Некоторое время я стояла оцепенев, чувствуя, как в груди трепещет потревоженное сердце.

Потом опустила глаза вниз.

И вдруг увидела папку.

Она лежала на нижней полке узкого стеллажа для документов.

Первым порывом было схватить её и побежать за шефом. Но в глазах ещё теснились слёзы, а на дно души оседала горькая обида.

Сквозь тугую муть в голове пробралась слабая мысль, что лучше будет занести папку перед самым уходом, и я рассеянно положила её в открытый большой пакет с продуктами, купленными в мирославинском ларьке. Потом медленно взяла со стола трудовую книжку и сунула вслед.

Собрав все свои вещи, облачилась в плащ, накинула на голову малиновый палантин и выглянула в широкое окно, на одинокий фонтан, людей, укрытых зонтами, и хлещущий по асфальту дождь.

Механически взяла пакет и вышла из кабинета.

Сквозь слёзы образ секретарши Насти растёкся, и её нос уплыл куда-то вбок. И, вопреки драматической ситуации, из меня выскочил дурацкий смешок.

– Сдай ключ, курица, – отрубила та.

– На столе, – промолвила я печально и ускорила шаг, чтобы быстрее вырваться из этого ненавидящего здания в хмурый дождливый день.

Глава четвёртая

О папке я вспомнила только дома, когда начала вытряхивать пакет, и она выскочила оттуда вслед за банкой кильки в томате.

На красную обложку был приклеен бланк с адресом и телефоном клиента и, глядя на него, я растерянно соображала, как теперь вернуть папку шефу или Насте. О том, чтобы ступить на порог офиса, даже подумать было страшно – меня начинало трясти от одной мысли, что я вновь увижу этих людей! А попросить кого-нибудь о подобном одолжении я не могла решиться. Как я догадывалась, контора наша была полулегальной, всех услуг не рекламировала, располагалась в незаметной пристройке обычного дома и иногда действовала не совсем законными методами. И, хотя шефа при его связях это, похоже, мало беспокоило, всё же прибегнуть к посторонней помощи я не рискнула.

В итоге я не придумала ничего лучшего, как вернуть документы обратно клиенту – с извинениями и просьбой обратиться в агентство повторно.

«Ф.И.О. – Константин Зимин, г. Отреченск, ул. Зелёная, д. 108, кв. 16…»

Я огорчённо вздохнула. Надо же было схватить именно эту папку! Зимин живёт в Отреченске, а это почти в ста десяти километрах от Коленова!

На пару звонков по указанному телефону никто не ответил и до утра не перезвонил, поэтому в Отреченск пришлось ехать без договорённости.

Купив билет на самую раннюю электричку, я уселась в её полупустой салон, открыла захваченную из дома книгу и углубилась в чтение, пытаясь отвлечься от гнетущих мыслей и жизненной неопределённости.

Вагон качнулся, трогаясь, и я выглянула в окно. Прямо передо мной, над дверями вокзала, висел живописный баннер.

«Вы покидаете город Коленов…», – гласил он, и что-то дрогнуло во мне при этих простых словах.

Изображённый на баннере железнодорожник вытянул руку в провожающем жесте.

«Вы покидаете город Коленов. Счастливого пути!»

Железнодорожник вдруг недобро сдвинул брови…

Глаза мои, не веря увиденному, испуганно округлились… Однако нарисованный человек и не думал двигать бровями – он стоял замерев, как и положено картинке, брови вели себя смирно, а пристальный взгляд будто рассматривал что-то над крышей вагона.

Я вглядывалась в застывшее лицо мужчины, сердце глухо ухало, а его глаза смотрели поверх вагонной крыши напряжённо и пронзительно.

Колёса весело застучали, и вскоре странный баннер скрылся из виду.

Двое подростков, расположившихся напротив, оживлённо болтали, попивая минералку.

– Хочешь анекдот? – спросил один, верзила лет семнадцати, сняв левый ботинок и поставив ногу на лавку. – Два машиниста разговаривают. « – Знаешь Анну Каренину? – Нет, а что? – Да ничего, проехали!»

Его друг, паренёк помельче, тоненько засмеялся, точно всхлипнул.

Я вдруг почувствовала, что улыбаюсь. Это было так непривычно – края губ неожиданно поползли вверх, и на душе впервые за много дней стало чуточку легче.

Отреченск, тихий городок, встретил меня приветливо. Я медленно шла по его улочкам, расспрашивая редких в этот час прохожих, пока, наконец, не оказалась в отдалённом районе возле серого четырёхэтажного дома.

Поднялась по разбитой лестнице на последний этаж и остановилась перед квартирой номер шестнадцать.

На звонок из-за двери раздался надтреснутый голос:

– Кто там? Только говорите громче!

– Это из агентства «Дон Жуан», из Коленова! – возвестила я на весь подъезд.

– Из Коленова? Что вам нужно? Кто это?

– Курьер… Папку привезла. – Неожиданно я закашлялась.

Дверь осторожно приоткрылась и явила взору подслеповатого старичка в мешковатом спортивном костюме.

– Папку… – пролепетала я, протягивая ему пакет.

Старичок ошарашенно уставился на меня. Потом прищурился и стал внимательно вглядываться в моё лицо.

– Лена?.. – наконец, вымолвил он на выдохе. – Леночка?.. Ты вернулась? Вот умница! Ты подстриглась? Волосы покрасила? Тебе идёт, ты же у меня красавица!

– Я – В-валя… – Я начала заикаться, как всегда было, когда ситуация чем-то пугала меня.

– Какая Валя?.. Леночка, внучка…

Он вдруг вытянул вперёд морщинистые руки в родинках и попытался ощупать меня. Я невольно отпрянула и чуть попятилась назад. Старичок растерянно замер на пороге.

– Валя?! – наконец, переспросил он неуверенно.

– Да…

– Подойди, пожалуйста…

Поколебавшись, я приблизилась обратно.

– Ну, заходи… Валя… – Оторопелый дедулька с трудом оторвал от меня взгляд красноватых слезящихся глаз.

Я зашла в душный коридор. Хозяин, шаркая ногами, прошёл вперёд и жестом пригласил в комнату, однако я предпочла держаться поближе к выходу.

Выложив папку из пакета, я пристроила её на узком подзеркальном столике и громко постучала пальцем по картонной обложке, привлекая внимание старичка.

Однако мои усилия остались незамеченными.

– Ты так на Лену похожа… – горестно заговорил тот, остановившись в двух шагах от меня и не проявляя ни малейшего интереса к папке. – Но теперь-то я вижу, что это не моя Леночка… Она чуток покрупней и чёрненькая. И волосы длинные у ней… – Голос дедушки задрожал. – Пропала она… три дня назад… Я подумал, что это она вернулась… – Дедок вдруг осел на тумбу и заплакал. – Обидел я её…

– Вы вдвоём живёте? – сочувственно спросила я.

– Дочка умерла недавно… Один я остался… Один…

Я в смятении мялась у двери, не зная, как реагировать на происходящее. Наконец, чтобы вернуть старичка к цели своего визита, рискнула тихонько сообщить:

– Мне нужен Константин Зимин. Это вы? Вы ведь обращались в агентство «Дон Жуан»? Понимаете, я случайно… – Я попыталась выдавить вежливую улыбку, но она вышла неловкой и неуместной.

– Я – Николай Иваныч… – произнёс дедок отстранённо, по всей видимости, пребывая в своих тягостных мыслях.

– А… а где Зимин?.. – Я ошарашенно уткнулась в бумажку, приклеенную на папке. – Отреченск, улица Зелёная, дом сто восемь, квартира шестнадцать… Константину Зимину…

Но старичок окончательно выключился из диалога и полностью окунулся в собственные переживания.

– Что-то странное происходит, что-то странное… – запричитал он, не отвечая на мои слова. Потом умоляюще заглянул мне в глаза, схватил за руку и зашептал:

– Из дома она ушла, две недели назад. Только один раз продуктов принесла, а лицо такое… как будто боится чего-то. Отвечает невпопад, в комнату свою юркнула, потом вышла, обняла меня и говорит: «Мне пора, дедушка. В Ракитов уезжаю, на конкурс красоты, прически делать». Туфли застёгивает, а руки дрожат. Спрашиваю – что с тобой, Леночка? «Работа, заказы, командировки», – отвечает. Она у меня парикмахер… А у самой взгляд по углам бегает, видно, душа у ней мечется. Как подменили девчонку! Приходила она семнадцатого числа, а восемнадцатого полез я за квитанциями в тумбочку и вижу там билет на курорт, на двадцать третье мая. Значит, заходила она, чтобы билет здесь спрятать. Чтобы не нашёл тот, у кого она жила. Конкурса красоты-то в Ракитове никакого не было – Дашка соседская в интернете проверила. Хотел я сразу Леночке позвонить да всё это прояснить, но решил немного выждать, может, сама объявится. Нет, не объявилась. Позвонил уже двадцатого числа и спрашиваю – куда ты, мол, собралась, что за билет? Она замялась немного, а потом говорит: «Да так… к парню одному, Максим зовут, мы недавно познакомились, даже пожениться хотели. Только я уже передумала, не полечу к нему, и не нужен он мне больше. Я с ним порвала». «А он-то в курсе, жених твой?!» – спрашиваю. Она отвечает: не прилечу в срок – сам поймёт. Здесь я уж не стерпел, крикнул – а что тебе нужно-то, сама хоть знаешь? С одним живёшь, а к другому на курорт намылилась! Шатаешься бог весть где, деду врёшь, хоть бы здоровье моё пожалела… И нехорошим словом обозвал. Очень нехорошим!