– Икар, это же просто потрясающе!

Хотела добавить, что его память начала возвращаться, но Икар перебил:

– Попробуй сначала, а потом нахваливай. – В серых глазах парня плясали смешинки.

Как же он мне нравился такой: весёлый, расслабленный и невозможно счастливый!

Я поспешно пригубила угощение.

– Ты прав! Вкуснятина. А что ещё ты любил в детстве?

– Золотистый виноград и звёздчатые ягоды… – быстрый ответ и потрясённый взгляд.

– Вот видишь! Начинаешь вспоминать! – Я залпом допила сок, подхватила пару груш, сунула Икару в руки чашу с земляникой и скомандовала: – Идём!

Площадка для медитаций оказалась пустой, так что я сгребла все коврики и устроила нам с Икаром мягкую лежанку. Мы неспешно угощались земляникой, смотрели на звёзды, а я забрасывала Икара вопросами в надежде, что он вспомнит что-нибудь ещё.

– Любимое время суток?

– Утро! А у тебя?

– Сумерки.

– Слышал, в Сумеречье не бывает ясных дней.

– Это из-за лилового тумана. Он поднимается высоко над землёй и окрашивает всё в бледно-сиреневый цвет. Зимой то ещё зрелище. Розоватый снег покрывает землю, а лёд, сковавший ров вокруг замка, кажется тёмно-фиолетовым. Даже небо из привычно голубого становится лавандовым.

– Красивый край. – Икар забросил руки за голову и уставился в небо. – Ты там выросла?

– Я там росла…

Мой ответ породил неловкую паузу в разговоре. Икар заметил, что я ушла от прямого ответа, но уточнять не стал, просто замолчал. Мне тоже было неловко. Выходило, что я не доверяла Икару до конца, хотя мне было так хорошо и уютно в его компании.

– Так, значит, ты у нас любитель земляники…

– Не только. – Внезапно Икар перекатился на бок и навис надо мной. – Я просто обожаю поцелуи со вкусом земляники.

Я непроизвольно облизнула пересохшие губы. Икар смотрел так, что становилось жарко. Глоток освежающего ягодно-грушевого нектара точно не помешал бы.

– Не понимаю… – еле слышно прошептала я, когда Икар уже склонился к моему лицу.

– И что смущает? – Вместо того чтобы меня поцеловать, он отбросил волосы с моего лба и теперь обрисовывал кончиком большого пальца дуги бровей.

– Я же страшная! Угловатая. Нескладная. У меня нос длинный и острый, а подбородком можно ставить синяки. Я…

– Ш-ш-ш… – Икар приложил палец к моим губам. – Ты отзывчивая. Не задумываясь придешь на помощь и только потом прикинешь, во что это обойдётся. А возможно, и вовсе не станешь что-то прикидывать. В тебе нет расчетливости. – Мои губы скептически изогнулись, и Икар со смешком добавил: – Умение торговаться не в счёт. Ты просто знаешь себе цену. Солнечная девочка… Ни разу не видел, чтобы ты вешала нос из-за возникших трудностей…

– А смысл его вешать? Проблемы от этого не рассосутся.

– Вот и я об этом же. Без тебя я бы давно пропал. Ты мой светоч, моя шианирэль.

– Шианирэль? – Я села настолько резко, что Икар едва успел увернуться от удара макушкой в подбородок. – А ну-ка переведи!

– Путеводная звезда, – парень нахмурился и озадаченно потёр переносицу. – Ничего не понимаю.

– А я понимаю…

Завтра же свяжусь с эссиром Ройсом, пусть притащит томик эльфийских стихов. Уверена, Икар нас всех очень удивит.

Вот Тьма! Если Икар светлый эльф и его привел в ШИП мой отец…

– Икар, тебе никогда не казалось, что ты видишь в зеркале не себя, а кого-то чужого?

– Нет. Откуда такие мысли?

– Да так… Элмар раскопал, что тебя определил в ШИП Эдриан Сатор.

Вот не собиралась вываливать всё прямо, но не удержалась. Мысль, что Икар скрытничал, не давала покоя.

– Сатор?! Тот самый? Постой, это же твой отец! – Киваю в ответ. Икар озадаченно хмурится. – Так вот кто мой спаситель. Он представился Палином. Это его второе имя? Постой, ты считаешь, что я знал всё это время и молчал?

– Вроде того.

– Нет, Динара, всё было совсем не так.

Икар не помнил свою прежнюю жизнь. Его первое чёткое воспоминание было связано с моим отцом и нескончаемой болью. Ноги и руки Икара были сломаны в нескольких местах. Отец подобрал его на дне ущелья, в которое Икар спрыгнул, когда бежал из военного гарнизона. По крайней мере, эту версию отец озвучил Икару.

– Палин, то есть Сатор, выходил меня, а потом тренировал, выясняя, какими видами оружия и магии я владел. Думал, он хочет, чтобы я стал его телохранителем, а он привёл меня в ШИП. Обещал навестить через полгода и пропал. Слышал, Эдриан Сатор погиб.

– Его не стало прошлой зимой. Всего год прошёл, а кажется, вечность миновала.

– Я сожалею. Иди ко мне. – Икар раскрыл свои объятия, и я очутилась в кольце надёжных рук. Тепло его тела помогло отступить нервной дрожи, прогнало холод из груди. – Ты не одна. Помни об этом.

– И ты. Я рада, что мы нашли друг друга.

А потом Икар меня всё-таки поцеловал. Его губы хранили вкус земляники, нежные, осторожные, они не давали снова укрыться за иллюзией. Я плакала, но осознала, что реву, только когда Икар начал поцелуями собирать влагу с моих щёк.

– Не такая уж я и солнечная.

– Всех временами накрывает ненастье. Нужно лишь переждать непогоду. И сделать это проще, если рядом есть тот, чьё сердце греет любовь.

Признание Икара застало врасплох. Знала, как он ко мне относится, но стоило словам прозвучать, как я совсем растерялась.

– Я… я не уверена, что сейчас готова ответить тебе тем же. Понимаю, это нечестно…

– Тише. Ничего не говори. Не нужно торопить приход лета там, где стоит вечная весна.

И снова моих губ коснулся мягкий поцелуй, я же ответила механически. Внутри всё оборвалось. Икар сам не заметил, как использовал пословицу светлых эльфов.

Ночь породила новый кошмар. Войский вызвал меня в ванную, предупредив, чтобы я орала потише. Лучше бы он мне кляп выдал! Вот как можно сохранить хладнокровие, когда шагаешь в небо?!

Спящий Икар создал вокруг себя иллюзию гор. Его кровать стояла на узком выступе, а в паре шагов разверзлась пропасть.

– Мы не провалимся. Это же иллюзия, – прошептала я, старательно вжимаясь спиной в горный склон.

Войский тихо хмыкнул и пнул небольшой камень, тот с гулким эхом покатился вниз.

– Иллюзия, – едко подтвердил он. – Но с последствиями.

То есть, сорвавшись в пропасть, мы испытаем тот же букет эмоций и ощущений, что и Икар во время падения. Это был не просто ночной кошмар, Икар воссоздал своё воспоминание.

– Знаешь, не нравится мне эта пропасть.

– А мне не нравится ваша связь с Икаром. Что? Только не говори, что до тебя до сих пор не дошло. Икару стало хуже, как только вы начали обмениваться магией.

– Сама вижу. – Я присела на край кровати. – Икар, доброй ночи, улётного сна…

Едва различимый шёпот, раздавшийся из глубины ущелья, заставил вздрогнуть, но в сторону пропасти я не повернулась. Вместо этого решительно склонилась к губам Икара.

– Войский, не подглядывай.

– Делать мне больше нечего. У меня тут представление поинтереснее. Шустрее целуй этого спящего принца, или придётся и мне подключаться! Что? Это лучше, чем знакомство с нашим очередным соседом снизу.

– Икар, проснись, или тебя Войский поцелует, – нервно хихикнула я, а потом смех замер на моих губах.

Я вспомнила слова лорда Льена. Эльфийские оракулы были уверены, что Тёмный Альянс выкрал младшего принца правящего дома. Наш главнокомандующий считал претензии ушастых полнейшим бредом. Я же не понимала, во что верить. Папа перед смертью курировал чёрных драконов. При чём тут светлые эльфы?!

– Войский, нужна твоя помощь!

– Сама не справишься? – уныло вопросил Георг, и да, глаз у него слегка задёргался.

Ага! Вот такой он, доброволец нерешительный!

– Сможешь вскарабкаться вверх по склону?

– Хочешь проверить, долбанусь ли я головой о потолок?

– Нужно запомнить местность. Эти горы сыграли важную роль в прошлом Икара, я хочу разобраться, где мы очутились.