— Да тебе-то что? Зану-уда! Наложил Заглушающее на самом интересном месте! Наш Герой так стонал… Могу поклясться, что следующим после «да» с его губ сорвалось имя! Разве тебе не интересно, кого он так страстно натягивает во сне? Мы могли бы, ну, понимаешь, помочь ей обрести своё счастье… Ну, или хотя бы крепкий член Избранного… — Лонгботтом сильно покраснел и ещё сильнее разозлился. Слова Симуса вызвали в нем какую-то небывалую ярость. Он взмахнул палочкой, и воздух заискрился от силы заклинания.

— Я сказал, оставьте его в покое! — голос прогремел, несмотря на то, что парень даже не пытался кричать. — То, что для тебя невинная шутка, для другого — личная жизнь!

При слове «невинная» Рон совсем неприлично заржал, и выдал что-то типа «Ну, так и поможем ему расстаться с невинностью», но фраза утонула в треске магии, и рыжий оказался отброшенным к противоположной стене потоком сияющего воздуха. Он открывал рот, как рыба, ни слова не произнося, будто у него украли звук. И только сейчас Гарри понял, что это было за заклинание. Простое Силенцио, просто невероятно мощное. Теперь стало ясно, и почему Панси сдалась перед напором Невилла, и почему другие студенты стали к нему по-другому относиться. Как-то более отстранённо и холодно.

Что делать с увиденным Гарри не знал, но притвориться снова спящим не получилось бы. Его защитник повернулся и увидел, что на него смотрят зеленые глаза, отчего смутился и отвел взгляд. Вся его воинственность и злость развеялись. Он легко вскочил на свою кровать, задернул полог и наложил чары. Гарри каким-то шестым чувством понимал, что подойди он к его кровати, чары пропустят его. Но Невиллу нужно было время. А ему нужно было привести Рона в чувство. Устранив беспорядок, со второго раза сняв Силенцио с друга, Гарри молча вернулся в свою кровать. Ему было, о чём подумать.

====== Глава 4 ======

Рождественский бал в этом году решили устроить для всех, а не только для тех, кто остаётся на каникулы в Хоге. Поэтому его запланировали на последний вечер учебного семестра. Гарри был несказанно счастлив, что сможет поздравить всех своих друзей лично. Конечно, не в Сочельник, но вручать подарки и видеть счастливые лица их получателей намного веселее, чем просто отправлять письмо совой. Он в этом году решил остаться здесь, несмотря на более чем настойчивое предложение Уизли. Во-первых, он неловко чувствовал себя с Роном. Нет, они не ссорились. Они просто не общались. Во-вторых, ему было откровенно плохо рядом с большим количеством людей, в число которых, кстати, входила и Джинни. Кроме того, Гарри не знал, как отреагирует на Молли и всех остальных. В-третьих, Герм и правда окончательно разругалась с Роном, и оставить её одну Гарри никак не мог. Зато Панси теперь перестала становиться причиной, по которой Гермиона улетала со скоростью света, чтобы не было очередного повода выслушивать претензии своего парня. Было ещё и в-четвертых. Оставались, в основном, слизеринцы, которым некуда было идти. И не слизеринцы, которым некуда было идти. И очевидно, что вторые винили и третировали бы первых за то, что им некуда или не к кому уехать на праздники.

Впервые оказавшись перед лицом безграничной свободы в выборе подарков, когда ни одна неприятная мысль о Волдеморте не омрачала его настроение, Гарри подошёл к этому действу с неудержимым энтузиазмом. Некоторые он заказал уже в конце сентября, некоторые ещё только приобретались, но юноша предвкушал вечер, когда он сможет их все подарить, с особым трепетом. Он даже купил подарок Панси. Ну, не то, чтобы купил… Подкупил…

На сам бал Гарри не очень хотел идти — опять была велика вероятность, что он свалится у всех на глазах. Но он решил, что ничего страшного от пары пуншей не случится. Его почему-то совсем не беспокоило собственное состояние здоровья. Поэтому он не понимал какого-то несколько печального внимания к нему Гермионы — с каждым днем девушка становилась всё грустнее, будто теперь она ждёт чего-то неизбежного, чего-то плохого. Ну, даже если он умрёт, не так уж это и страшно. Он уже так делал. Там его ждут его любимые. А здесь… Только в царстве Морфея он может приблизиться к ним… С приходом зимы и этих странных трепетных счастливых снов Гарри незаметно для себя погружался в депрессию. Ему хотелось постоянно спать, чтобы быть ближе к любви и радости в глазах, к нежности рук, которых наяву он не увидит никогда. Поэтому подарки он выбирал, как в последний раз.

На балу было и радостно, и не очень. Невозможно было не вспоминать тех, кто здесь тоже должен был быть. Это первое Рождество без любимых, оно всегда самое тяжелое. Поэтому Гарри решил не медлить, и под какую-то странную музыку, льющуюся, казалось, прямо с неба, вручил Рону его подарок — нефритовые шахматы. Ему хотелось верить, что друг оценит их как память о дорогом человеке, а не как несколько тысяч галлеонов. Этот набор был сделан на заказ. Каждая фигурка имела черты кого-то из их знакомых. Герми, не захотев дожидаться Сочельника, получила портключ на неограниченное количество посещений Сорбоннской Библиотеки Святой Женевьевы. То сияние, что он увидел в её глазах, стоило потраченного времени. Он почти месяц уламывал Министра и Сэра Якоба — смотрителя одной из самых крупных магических библиотек Европы. А настройка портключа — это вообще отдельная тема… Дин, Симус, и ещё пара ребят получили сертификат на крупную сумму во Всевозможных Волшебных Вредилках. И отчасти это было подарком и Молли и Артуру. Потому что Джордж согласился принять от Гарри небольшую сумму для найма персонала и продолжить их с Фредом дело. И даже с удовольствием позаимствовал идею подарочных сертификатов. Гарри каждые несколько дней разговаривал с ним, предоставил доступ в фамильную библиотеку Блэков под визги и вопли Вальбурги. И к Рождеству Джордж расскажет родителям о его грандиозной затее с сетью магазинов. Он всё так же редко улыбается, он всё ещё ждет, что кто-то продолжит его фразу. Он всё ещё не спит по ночам. Но он старается. И у него получается. Шаг за шагом.

В бальный зал влетела сова и принесла Гарри письмо. Долгожданное и бесценное.

— Джинни, это тебе! — парень протянул ей послание.

— Но на нём твое имя! — она непонимающе потянулась за конвертом через стол, пока Гарри гладил сову и угощал её печеньем.

— Да, но это твой подарок. Открывай!

Девушка с энтузиазмом стала разворачивать письмо, когда к Поттеру с поразительной решимостью в глазах направился Невилл. Уже подходя, он серьезно начал:

— Гарри, мне нужно поговорить с тобой о… — его перебил визг младшей Уизли.

— Гарри, спасибо, Мерлин-Мерлин-Мерлин, спасибо. Я тебя сейчас же расцелую, — она стала протискиваться между рядами стульев, желая исполнить свою угрозу, когда Нев схватил его за плечи и развернул к себе. Было видно, как ему трудно дается стоять на ногах. Над верхней губой выступила испарина, он часто дышал, а глаза его лучились теплом и болью:

— Гарри, это очень важно, ты по… — тут он побледнел и упал на колени перед другом, заваливаясь на бок. Джин, не видящая этого за спинами студентов, уже схватила его за локоть, чтобы и правда поцеловать, но её руку перехватил и убрал неизвестно откуда взявшийся Малфой. Гарри, почувствовавший внезапно накатившую непонятную слабость, тут же пришёл в себя на волне адреналина, не иначе, и бросился помогать Невиллу. Как ни странно, его руку Малфой тоже убрал. Джинни, громко возмущавшуюся и некрасиво кривящую лицо, не подпускала к Герою Панси.

— Ты и сам хочешь сдохнуть, и его убить, да? Странно ты себя ведёшь для гриффиндорца! У вас вроде самопожертвование в почете, а эгоизм наоборот…

— Что ты несёшь, Малфой?! — Гарри опять не понимал, с чего блондин делает такие выводы, но его вцепившаяся в плечо рука не давала прикоснуться к другу, нуждающемуся в помощи, и было не до странностей этого чудика. — Ему нужно помочь!

— Вот именно, а ты пытаешься его убить. Убери от него руки, и пусть вон эти, — он кинул взгляд на Симуса и Дина, — его отведут. А ты отойди, только хуже делаешь!