Часть 1

1

Она летела в пропасть – и страх парализовал ее, она кричала, но не слышала своего голоса, двигала руками и ногами, но они не слушались. Казалось, у нее вообще нет тела – только ужас падения, смертельным холодом сковавший душу.

…Ирина открыла глаза. За окном было темно. Нащупала телефон, на экране высветилось – три часа ночи. Время сладких и безмятежных снов. Но она еще чувствовала испарину, выступившую на лбу, и слышала, как колотится сердце – да, это опять он, этот кошмар.

И осторожно, чтобы не разбудить мужа, поднялась с кровати, вышла на кухню и застыла, уткнувшись лбом в оконное стекло. Пара минут – и отошли онемевшие пальцы, дышать стало легче, а сердце успокоилось, перестав метаться в груди, словно загнанный зверь.

– Не спишь? – Она вздрогнула, обернулась.

В дверях стоял муж.

– Все в порядке? – поинтересовался он, щурясь от включенного в коридоре света.

– Да, сейчас приду.

Сейчас приду, повторила она и присела на краешек табуретки. Четвертый час, а сон не шел, и не хотелось прибегать к тяжелой артиллерии – таблетке снотворного, тем более, что утром у нее заседание кредитного комитета. На заседании голова должна быть свежей и ясной, а после снотворного мозги превращаются в кисель. Нет, лучше не спать вообще. Самый лучший способ побороть бессонницу, согласно популярному телевизионному шоу – это не бояться ее. «Делайте что угодно: рисуйте, читайте, можно даже жарить блины! Главное – не бояться, и вы обязательно заснете». Эти прекрасные советы выдавал, лучезарно улыбаясь с голубого экрана, знаменитый психолог, пару книжек которого таки пришлось осилить в надежде на крепкий сон.

Осталось только пожарить блины, усмехнулась она. Зато вот кто будет рад внеплановой жарке, а еще больше – последующей дегустации… цок-цок, легка на помине. Тревожно поглядывая на хозяйку, в кухню вошла собака. Шумно вылакала воду из миски, зевнула и опустилась рядом на пол.

Данка появилась неожиданно, когда стало очевидным, что дети пока не входят в их семейные планы. Начитавшись душераздирающих историй на собачьих форумах, они с мужем поехали в приют и привезли ее – рыжую, тонконогую, с маленьким темно-коричневым пятнышком на морде, и еще не сильно потрепанным жизнью щенячьим энтузиазмом.

– Соскучилась?

Собака подняла голову и, лениво махнув хвостом, вопросительно глянула на хозяйку.

– Ну, хорошо, хитрюга, иду,– вздохнула Ирина и поднялась с табурета.

Они устроились в гостиной, прямо на полу, на подушках, снятых с дивана. От собаки, тут же свернувшейся рядом кольцом, исходили тепло и покой, и, обняв ее, Ирина с облегчением почувствовала, как стала наливаться тяжестью голова…

…Ее разбудил запах кофе: горький и терпкий, он дерзко просочился в комнату вместе с другими утренними звуками – стуком ножей и вилок, шипением яичницы и натужно-оптимистичной болтовней утреннего радио.

В комнату заглянул муж:

– Данка тебя таки укачала? Подъем!

Испуганно подскочив, она посмотрела на часы – почти восемь! А ведь сегодня, в десять, заседание кредитного комитета! И молнией помчалась в ванную, и день моментально поглотил ее ночные тревоги.

Зазвонил мобильный, и, ухом прижав телефон, Ирина искала в шкафу новые колготки, натягивала костюм: белая блузка, серый пиджак, ничего лишнего, что могло бы отвлечь кредитный комитет от принятия важных решений. Забежала на кухню и торопливо сделала несколько глотков из протянутой мужем чашки.

– Завтракать? – не особо надеясь, поинтересовался Степан.

– Потом, опаздываю. – И, мазнув его губами на прощание, исчезла за дверью.

2

– Ирина Витальевна! – Светлана, ее ассистент, уже держала наготове папку с бумагами, – звонили из отдела авторизации, они сказали…

– Это потом, потом, – она дернула плечом.– Оценки не было? По кровельному заводу?

– Нет, пока ничего.

– Что же делать… – она торопливо зашуршала бумажками, а помощница нерешительно добавила:

– И еще… Олег Борисович звонил, просил, чтобы вы зашли до заседания.

Олег Борисович был заместителем председателя правления, и проигнорировать его просьбу было невозможно. А еще «дядя Алик», как называли его в кулуарах, был известным донжуаном и питал к ней, Ирине, нежную страсть. Этот факт был излюбленным предметом для обсуждения среди банковских дам во время послеобеденного чаепития.

– Как не вовремя, – поморщилась Ирина. Нужная папка так и не нашлась, а до заседания осталось десять минут. Но выбора не было – и мельком кинув взгляд на свое отражение в зеркале, она поспешила на пятый этаж, туда, где обитало руководство.

– Ириночка Витальевна, голубушка, – Олег Борисович, вздохнув, поднялся ей навстречу, – у нас сегодня решение по кровельному заводу должно приниматься.

–Да, Олег Борисович, – покорно подтвердила она.

Дядя Алик – высокий, грузный, с уже обозначившимся брюшком и багровым лицом хронического гипертоника, – внимательно оглядел ее, с удовлетворением зафиксировав взгляд на вырезе блузки.

– Так вот, Ирина Витальевна, я бы хотел вам напомнить, что это очень перспективный контракт. Вы должны приложить максимум усилий, чтобы решение было в пользу завода. А вы все тянете, голубушка, тянете. – Зампред недовольно пожевал губами.

– Олег Борисович,– она попыталась отвечать спокойно,– они не смогли предоставить никаких вразумительных смет. А то здание, которое будет в залоге, его пока не могут оценить, какие-то проблемы с собственником. Я собиралась обсудить это на заседании.

– Ириночка Витальевна. – Неожиданно Олег Борисович оказался очень близко. – Мне кажется, вы должны прислушаться к голосу разума…

– Я стараюсь, – она попыталась отодвинуться на безопасное расстояние. – Но это не зависит от меня. Есть процедура, утвержденная правлением, я не могу ее игнорировать.

– Дорогая моя, пусть вас это не волнует… Вы на хорошем счету, а ведь можете стать на еще лучшем, если…

– Извините, Олег Борисович, мне нужно идти, я опаздываю, – Ирина, оглянувшись, попятилась назад. Но отступать уже было некуда, и, больно стукнувшись плечом о книжную полку, она остановилась.

– Без вас не начнут, не переживайте,– сообщил дядя Алик и, придвинувшись вплотную, кажется, положил ей руку на бедро. Но она даже не успела испугаться – ибо, словно ватная кукла, мягко и плавно осела на пол, удивляясь, откуда в комнате, в октябре месяце, взялись ярко-оранжевые бабочки. Кажется, это обморок, догадалась она, и поплыла, погружаясь в обволакивающую темень.

—… Ну, ты, мать, дожилась, – прозвучал рядом знакомый голос. С трудом разлепив глаза, Ирина обнаружила себя на диване в приемной зампреда. Перед ней, энергично размахивая газетой, стояла Дашка, ее боевая подруга, и бессменная руководительница банковской пресс-службы.

– Ты что это? Напугала всех до смерти. Дядя Алик выскочил сам не свой, не жалеешь старика. Говорить-то можешь? – частила подруга, и ляпнула, наверное, первое, что пришло ей на ум. – Ты не беременная случайно?

– С ума сошла! – Пикантное предположение тут же вернуло пострадавшей дар речи. – Я не знаю, что это было, у меня первый раз такое… Голова вдруг так закружилась и резко – как во сне, – в пропасть, – пробормотала она и попыталась встать. Но попытка не удалась, и дрожащие ноги вернули ее обратно на диван. – Что же делать? У меня в десять часов заседание, – испугалась она.

– Перенесли твое заседание, – сообщила коллега, – ты видела где-нибудь, чтобы заседанием руководил труп? На сегодня ты абсолютно свободна. Дядя Алик велел отвезти тебя с почетом домой. Переживал, бедный, выскочил, прям руки тряслись, – хихикнула она.

– Я должна с ним поговорить, – сказала Ирина, хотя сама мысль о том, что она снова увидит зампреда, вызвала у нее нехороший тошнотворный спазм.