее утро, уютно расположившись перед камином, у которого так любила сиживать ее мачеха, Элизабет вызвала к себе управляющего. Глядя на беснующееся пламя, которое, казалось, стремилось выскочить за пределы каминного очага и лизнуть своим огненным языком ее колени, Элизабет внезапно почувствовала дрожь, предвестницу неотвратимого страха, который медленно, но верно проникал в ее душу, обволакивая с ног до головы. Не в силах оказать достойного сопротивления этому чувству, она вскочила с кресла и инстинктивно попыталась осенить себя крестным знамением, но пальцы не слушались ее, они скорчились в судороге, перестав подчиняться своей хозяйке.

   - Нееет!!! Нееет!!! - закричала Элизабет и в ужасе попыталась закрыть лицо руками. Но не тут-то было, скрюченные судорогой пальцы с силой впились в нежную кожу вокруг глаз, вызывая нестерпимую боль, от которой у Элизабет подкосились колени. Она издала стон и стала медленно опускаться на пол. Казалось, что ещё немного, и жерло камина, словно адское пекло, затянет её в свои недра, чтобы заставить заплатить за грехи.

   - Что с вами, ваша светлость?! Вам плохо?!

   Элизабет с трудом открыла глаза и увидела прямо перед собой лицо управляющего, который участливо смотрел на нее.

   - Нет, нет, со мной все хорошо, просто минутная слабость, я еще не совсем оправилась после болезни. Простите.

   - Что вы, ваша светлость, это вы меня простите за бесцеремонность, но я стучал в дверь, поверьте....

   - Верю, верю, г-н Риттер, помогите мне подняться, прошу вас.

   - Да, да, конечно, пожалуйста, обопритесь на мою руку, - управляющий галантно протянул свою руку Элизабет, на которую она с удовольствием облокотилась.

   - У меня к вам еще одна просьба г-н Риттер, - сказала, натужно улыбаясь Элизабет, с трудом приходя в себя, после припадка раскаяния.

   - Слушаю вас.

   - Отверните, пожалуйста, мое кресло от камина, слишком жарко.

   - Пожалуйста.

   - Благодарю вас. Прошу, присаживайтесь напротив меня г-н Риттер, нам нужно серьезно поговорить.

   - К вашим услугам, сударыня.

   - Я очень довольна вашей работой г-н Риттер, и, в связи с этим, хочу сделать вам предложение, работать у меня на постоянной основе. Не спешите отказываться, - сказала Элизабет, заметив протестующий жест управляющего.