Мне тошно оттого, что я ее расстроил. Не хочу, чтобы она грустила, но не знаю, как иначе разрешить ситуацию. Она призрак, не желающий помощи. Я парень, который не хочет ее оставлять. Мы общаемся через девушку, используя ее без всякого на то права.

Ощущение, будто мы расстаемся, хотя не были даже близки.

Уиллоу делает резкие, неглубокие вдохи, будто что есть сил пытается совладать со слезами. Я испытываю всепоглощающее желание утешить ее в особенности потому, что именно я виноват в том, что она так себя чувствует. Опустив голову на ее подушку, я просовываю руку под одеяло и обвиваю вокруг ее живота.

Уиллоу хватает мою руку ладонью и сжимает в знак поддержки. Так она дает мне понять, что понимает мое решение. Но от понимания легче не становится.

Когда Лейле грустно, ее состояние почти всегда можно исправить какими-либо таблетками от боли или недомогания.

Но печаль Уиллоу недосягаема даже при такой близости. Я не в силах утолить одиночество, которое оно ощущает в своем мире. Не могу сказать, что все будет хорошо, потому что не знаю этого. Мы с ней оба ступили на неведомый прежде путь.

— Я хочу, чтобы завтра ты ответил на его письмо, — говорит она. — Спроси, уверен ли он, что может мне помочь.

Я закрываю глаза от облегчения, что она наконец-то готова что-то предпринять. Меня угнетает мысль о том, что она навеки останется жить безо всякой цели. Я целую ее в макушку.

— Хорошо, — еле слышно отвечаю я.

— Ты больше не хочешь, чтобы я использовала тело Лейлы? — спрашивает она.

Я отвечаю не сразу, потому что ответ неоднозначный. Конечно же, я хочу, чтобы она использовала Лейлу, потому что мне нравится проводить с ней время. Но вместе с тем я хочу, чтобы она прекратила это делать, потому что мы заходим слишком далеко.

Уиллоу воспринимает мое молчание как знак, что я хочу, чтобы она больше так не делала.

Я зарываюсь лицом в ее волосы, но ничего не говорю. В сложившейся ситуации мне кажется, что любые сказанные мной слова лишь пополнят список поступков, которыми я предал Лейлу. Как, например, оставленная мной заявка на покупку дома. Я даже Уиллоу об этом не рассказал. А теперь сомневаюсь, что она захочет, чтобы я покупал дом.

— Я оставил заявку на покупку дома.

Уиллоу поворачивается. Я стараюсь не обращать внимания на то, как ее грудь коснулась моей руки, но мы оказались в самой интимной за время нашего общения позе. Сложно не замечать, когда мое лицо оказывается в считанных сантиметрах от ее лица, и она с надеждой смотрит на меня полными слез глазами.

— Правда?

Я киваю и убираю руку с ее талии. Подношу ладонь к ее лицу и смахиваю прядь волос, закрывшую глаза.

— Да. Я не буду здесь постоянно, но смогу приезжать и навещать тебя. Я хочу помочь.

— А как же Лейла? — спрашивает она.

Я лишь пожимаю плечами, потому что не знаю, что будет с Лейлой. Сомневаюсь, что она захочет сюда возвращаться. Не знаю, где мы будем, когда уедем отсюда. С появлением Уиллоу все, что касается Лейлы, вызывает иные чувства.

Но вместе с тем я понимаю, что каждый приезд в этот дом станет очередной формой пытки, если мы не будем использовать тело Лейлы. Мы, конечно, сможем общаться. Но будем вынуждены делать это, не видя друг друга, что даже звучит как мука.

В комнате тихо. Так тихо, что готов поклясться, как слышу биение сердца в груди Уиллоу. Она смотрит на меня с тоской и печалью. Мой взгляд отражает те же чувства.

Даже покупка дома не принесет мне покой. Все равно я буду думать о ней каждую минуту, когда мы будем врозь.

Все равно, целуя Лейлу, я всякий раз буду представлять, что она Уиллоу.

Мой взгляд устремляется к губам Уиллоу, и я вспоминаю, как безумно билось мое сердце, когда я впервые поцеловал Лейлу. Только на сей раз «дзынь» звучит еще тише, а «БУМ» еще громче.

Я думал, что никогда не испытаю к кому-то более сильных чувств, чем те, что испытал в ту ночь. Но сейчас… Я испытываю все чувства, которые могу ощутить в этом мире, вкупе со всеми чувствами, что могу ощутить в мире Уиллоу.

Я провожу тыльной стороной ладони вдоль ее подбородка, поворачивая ее лицо ближе к моему. Уиллоу не смыкает глаз, а я неспешно наклоняю голову и приникаю к ее губам. Мы оба замираем в нерешительности, пока наши губы едва ощутимо касаются друг друга. Будто мы оба боимся, что этот поцелуй будет значить для нашего будущего.

Стану ли я желать ее еще сильнее, преодолев физический барьер этим поцелуем? Преисполнюсь ли желанием никогда не уезжать? Ослабеет ли моя решимость до такой степени, что я позволю Уиллоу вселяться в Лейлу, когда она пожелает?

В этот миг мне, честно говоря, плевать.

В этот миг меня волнует лишь эгоистичная, неутолимая жажда поцеловать Уиллоу. И мне будет все равно, если это повергнет в хаос все человечество.

Я запускаю руки в ее волосы и просовываю язык в рот в лишенном нежности порыве. Я целую ее с желанием, о существовании которого даже не подозревал.

Она стонет мне в рот, усиливая мое нетерпение. Сам не знаю, почему целую ее так, будто этот момент могут у нас украсть.

Уиллоу отвечает с равным напором, вплетая пальцы в мои волосы и стремясь своим телом к моему. Ее груди прижимаются к моей груди, и меня пронзает небывалой силы влечение. Я хочу быть на ней, в ней. Хочу губами коснуться каждой части ее тела. Хочу услышать каждый звук, что она может издать от прикосновений моих рук и языка.

Поцелуй длится лишь несколько секунд, но этого достаточно, чтобы тоска внутри меня нарастала и нарастала до той степени, что сам поцелуй становится болезненным.

Он становится печальным.

Никогда прежде я не испытывал такого водоворота эмоций во время поцелуя, но я проживаю все чувства, которые способны испытать мои разум и тело, пока меня всецело не захватывает самое нежеланное из них.

Я чувствую боль повсюду, но сильнее всего она в груди. Она так сильна, что я вынужден оторваться от Уиллоу и глотнуть воздуха, потому что чувствую, будто сердце сдавило в грудной клетке.

Перевернувшись на спину, я пытаюсь совладать с дыханием, но всего воздуха в мире не хватит, чтобы успокоить это чувство.

Нащупав руку Уиллоу, я беру ее ладонь, но на большее я не способен. Не смогу поцеловать ее снова. Не смогу снова пройти с ней через это, зная, что она не сможет остаться в моей жизни навсегда.

Не стоило этого делать. Теперь мне не хочется уезжать. Теперь мне важно лишь позаботиться о том, чтобы Уиллоу больше ни дня не пришлось пробыть здесь одной.

Мне крайне важно выяснить, почему Уиллоу завязла в своем мире, потому что я отчаянно жажду, чтобы она завязла в моем.

Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на нее, но тут же жалею об этом. Становится только хуже, потому что она смотрит на меня, будто у нее разбито сердце. Повернувшись ко мне, она укладывает голову в изгибе моей шеи и обвивается вокруг меня руками и ногами.

— Необходимость покидать ее тело похоже на наказание. Каждую ночь, снова и снова. Это пытка.

Я заключаю ее в объятья, мечтая, чтобы я мог решить все ее проблемы. Но не могу.

Я сделал только хуже.

Глава 17

Когда я просыпаюсь, постель пуста. Нащупав подушку Лейлы, я провожу по ней ладонью, будто Уиллоу все еще лежит на ней. Может, так и есть.

Я сажусь на кровати, чтобы узнать который час, но не могу найти телефон. Ищу его на полу. На кровати. Его нигде нет.

Лейла его взяла?

Я мчусь вниз, чтобы найти ее, с чувством, будто меня опережает страх от крутящихся в голове вопросов, зачем Лейла взяла мой телефон и что могла в нем увидеть. Разговор с Уиллоу, приложение для камер слежения. Я вбегаю на кухню, но Лейлы там нет. Осматриваю Большой Зал, спальни на первом этаже. Распахиваю заднюю дверь, но возле бассейна ее тоже нет.

Подбежав к парадной двери, я открываю ее.

Лейла сидит на ступенях террасы, устремив взгляд во двор. У нее в руке сигарета.