Ответил искренне. Чего можно бояться? Я знал, кем буду. Немного любопытно - никогда не слышал, как говорит Он.
- Странный ты, - вздохнул глухо. Хмыкнул: - Все вокруг дёргаются, переживают, а Серенькому хоть бы хны. Хотя... - Тони помолчал и явно улыбнулся в темноту, - Чего можно ожидать от тебя? Есть ли вообще на свете вещи, что могут выбить тебя из равновесия?
Друг ошибался. Есть вещи, которых я боялся. Вещи, вышибающие из-под ног почву. Я боялся Печати.
* * *
Со дня Выпуска прошло больше полугода. Я стал служить Предупреждающим, как и думал. Как только просыпался вокзал, начинал поиск.
Скольжу незримой тенью в толпе людей, легонько касаясь спешащих куда-то мужчин и женщин, детей и старушек. У левого плеча некоторых скользят коллеги - Хранители. Мы, заметив друг друга, здороваемся еле заметными кивками, не отрываясь от работы. Люди с Хранителями мне недоступны - вне моей сферы. У них и так предупреждающий за плечом.
Ещё недоступны люди с Печатью.
На Поверхности мне Печать не видна. Бывало, начинал Контакт, выскальзывая из временного потока, но Печать наглухо закрывала доступ к информационной капсуле человека. Я убирал руки и отпускал его, грустно смотря в след.
Но надо служить дальше. Пока работа очень сильно выматывала, но я терпеливо ждал, когда привыкну. Иногда, чтобы успеть охватить уезжающих, я делился на несколько подличностей, и проводил одновременно с десяток Контактов. Так недалеко и до развеиванья.
Наши встречи с Тони стали реже. Мы встречались на побережье, недалеко от моего места Служения. Мой друг стал грустным и замкнутым - уставал не меньше меня. Он - Утешитель. Очень тонкая работа. Каждый день Тони погружался в тягостные и страшные воспоминания людей, утешая, успокаивая и убирая тёмное, больное, тоскливое...
Два уставших существа, мы встречались на пустом пляже, тихо привалясь друг к другу плечами, и смотрели на уходящее солнце. Часто молчали. Рассказывать о Службе? А надо ли?
Иногда на пляже появлялись ребята из нашей старой группы. Тогда мы болтали немного, делились новостями, но ребята уносились прочь и снова повисало молчание. Снова мягкий прибой, легкий ветер. Так мы отдыхали. Каждый думал о своём. Я чаще думал о Печати. Кто же знал, что я совсем скоро с ней столкнусь.
* * *
На моей территории появилась семья из пяти человек. Они возвращались с отдыха, весёлые и возбужденные отпуском, проведенным у моря.
Младшие брат с сестрёнкой носилось вокруг родителей и степенно идущего рядом с ними старшего сына.
Я привычно подлетел к ним - Предупреждение требовалось. Вышел из времени и начал Контакт с папы. Не смог.
Списал всё на усталость и решил поработать с мамой. Когда не получилось и с женщиной, то я понял - Печать. Руки опустились.
Я вывел всю семью на свой рабочий Второй слой. Зеркальная поверхность мира привычно развернулась передо мной. Родители и дети стояли среди бескрайней стеклянной пустыни окаменевшими солдатиками. Так и есть - Печать. Его Печать!
Над головой каждого человека висел белый огонёк. Такого я ещё не видел, чтобы сразу у всей семьи. Им ничем нельзя помочь - судьба предрешена. Не в моей власти как-то повлиять, исправить, Предупредить. В ближайшее время эта семья уйдет из земной жизни. Вместе.
Если бы я захотел, то мог бы разглядеть, КАК они уйдут, но не хочу...
Ноги у меня подогнулись, и я сел на зеркальную поверхность. Рядом тихими истуканами замерла семья. ОН поставил точку.
Задрал голову к небу, упёрся взглядом в скользящие высоко-высоко над головой белоснежные облака:
- Ну, как же так, Господи? Почему мы, твои слуги, не можем ничего изменить?
Я долго сидел посреди стеклянной пустыни, а рядом замерла обречённая семья. Ждать ответа от НЕГО глупо.
Надо отпускать людей с Печатью. Они ещё дышат, живут, мечтают о чём-то хорошем, светлом. Но уже есть Печать. Не справедливо как-то, да?
Сидеть рядом с ними можно до бесконечности, но появилось странное ощущение, что я отбираю у них последние мгновения жизни, потому резко встал.
Подошел к самому маленькому ребенку - мальчику лет десяти, дотронулся до плеча:
- Прости меня, малыш! Я ничем не могу тебе помочь.
Мальчик спокойно смотрел сквозь меня. Ещё чистая, но мятая маечка, лямки от шорт лежат на худющих плечах. На голове бейсболка с вентилятором. Козырёк бросает слабую тень на курносый нос и на щеки. Правая со свежей царапинкой, а над головой чисто-белый огонёк Печати. Такой спокойный светлячок, поставивший точку в судьбе этого ребёнка. Как и у старших брата и сестры, как и у родителей.
Сестра малыша выглядела года на три старше. Прядки цветных волос почти до плеч, проколотая ноздря, мягкие черты лица. Какая-то лукавинка во взгляде. Девочка чем-то неуловимым напомнила мне Ли. Не внешне, а какой-то внутренней пружинностью и искрящимся озорством.
Старший брат совсем взрослый, под двадцать, с меня ростом. Карие глаза уставились в пустоту, слегка спутанные лохмы, резкие контуры скул, широкие плечи...
Зря я рассматриваю этих детей, зря. Опять вернулся к малышу и протянул руку к Печати. Огонёк слабо пощекотал указательный палец. Чуточку толкнул Печать. Светлячок качнулся в сторону, но тут же мягко вернулся на своё место. Такая эта Печать несерьёзная, просто раздавить между пальцами можно. Ну, я и сдавил.
Печать мигнула и... погасла.
В этот миг я осознал, ЧТО натворил - я погасил ЕГО Печать. Сжался, зажмурился, ожидая Кары, ожидая Развеиванья.
