Опустилась с носочек и машет из стороны в сторону, отказывается. Смотрю на полные губки, шевелятся, но не слышно ничего. Наклонился сильнее, может разрушится барьер, если скажет чего хочет.

– Есть доктор в другом городе, более компетентный, мама хотела нас с ним связать,…не успела.

Смотрю в испуганные глаза, вся дрожит, напряжена, тяжело видимо даётся.

– Хорошо, дома покажешь.

Выдохнула, меня оббежала и назад в машину запрыгнула, как маленькая лань. Настроение поднялось, что редко случается в последнее время. Сажусь за руль, обернулся. Сидит дочка, пристегнулась, в мое сиденье смотрит, снова в себе.

Много раз видел, как она в себя уходит во время разговора с женой. Верочка тогда рядом садится и гладит ее. Меня это злило. Нет, не ситуация, а та беспомощность, как помочь, как вытянуть ее оттуда.… Слабым не привык себя чувствовать.

Не хватает в такие моменты жены. Помню, как родила мне сына, счастье в ее глаз никогда не забуду. Но длилось оно не долго, знал, что детей много хочет, а я не против. Да только осложнения после родов, поставили бесплодие. Лечились, пытались. Я смерился, сын все-таки есть, здоровый, что ещё нужно? Но Вера непреклонна, долго уговаривала усыновить.

Говорит «Дочку хочу». Плакала, а сын то уже большой. Тогда удочерили Юлю, ей тогда четыре уже было. Жена святилась и про детей молчала. Правда, не долго. Но и уговаривала дольше, год за годом. А у меня в бизнесе проблемы, давят, сломать хотят, подмять. Со временем все равно уговорила.

Когда пришли в приют, директор папки с детьми открывала. Улыбалась, детей нахваливала. Решили подумать еще и ушли. Дома выбрали, мальчика, три года, глаза карие, волосы черные, спокойный и разговорчивый. Но когда вернулись в приют, я увидел ее.

Маленькая, в угол забилась, голову в коленки уперла, но не плачет, волосы по бокам висят, серебром переливаются. Показал Верочке, та подошла, присела и позвала девочку.

После сомнений не было. Хочу ее в дочки! Личико белое, светится, глаза большие, голубые, как бескрайнее небо, губы пышные, носик маленький. Как необычная кукла на прилавке, уникальная. Смотрит на жену с тревогой, молчит.

В папках ее нет, запомнил бы. Пошел к директрисе, выяснить почему девочки нет, может уже удочеряют. Надо успеть опередить, кому надо денег дать. Директор встретила с улыбкой, в глаза заглядывает, чуть бы лужицей не ложится. Усмехнулся, привычно, да только жену люблю.

Тогда выяснил, почему девочки нет. Темная история. Ее уже хотели в специальное учреждение направить. Девочку нашли на окраине города в отрешенном состоянии. В милиции по базе проверяли, но толку нет, а девочка молчит, и слова не говорит. Тогда оформили временное опекунство, прошли все необходимые процедуры и удочерили.

Так и забрал ангела, да только боялась она меня, от сына шарахалась. А вот с Юлей- колокольчиком подружилась. Сама молчит, но ее слушает, в игрушки играет. Вера вокруг крутится, та ей улыбается, сердце щемит от такой картины.

Искали специалиста, меняли их как перчатки, продвижения мизерные, в школе ни с кем не разговаривает. Пришлось директора спонсировать, чтобы переводить не смела. Так-то она учится хорошо.

Вера незадолго до гибели снова о детях заговорила. Возраст позволял ещё усыновить, да только после пули здоровье уже не то.

Приехали, только успел остановиться, как выбежала и скрылась в дверях. Облокотился на спинку, устал, глаза закрыл. На работе тревожно, конкуренты зашевелились, беззаконники давят. Сын осваивается, изменила его Англия, серьезным стал, хватку приобрел. Юлька на него глаз положила, разберутся, нет смысла пока вмешиваться. У меня и с малышкой забот хватает.

Открываю глаза. Ангел мой стоит, смотрит на меня своими океанами, не решается позвать.

Аля

Выбежала из машины, на душе радость, папа согласился. Моя первая победа. Страшно было, но я смогла сказать.

Бегу по лестницам наверх. Мягкий удар, откидывает назад и чувствую, что лечу вниз, пока меня не хватаю за плечи, и тянут на себя. Всего миг, а перед глазами все пролетело. Страшно.

Стою прижатая, запах нос щекотит, лёгкий миндаль с корицей и ещё что то. Понять не могу. Поднимаю глаза, брат Иванушка. Внутри все цепенеет, паника поднимается. Смотрит на меня, держит больно, синяки, наверное, будут. Хочу шагнуть назад, сильнее прижал.

– Сзади лестница, упадешь!

Голос бархатный с хрипотцой. Пошевелиться не могу, страх сковал, пальцы леденеют, в голове бежать, бежать, как набатом.

Тянет к себе, делает шаг и отпускает. Смотрю вниз на кеды, любимые, мама подарила. Смайлики зелёные, шнуровка жёлтая, радужные.

Поднимаю взгляд, никого, страх отпустил. Как будто ничего и не было. Надо идти, папа ждёт, наверное. Забегаю в комнату, на столе мой ноутбук, беру и иду назад, уже внимательней. Папы нигде нет, выбегаю на улицу, в машине ещё. Подошла и страх снова. Постучать? Позвать? Минута так и проходит. Может, уснул? Храбрее Аль, не цепеней, вдох…

Папа глаза разомкнул и меня увидел. Открыл дверь.

– Что принесла?

Смотрит на меня как на зверушку,  от этого страшнее только. Протягиваю ноут.

– Пойдем в дом, покажешь, что у тебя там, а то скоро дождь пойдет.

Смотрю на небо и правда облака черные, хмурятся, волной изгибаются, а вот на душе спокойнее от этого. Люблю дождь.

Что-то теплое касается руки. Папа стоит, в глазах усталость и тревога. Наверное, снова ушла в себя. Меня это тревожит. В школе из-за этого все меня избегают, даже учителя смеются. Но я терплю, знаю, что пугаю.

Идём в дом, и там показываю специалиста. Оставила папу изучать, сам решит, он у меня умный. А в душе надежда на лучшее, что буду как все. Свободная от страха и цепенеть перестану, в себя уходить не буду. Так хочется верить.

Пять лет спустя.

Улучшение на лицо, как говорит папа. И он прав, конечно, не идеально как хотелось бы. Павел Матвеевич, специалист, что нашла мама, оказался молодым и перспективным психотерапевтом, который не боится экспериментировать с пациентами и мой случай его дико заинтересовал.

Первые полгода мы виделись каждую неделю, но улучшений не было. Тогда решились на его эксперименты. Дистанционное общение и не только с психологом, но и с учителями. Так действительно было лучше, быстрее усваивала информацию и окончила школу на год раньше с красным дипломом.

Когда папа увидел, что общение действительно возможно через приложения, подключился к нашему способу общения. Так я начала узнавать своего отца.

Павел Матвеевич объяснил, что страх проявляется при ощущение некой опасности непосредственно прямого контакта. Я, конечно, стеснялась общаться, но страха и оцепенения не было. Но периодически уходила в себя.

Спустя год доктор решил внедрять прямое общение. Я очень волновалась, но зная людей, с которыми общалась, заставляла в себя верить. Психолог начал приезжать раз в месяц. Статный мужчина, немного отросшие русые волосы, правильные черты лица, худощав, очки постоянно сползали на кончик носа, и он их поправлял мизинцем, что меня смешило. Не могла первое время сдержаться, от того, как он это надменно делал, на что получала снисходительную улыбку. Сейчас видимся редко, чаще по телефону, когда у меня приступы оцепенения, паники или страха. В режиме дня и ночи.

Со временем круг общения расширялся. Страх был, но я училась его контролировать. Юляшка первое время принимала активное участие, но поссорившись, очередной раз с отцом съехала на квартиру, подаренную папой, и все реже звонила, ссылаясь на занятость.

А вот с братом наоборот. В моей экзекуции не участвовал сначала, много работы. Пока Павел Матвеевич не дал задание самой первой подойти к кому ни будить и затеять беседу. А я что, я могу, я сильная и с этими мыслями подошла к брату.

Помню, как он удивился сначала, потом начал хмурится, что только пугало меня и уверенность заменялась паникой и страхом. И когда я решила делать ноги, Ваня решил поддержать беседу. Так я обрела действительно брата.