– Ни хрена себе. Ты и на такое способен?
– Да.
– С тобой свихнешься. А, между прочим, это он приходил сюда и просил за тебя.
– Зачем?
– Чтобы вытащить тебя из тюрьмы, я так понимаю.
Андрей весь сжался, сцепил руки и задышал чаще. Виталий Степанович не отрывал от него взгляда, впервые увидев у него проявление эмоций. Да каких. Это были уже не мини жесты, заметные только при внимательном наблюдении. Андрей застыл, пальцы сцепились замертво, тело откинулось к спинке, плечи опустились. Страх. Дыхание участилось. Это был не просто страх – паника, ужас.
– А, знаешь что, Андрей, он звонит каждый день, спрашивает о тебе. Я его уже в черный список включил. Хочешь поговорить с ним?
Взгляд Андрея снова заметался. Растерянность, попытка уйти от решения, спрятаться в скорлупу, читались в нем. А Виталий Степанович, чтобы закрепить позиции, взял мобильный телефон и стал набирать номер.
– Говори, – Горелов протянул телефон Андрею.
Тот неуверенно и осторожно прижал маленький аппарат к уху.
– Да, я слушаю, – прозвучал оттуда измененный динамиком голос Никитина.
– Это я… – тихо, с придыханием, ответил Андрей.
– Кто? Андрей? Коренев?
– Да.
– Где ты?
– Здесь.
– Не можешь говорить?
– Могу.
– У тебя… все хорошо?
– Да… Я хочу сказать – спасибо, Костя.
– Андрей… Алло… Ты пропадаешь.
– Передай Олегу – на этот раз я ничего не испорчу. Шанс все еще мой.
И Андрей отключил телефон и вернул хозяину. После разговора он как-то расслабился и сидел, не шевелясь, упираясь локтями в стол, обхватив одной рукой другую и лишь иногда сглатывал, словно у него в горле что-то мешало.
– Вот видишь, Андрей, все оказывается так просто. И нечего было ломать мой компьютер и смешить сотрудников.
Андрея оставили в подвале на улице Гризодубовой, оборудованном то ли под тюремную камеру, то ли под временное жилье. Там были решетки, но не было конвоиров. Еду ему приносили три раза в день люди в штатском. Дверь не запиралась днем и вела в небольшой дворик, обнесенный высоким забором. В воротах стоял единственный охранник и не обращал на Андрея никакого внимания. Андрей мог бы выходить во двор, но он оставался в помещении, лежал на койке и дремал весь день. Иногда его выводили в соседнюю комнату, осматривали, подключали к приборам. Он отвечал на вопросы, подписывал бумаги.
А в Москве выпал снег. Врач, осматривающий его, признал здоровым, но велел больше гулять из-за бледного оттенка его кожи. Тогда ему приказали выходить во двор.
Виталий Степанович Горелов смотрел из окна своего кабинета на маленький внутренний дворик и увидел Коренева. Неуверенно, словно после болезни, Андрей переступил порог и замер. Так делает дикий зверь после долгой неволи. С неба светило яркое солнце, нетронутый снег под ногами сиял и переливался, слепя белизной и блеском. И у Андрея полились слезы. Он стоял без шапки, с поднятым воротником легкой куртки и вытирал слеза ладонью, как маленький мальчик. Тут же он запястьем, сжатым манжетой, вытирал нос и снова проводил ладонью по глазам. Он почти ничего не видел, но упрямо не уходил в темноту помещения.
Горелов снял трубку внутреннего телефона.
– Кондратьев, покажи Коренева окулисту, не хватало еще, чтобы он ослеп у нас.
В конце января Андрея Коренева перевели в тренировочный лагерь. И там он уже не был один. Странные были его невольные товарищи, угрюмые, не разговорчивые. Разных национальностей, разных рас и вер, они все говорили на русском, хотя и не все – одинаково хорошо.
Сам тренировочный лагерь слишком был похож на тюрьму, с решетками, колючей проволокой и с внешней охраной, патрулирующей с собаками между двойным забором. Там занимались физической подготовкой курсантов, обучали работе с рацией, вождению, языкам.
Андрей снова начал кричать во сне.
Заместитель начальника лагеря вызвал его к себе.
– Андрей, – начал он. – Твой товарищ по спальне пожаловался, что ты ночами кричишь. Врач-невролог написал в заключении, что ты совершенно здоров. Может тебе нужен священник? Ты ведь мусульманин? Я могу распорядиться, чтобы к тебе привели муллу.
– Глупо, – ответил Андрей.
– Тогда русского батюшку.
– Еще глупее, – презрительно закончил Андрей.
А в середине февраля за Андреем приехал помощник подполковника Горелова.
Виктор Тертычный после армии отслужил пять лет в спецназе ГРУ, в звании капитана закончил Академию внешней разведки и второй год работал в третьем управлении. Он имел позывные: Комбат, был темноволосый, атлетически сложенный тридцатилетний мужчина с правильными чертами прямоугольного лица. Рост его был 182 сантиметра, вес – 88 килограмм. В управлении его считали одним из лучших сотрудников. Он уже проработал нелегалом в трех странах Азии.
Именно он в мае месяце получил задание обнаружить и ликвидировать группу террористов, возглавляемую Джемал ад-Дином.
– Самого Джемала знает только один человек, и он поедет с тобой, – говорил Виктору подполковник Горелов. – Он внештатный. Позывные: Скорпион. Вот, ознакомься с его досье.
Виктор читал вдумчиво и внимательно.
– И с таким подонком мне придется работать? – наконец произнес он. – Лучше одному.
– На сегодняшний день этот человек для нас ценнее, чем ты. Только он знает Джемал ад-Дина в лицо. В Пешаваре, в гостинице «Револи», в университетском городке, ты встретишься с нашим нелегальным резидентом с позывными: Хозяин. Ты его знаешь, это Раиль Акбетов.
Виктор слегка улыбнулся и кивнул.
– Главная задача Коренева – опознать Джемала. Если обнаружите его в Пешаваре, необходимо ликвидировать, по возможности вместе с группой. Джемал теоретик, главный организатор и мозговой центр многих терактов по всему миру, но главное его направление – все же страны СНГ. Поэтому для нас жизненно необходимо уничтожить всю группу, учти это при работе.
Горелов сел рядом с Виктором и положил руку на спинку его стула.
– У нас может быть только один шанс ликвидировать их, другой возможности они нам не дадут. Конспирация там разработана на самом высоком уровне.
– Раньше мы думали, что Джемал ад-Дин – это название группы.
– Да. Коренев познакомился с ним в Лакшаре. В феврале он был там с нашим агентом, но Джемала не обнаружил. Так же он проверил Пактику, Пакту, Зебул, Кандагар в Афганистане. Сейчас он выезжает в Пакистан. Там, в Пешаваре обнаружено некоторое оживление экстремистских настроений, особенно среди молодежи. Так происходит, когда в городе появляется некое лицо, типа Джемала.
– А если его там нет?
– Значит, будешь искать дальше. Пакистан – твоя страна.
– Слушаюсь.
– Если операция удастся, на твоем счету будет уже второй ликвидированный террорист такого уровня. А это внеочередное повышение в чине и прочие прелести.
– Спасибо, Виталий Степанович.
– Сначала заслужи, потом благодари. Кстати, с Кореневым не церемонься. Чем с ним жёстче, тем он послушнее.
– Насколько ему можно доверять?
– Ни на сколько. Он даже не скользкий, он непонятный.
– Ясно. Возможно ли, что он ведет свою игру?
– Да, вполне.
– Если что замечу за ним, я его просто пристрелю.
– Действуй по обстоятельствам. Только помни одно – дело превыше всего.
– Учту.
– Опознает, уничтожите – и все, больше он нам, в сущности, и не нужен.
– Я вас понял, Виталий Степанович.
– Вылетаешь завтра же.
– Слушаюсь.
– Ступай. Удачи тебе, капитан Тертычный.
– Спасибо, Виталий Степанович.
Андрей Коренев прилетел в Пешавар на четыре часа раньше Комбата. В аэропорту его встретил под видом таксиста агент ГРУ, живший и работавший в Пешаваре под прикрытием, и отвез в университетский городок. В гостинице «Револи» Андрей взял самый дешевый номер, повалился на койку и заснул. Через четыре с половиной часа его разбудил стук в дверь.
