Вряд ли можно более отчётливо показать, как надо и хочется сказать много, но сделать это не получается. Хотя эта песня появилась значительно позже, изложение её содержания наглядно отражает выстраивание речи человека со слабым знанием языка, имеющего недостаточный запас слов. Иосиф много об этом слышал от родителей, родственников и сам кое-что успел застать из того, как это выглядело в жизни. Нельзя не сказать, что у беженцев хватало чувства юмора, чтобы самим иногда посмеиваться над собой и даже сочинять по этому поводу различные шутки и анекдоты.

В ходу был анекдот: приходит еврей в чайную, хочет попить чая, а как заказать один стакан – не знает: ему это слово знакомо только во множественном числе. Подумав, он подзывает официанта и делает заказ: «Принесите два стакана чая и один моментально уберите назад».

Таких шуток было немало, автор слов приведенной выше песни, надо думать, постарался сочинить одну из них. Шутки смягчали сложности, создаваемые языковым барьером, но неприятных последствий от этого не становилось меньше. Конечно, с течением времени люди лучше осваивали и начинали более свободно общаться на ставшем для них более близким русском языке. Для очень многих, особенно – для следующего поколения, русский язык стал родным – помогал в общении, получении образования, решении всех жизненных вопросов. Однако пришло это по истечении немалого промежутка времени, а многие годы плохое владение языком было поводом для насмешек и усиления антисемитских настроений. Тем не менее антисемитизмом были заражены не столько рядовые граждане, сколько сама династия и правящие верхи. Поэтому бежавшие евреи на новом месте оказались в более спокойной обстановке, освободившись от постоянного страха за свою жизнь, угрозы подвергаться незаслуженным обвинениям и унижению человеческого достоинства.

Вообще, большинство простых людей России не были настроены агрессивно по отношению к евреям. Известны многочисленные случаи, когда люди русской, украинской и других национальностей спасали евреев во время погромов. Уже позже, после женитьбы Иосиф получил немало подтверждений этому. Из рассказа своей жены он узнал, что её дедушка по маминой линии работал на Одесском сахарном заводе, вся семья жила на его территории. Бабушка жены рассказывала ей, как во время еврейских погромов в Одессе погромщики пытались проникнуть на территорию завода для осуществления и там своих замыслов. Простые русские и украинские рабочие встали на защиту евреев и спасли им жизнь. Они не пустили черносотенцев на завод, заставив ретироваться.

Среди беженцев из Польши, оказавшихся в Уфе, было несколько семей, которые переехали в полном составе, в их числе семья Казан, во главе с отцом семейства Аврум – Иосифом. Двойное имя было частым явлением в еврейских семьях. Вместе с этой семьёй приехали и два брата – Захар и Борис – из другой многодетной семьи, проживавшей по соседству в местечке Цехановец. Все остальные её члены – старики-родители, дочери разных возрастов – решили остаться на насиженном месте.

Захар и Борис с самого начала были настроены долго здесь не задерживаться и при первой возможности перебраться в Америку. Борис в скором времени осуществил свою мечту, а Захару пришлось от своих планов отказаться из-за всё более разраставшихся чувств к одной из дочерей семьи Казан, которую звали Зина. Ему почти удалось уговорить свою возлюбленную поехать вместе с ним, но её отец, узнав о его уговорах, категорически запретил дочери об этом даже думать. Она была любимицей отца, и он просто не допускал мысли, что может оказаться с нею в разлуке. Зина тоже безумно любила папу, свою маму, сестёр и братьев и с трудом представляла, как сможет жить вдали от них. Хотя любовь вроде брала верх над этими чувствами, но воля отца была превыше всего.

Когда Захар пришёл к отцу Зины с просьбой разрешить ей уехать с ним, тот категорически отказал, сказав:

– Или остаёшься здесь с нами, или не будет моего благословения на вашу свадьбу. Учти это и больше не уговаривай её на отъезд с тобой. Этому не бывать.

И Захар остался. Не было таких веских причин, которые могли заставить его пожертвовать любовью с красавицей невестой и, как потом оказалось, бесконечно преданной заботливой женой. Это положило начало новой ветви родства, самостоятельной жизни следующего поколения. Становление этого поколения проходило в неимоверно сложных условиях. Но жизнь продолжалась – и ничто не могло остановить день ото дня крепнущую любовь молодых. Сразу после революции 1917 года Захар и Зина поженились, и в канун надвигающихся разрухи и гражданской войны у них появился первенец. Радовались все – и родители, и старшее поколение, дедушки и бабушки с обоих сторон. И, несмотря на всё бурлящее вокруг, не оставляющее, казалось бы, никаких надежд на лучшее, вопреки всему семейная жизнь входила в обычное русло.

Спустя несколько лет появился просвет, было объявлено о проведении новой экономической политики (НЭП). Это оказалось очень своевременным решением новой власти, благодаря чему наступило оживление во всём: свободе предпринимательства, частной собственности. После пережитых тяжелейших ограничений люди, почувствовав облегчение, воспрянули духом. В эти годы в семье произошло пополнение – один за другим родились ещё два мальчика. Воцарившееся в жизни благополучие оказалось, к несчастью, не долговременным как в стране в целом, так и непосредственно в молодой семье.

Через несколько лет после появившихся надежд на перемены в жизни к лучшему НЭП был отменён. Это породило всевозможные жизненные трудности – и через некоторое время в стране возник голод. Потребовалось огромное напряжение сил, появилась необходимость каждодневно думать о том, как прокормить семью, ставшую уже достаточно большой. Одновременно на семью Казан обрушилось горе – ушёл из жизни глава семейства, отец. Не успели оправиться от одной беды, как умер старший сын в семье, оставив без отцовской поддержки двух дочерей. Вслед тяжело заболел Захар, причём хроническая болезнь не оставляла его всю жизнь, сопровождала весь период голода, репрессий и войны. Он занедужил бронхиальной астмой, болезнью коварной, сопровождавшейся периодическими приступами удушья. Вероломство болезни заключалось в том, что тяжёлое состояние возникало совершенно неожиданно, особенно в ночные и утренние часы по разным причинам и даже от появления какого-нибудь непривычного запаха. Иосиф вспоминал тяжёлые переживания всей семьи, когда у папы начинался приступ. Особо болела душой за страдания мужа мама, и, несмотря на многие годы продолжающейся болезни, каждый его приступ был для неё страшным испытанием. Невозможно было понять, откуда у этой слабой женщины берутся силы, иногда неделями по ночам не смыкать глаз, находясь рядом с задыхающимся родным человеком. Когда у папы наступал период приступов, дети, возвращаясь домой из школы, других мест, где находились по своим делам, в тревожном ожидании всматривались – не окажется ли около дома машина скорой медицинской помощи – и вздыхали с облегчением, если скорой поблизости не было. Приступ астмы неожиданно начинался и так же неожиданно мог закончиться, давая обманчивую надежду на наступившее выздоровление. И так повторялось изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год.

Отмечая эту особенность бронхиальной астмы, Иосифу вспомнился случай, который произошёл в Одессе, когда он с родителями был в гостях у старшего брата. Быстро пролетело время пребывания в замечательном приморском городе, с его жизнерадостными жителями, базарами с изобилием всевозможных продуктов и незабываемым морским климатом. После хорошего отдыха всё складывалось удачно, и надо было готовиться к отъезду. Заблаговременно, не без труда, были приобретены билеты на поезд, и вдруг у отца начался тяжелейший приступ. Ничего не помогало, уколы приступ не купировали, врачи скорой помощи разводили руками, давая понять, что надо готовиться к худшему. Брат надеялся на лучшее, но, будучи врачом, тоже ничем помочь не мог. Бессонная для всех ночь прошла в самых тревожных ожиданиях. У отца и Иосифа заканчивался отпуск, надо было без опозданий приступить к работе. С билетами на поезд, как и со многим другим, в то время были огромные трудности. Выхода из создавшегося положения не было, и отец, находясь в тяжелейшем состоянии, настоял на том, чтобы отъезд не откладывать. С трудом, как только было возможно, на автомашине подъехали ближе к поезду и кое-как усадили отца в вагон. Когда поезд тронулся, тревога и опасения, что может произойти худшее, ещё более усилились. Приступ не прекращался, общее состояние оставалось тяжёлым. Каково же было удивление и радость всех, когда, отъехав от Одессы не более часа, приступ сняло как рукой, будто его и вовсе не было. Так не предсказуемо зачастую вела себя бронхиальная астма, выматывая силы и нервы больного и окружающих.