А вот информацию об ответе на признание долга, данном ему Малфоем, он долго обдумывал, и раз уж Панси не хотела помочь, он решил проштудировать библиотеку сам. Как оказалось, сами залы и помещения библиотеки не влияют на его состояние здоровья, потому что он просидел там всю ночь, так и не удовлетворившись ответами. Заявляться к Гермионе с таким вопросом он не хотел. Непонятно, почему именно. Но всё же. Герми и так присматривала за Роном и Джинни.
После войны они с Джин так и не сошлись. И это было самым первым, самостоятельным и однозначно правильным поступком с его стороны. Ничего не делать по отношению к ней. Ему было жаль, что она до сих пор ни с кем не встречается, но он больше не мог притворяться. Джинни приняла эту новость спокойно, хотя немного не так, как ожидал Победитель. Она то ли думала, что он перебесится и вернётся к ней, или женится на ней чуть позже, когда захочет детей. Их совместное будущее она под сомнение не ставила. Тем не менее, сейчас никого не искала исключительно из-за учёбы, а не в глупой попытке хранить верность своему единственному. Она искренне верила, что Гарри от неё никуда не денется.
Сам же Герой на это отвечал настороженно-оптимистично. Когда-нибудь ей захочется тепла и настоящих отношений. И он был уверен, что она их найдет. Он просто физически не мог дать ей того, что ей было и будет нужно. Поэтому он был уверен в своей позиции на все сто.
А вот беспокойство за Малфоя с их внезапной, но такой вдохновенной встречи росло с каждым днем. Ему было боязно посмотреть однажды на его лицо и увидеть следы нездорового недосыпа или ещё чего-то ужасного. Но он ежедневно инспектировал его состояние и с жестоким удовлетворением отмечал его прекрасный внешний вид и абсолютное безразличие к собственной персоне. Больше Малфой ни словом не обмолвился о том, что произошло. Ну, встретились случайно, ну, покатались вместе на одной метле, ну, извинился Малфой за эту встречу больше раз, чем за все свои предыдущие годы вместе взятые. На этом всё!
Гарри принимал ситуацию такой, какая она есть. Он уже сделал всё, что мог. Публично озвучил благодарность Малфою, подняв его авторитет и напомнив некоторым, особенно забывчивым личностям, что тот сделал много больше для победы, чем те самые забывчивые. Предложил помощь, когда заметил, что что-то неладное с ним творится. Естественно, предложение было отклонено, молчаливо, грубо и безапелляционно, а навязываться он не хотел. Так что, к своему удивлению, он почти приятельствовал со своей протеже, но даже не здоровался с Принцем. Что не мешало ему волноваться… Справедливости ради, к слизеринцам действительно почти не цеплялись, и Гарри чувствовал, что больше, чем он сделал, сделать просто невозможно.
Рождество стремительно приближалось. И если начало декабря для Гарри прошло на эмоциональном и физическом подъеме, то ближе к праздникам, когда каждый норовил поделиться своими планами и утащить его в свою компанию, он снова стал испытывать недомогания. Он почти не вылезал из гриффиндорских спален, появляясь только на уроках. Джинни и Гермиона приносили ему задания и лекции с тех предметов, которые он проспал или пропустил, передавая через Невилла. Тот уже месяц ходил грустный и печальный. Но поручения девушек всегда выполнял. Каждый раз, когда ему нужно было подойти к Гарри, скорбь всего еврейского народа отображалась на его лице, и он, делая видимые усилия над собой, приближался к его постели, чтобы через минуту пойти улечься к себе. Даже на объяснения Невилл часто не находил сил, потому девочки, в очередной раз недовольные невыполненными заданиями, однажды ворвались к ним в спальню. Они, наверное, рассчитывали увидеть, что парни занимаются бездельем, но застали весьма неоднозначную картину.
Рона не было, как всегда впрочем, а Невилл лежал на кровати, всматриваясь в диагональный кристалл. Такой же стоял рядом с Поттером. Гарри пытался разобраться в сложном составе Зелья Прозрачности, а Лонгботтом пояснял, как выглядит и какие свойства имеет каждый из ингредиентов.
— Невилл, это что — пространственный транслятор? Это же очень дорого! Где ты его взял? — Джинни со свойственным ей энтузиазмом стала рассматривать предмет в руках друга, чуть ли не ложась на его кровать.
— Купил.
Гарри его поддержал:
— Да, доставили только неделю назад. Круто, да?
— Да, — скептически заметила Герми, — только их используют, если не ошибаюсь, когда нет возможности увидеть что-то лично. А вы лежите в одной спальне! Зачем так бессмысленно использовать его ресурсы? Это что еще за игры?
— Герм! — Гарри поразился, как остро подруга отреагировала на такую сущую ерунду.
— Я думаю, — Невилл сказал немного с вызовом, — что сам могу решать, как распоряжаться своими вещами. Согласна, Гермиона?
— Невиллу просто немного нехорошо в последнее время. Да что ты взъелась-то? Скоро Рождество! Нужно радоваться!
Гермиона тут же нахмурилась, пытаясь понять, не связано ли недомогание Невилла с обмороком Гарри. В голове её зашевелились шестеренки, потому она выключилась из беседы, застыв посреди комнаты. Так теперь часто бывало. После войны она могла уйти глубоко в себя и не реагировать ни на кого, пока её лицо не озарится каким-то выводом. Потерять родителей было для неё очень сложно. Но говорить об этом с Гарри, у которого было ещё меньше родительского тепла, или с Роном, который и вовсе…
— Не обращай внимания, Гарри, просто они сегодня с Роном окончательно разругались,— Джинни уже хотела пересесть к нему на кровать, как делала обычно, но Невилл что-то ещё сказал про этот свой жутко дорогой, но так вовремя пригодившийся прибор, и девушка осталась, давая возможность Гарри притвориться, что он устал и заснул. Общение с Джинни действительно выматывало просто зверски. Спустя пару минут он и правда отключился.
Ему снился очень волнительный сон. Он стоял у красивого розового куста, его руки были крепко сжаты в ладонях самого нужного ему человека. Он почувствовал легкие теплые прикосновения магии к своему лбу. Кто-то что-то произнес, и Гарри склонился ближе к своему визави.
— Ответь, Гарри. Сейчас нельзя молчать! — глаза, полные надежды и любви, призывали что-то ответить, но он не слышал вопроса. В мыслях возник образ, как они несколько часов назад жарко и страстно целовались, не смея прикоснуться друг к другу, зная, что за дверью их ждут друзья.
Он шептал: «Да, да, ещё, ещё ближе…» Самые теплые и трепетные слова срывались с его языка, а возбуждение так нарастало, что шумело в ушах. Он стонал уже в голос, пытаясь остановить и остановиться, но не мог.
Тёплые нежные глаза вновь пристально вгляделись в его лицо. Гарри на этот раз услышал вопрос:
— Вы согласны?
— Да!.. — Имя сорвалось с губ так неожиданно и желанно, естественно и так волшебно… Гарри задохнулся от ощущения обезоруживающего счастья. Он буквально тонул в нём, и ему было совсем не страшно.
Такие сны стали сниться ему относительно недавно. Если в начале учебного года всё сводилось к крышесносящему безудержному сексу, то ближе к концу октября секс становился всё нежнее и чувственнее, а с приходом первого снега и вовсе его дыхание сбивалось не от дикого оргазма во сне и наяву, а от всепоглощающей любви и трепета.
От остроты ощущений Гарри проснулся. Оказалось, ещё совсем не поздно, хотя он снова чувствовал прилив сил и готов был к новым завоеваниям бесконечного списка ингредиентов Зелий. Осмотревшись, он заметил, что полог его не закрыт, но звуков вокруг он не слышал. Его осенило: Джинни пришла с Гермионой, а потом он заснул, не наложив Заглушающие и Охранные чары на полог. Кто-то позаботился о нем… Он наложил Фините на свою кровать, и в его мир ворвался громкий взрыв хохота.
— Это не ваше дело! Он и так сделал для вас слишком много! Вы можете просто оставить его в покое?! — Невилл ожесточенно взмахивал палочкой, отбивая от его полога заклинания. Казалось, он рвался встать спиной к кровати, чтобы грудью защищать Гарри от посягательств на его личную жизнь, но что-то сдерживало его, и он не мог подойти поближе. Поэтому сражался издалека.
