Прошла уже почти неделя, как графиня Генриетта и ее дочери благополучно вернулись домой. Все это время в замке царила радостная суета. Шла лихорадочная подготовка к первому визиту принца. Слух о том, что Карл серьезно влюбился в одну из дочерей графини Бирхоф, мгновенно распространился среди знати. И те из них, кто знал о тощем кошельке графини, злорадно посмеивались, предвкушая ее позор. Для того чтобы достойно встретить столь высокого гостя нужны были немалые деньги, которых у графини не было. Это приводило ее в отчаяние, но рассудительная и хладнокровная Элизабет спасла ситуацию. За помощью она обратилась к банкирам-кредиторам и те, к удивлению графини, без колебаний снабдили ее необходимой суммой. В отличие от графини, банкиры прекрасно понимали, что лучшая гарантия возврата всех ее долгов, это женитьба Карла на одной из сестер и в силу своих возможностей решили способствовать этому.

   - Мама, мне нужно с тобой поговорить, - сказала Элизабет, остановив мать, с озабоченным видом, идущую в направлении кухни.

   - Но, дорогая, что за срочность? Неужели, этот разговор не может подождать? Ты же видишь, я вся на нервах! Завтра приезжает принц, возможно, он сделает предложение Анне, а у нас еще толком ничего не готово, - в голосе графини сквозило неприкрытое недовольство.

   - Мне кажется, ты все преувеличиваешь мама, - спокойно заметила Элизабет. Генриетта внимательно посмотрела на дочь.

   - Мне просто необходимо переговорить с тобой до приезда принца, это очень важно, - старшая дочь, не отрываясь, смотрела на мать и в ее взгляде графиня прочла нечто такое, что заставило ее изменить свои планы.

   - Хорошо, - сказала она, - пойдем ко мне в спальню, там нам никто не помешает.

   Спальня графини была ее любимым местом в замке и свое свободное время она предпочитала проводить именно там. Эта комната была ее тылом, цитаделью спокойствия, здесь она черпала силы для преодоления препятствий, которые периодически подбрасывала ей жизнь. После смерти супруга она обустроила ее по своему вкусу, а надо признаться, что вкус у графини был отменным. Достаточно сказать, что эскиз той самой диадемы она придумала сама, и известный ювелир, взявшийся за изготовление украшения, в процессе работы не внес ни одной поправки в оригинальный дизайн, настолько он был совершенен. Мы не будем подробно останавливаться на описании интерьера спальни, предоставим читателю самому пофантазировать на этот счет. Уделим внимание только роскошному камину, облицованному изумительным изразцом. Камин занимал, чуть ли не треть комнаты, однако не производил впечатления чего-то громоздкого, давящего, настолько изящный, почти "невесомый" орнамент облицовки отвлекал внимание от его размера. Генриетта и Элизабет удобно устроились напротив этого шедевра печного зодчества, и некоторое время, молча, смотрели на пылающий в очаге огонь. Шум дождя за окном, потрескивание дров, "разбрызгивавших", время от времени, огненные искры, наполнили комнату уютом и умиротворением, начинать разговор, тем более, серьезный, сразу расхотелось, казалось, еще чуть-чуть, и мать и дочь уснут в своих креслах, так и не начав его. Но волнение, поселившееся в душе Генриетты Бирхоф, дало о себе знать.

   - Итак, - бодро начала графиня, стряхнув с себя накатывавшую сонливость, - о чем ты хотела со мной поговорить дорогая? Надеюсь, это действительно важно.

   - Это важно, мама. По крайней мере, для меня. Я хочу, чтобы ты помогла мне.

   - В чем, дорогая?

   - Нельзя допустить, чтобы принц женился на Анне, - произнесла Элизабет, с ледяным спокойствием.

   - Чтооо? Что ты сказала! Ты в своем уме Бетти? О чем ты говоришь?! - негодованию графини не было предела, - она твоя сестра! И если ты любишь ее, то должна всеми силами способствовать ее счастью, а не наоборот! Кроме того, ты прекрасно знаешь, как нам необходим этот брак. Или ты хочешь жить в нищете?!

   - Я что похожа на человека, желающего жить в нищете? - по-прежнему спокойно спросила Элизабет, - что за бред ты несешь мама. Я вовсе не хочу, чтобы Карл сорвался с крючка. Я только считаю, что Анна это не лучший выбор для него. Ну, скажи, какая из нее королева? В лучшем случае, это будущая мать его детей, не более того. Но их еще надо родить. Я! Вот кто может быть настоящей королевой, а не домохозяйкой в золотой клетке. И я прошу тебя мама, если ты любишь меня и хочешь моего счастья, помоги мне в этом. Сделай так, чтобы он влюбился в меня и забыл Анну. Поверь, от этого всем нам будет только лучше. Если я стану королевой, роду Бирхоф не будет равных во всем королевстве и породнится с нами..., о, это будет считаться большой честью! - когда Элизабет закончила говорить, глаза ее сверкали от возбуждения. Графиня впервые видела ее такой. Да, конечно, Элизабет с детства отличалась честолюбием, стремлением быть лидером во всем, была не по годам рассудительна и хладнокровна, но то, что сейчас услышала графиня, было настолько неожиданным, что она растерялась, не зная как реагировать на сказанное ее старшей дочерью. Ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя. Она внимательно смотрела на свою дочь, как будто впервые увидела ее.

   - Ты сошла с ума, Бетти! - воскликнула графиня, приподнимаясь в своем кресле.

   - Напротив! Я совершенно точно в своем уме! И я твердо намерена добиваться своей цели, чего бы это мне не стоило. С твоей помощью или без, но я стану королевой Мармонта! Конечно, с твоей помощью это было бы проще, но...

   - Замолчи! - перешла на крик графиня, - Довольно! Хватит молоть чушь! И вообще, за кого ты меня принимаешь?

   - За человека, обладающего необычными способностями. Ты думаешь, что твоя ворожба перед поездкой во дворец прошла незамеченной? Может быть, для всех это было и так, но только не для меня. И надо признать, что у тебя неплохо получилось. В одном только вышла нестыковочка, принц, к сожалению, обратил внимание не на меня, а на Анну. Но я уверена, что ты при желании, можешь это исправить.

   Элизабет говорила спокойным назидательным тоном, каким обычно говорят школьные учителя, воспитывая своих подопечных. На графиню жалко было смотреть, казалось еще чуть-чуть и ее хватит удар. Она судорожно открывала и закрывала рот, как будто ей не хватало воздуха, лицо ее покрылось красными пятнами. Элизабет не на шутку перепугалась, увидев, какой эффект произвели ее слова на мать. Она бросилась к ней, и срывающимся от волнения голосом, запричитала: " Мама, мама успокойся, ты меня не так поняла, я тебе все объясню. А пока, выпей воды". Дочь встала, подошла к камину, на котором стоял графин наполненный водой, налила полный стакан и протянула его матери. Трясущимися руками графиня Бирхоф взяла стакан и большими глотками осушила его, вернув пустой стакан дочери, она в изнеможении откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. В спальне воцарилась тревожная тишина. Элизабет бесшумно подошла к креслу, где сидела Генриетта и села у самых ее ног, прямо на пол. Внезапно, графиня открыла глаза и резко выпрямилась. Увидев ее лицо, Элизабет сначала в испуге отпрянула от матери, потом вскочила на ноги, да так быстро, что едва не упала навзничь. Испугаться и, в самом деле, было от чего. Перед ней в кресле, сидел чужой человек, абсолютно непохожий на графиню. На Элизабет смотрела женщина, лицо которой превратилось в подобие посмертной маски. Мертвенно бледная кожа, плотно обтянувшая череп, обнажила все его нелицеприятные анатомические подробности. Глаза, превратились в два бездонных, черных колодца, а изо рта, приоткрытого в зловещей улыбке, выглянули отвратительные желтые зубы, напоминающие частокол. Пальцы рук графини вытянулись и стали похожи на щупальца спрута, а вмиг почерневшие ногти превратились в когти и, с нечеловеческой силой, впились в подлокотники кресла.