- Драгоценности, госпожа, - сказал Уджагорресент. – Это тоже от меня… вам обеим, - он повернулся к Поликсене и поклонился, теперь с выражением полного почтения и восхищения. Но больше этот человек не мог ее обмануть.

Нитетис уже восторгалась сокровищами, открыв ларец.

- Ты только погляди! Старинная бирюза… ты что, ограбил гробницу, Уджагорресент? – смеясь, спросила египтянка царского казначея. – Сейчас такой нигде не достать! Жемчуг…

- Прошу прощения, мои госпожи, - Уджагорресент поднялся. – Сейчас я должен идти, меня ждет верховный жрец матери богов… Я задержусь в городе и еще зайду к тебе завтра, Нитетис, - сказал он в ответ на пронзительный вопрошающий взгляд царевны.

Уджагорресент поклонился.

- Наслаждайтесь пока вашими сокровищами.

И, не дав девушкам что-нибудь ответить, высокий человек быстро вышел.

Нитетис и Поликсена переглянулись. Эллинка схватила царевну под руку; и ощутила, что та вся дрожит.

- Великая богиня, - прошептала Нитетис.

Только сейчас Поликсена поняла, сколько выдержки Априевой дочери потребовалось для разговора с Уджагорресентом. Но только такие женщины и могут быть царицами.

- Мне кажется, дорогая госпожа, что этот человек обманщик, - прошептала эллинка, взглянув в невидящие черные глаза. – Нитетис! Ты слышишь меня?

Нитетис словно бы очнулась. Она слабо улыбнулась наперснице.

- Да, милая Поликсена, скорее всего, он обманщик… Но таково большинство придворных, и не только при нашем дворе! – рассмеялась царевна. – В наши дни иначе нельзя – и вопрос только в том, кто кого перехитрит! Но Уджагорресент, несмотря ни на что, верный сын своей земли.

Она сжала ладони подруги, пристально глядя ей в лицо.

- Вот теперь ты никуда от меня не уйдешь.

И Поликсена увидела в глазах Нитетис ту же холодную безжалостность, что и во взгляде царского казначея.

Отступив от царевны, эллинка поклонилась.

- Такова наша судьба, - сказала она. – И мой долг перед тобою, который становится все больше… я все понимаю.

Нитетис кивнула.

Потом улыбнулась и хлопнула в ладоши.

- Давай делить наши трофеи!

Подруги вернулись к раскрытому ларцу. Скоро они уже, смеясь, примеряли ожерелья и браслеты, как будто Уджагорресент им только приснился. Но во взглядах друг друга, мимолетно встречаясь глазами, они читали то, что дороже всяких жемчугов и бирюзы – и намного тщательнее сберегается.

Этой ночью Нитетис приказала удвоить караул у своих дверей и у дверей Поликсены. А Поликсена не вспоминала о брате до тех пор, пока не отправилась спать.

Филомен должен быть сейчас в Мемфисе… будет ли ему позволено увидеться с ней? Будет ли ему вообще отныне позволено видеться с ней?..

Эллинка долго не спала, гадая – спит ли за стеной и о чем думает сейчас та, кого Уджагорресент вчера именовал великой царицей.

* Маат - священный порядок жизни, который у египтян носил то же имя, что и богиня истины.

========== Глава 21 ==========

Филомен, приехавший в Мемфис, был встречен военным начальником Сенофри. Военная организация египтян, как и чиновническая иерархия, были довольно бестолковыми и путаными, как представлялось молодому эллину, - и в том, кто кому подчиняется, разбирались до конца одни египтяне. Но Филомен знал, что в подчинении у Сенофри мемфисские воинские части и городская стража.

Сенофри поздравил победителей – всем, и начальникам отряда, и матросам, и простым солдатам, полагалась денежная награда. Само собой, начальник кораблей и начальник пехоты получили наивысшую награду. Но на этом воздание по заслугам не закончилось.

Распустив всех, Филомена Сенофри задержал: и торжественно, но с явным неодобрением объявил эллину, что царский казначей, за особые заслуги перед престолом Хора, дарует ему землю в Дельте – кусок самой любимой и драгоценной для египтян черной земли с добротным домом, садом, пшеничным полем и виноградником.

- Боги тебя любят, экуеша, - сказал Сенофри, впиваясь взглядом в лицо пораженного коринфянина. – Или испытывают. Не радуйся.

Он отвернулся от Филомена и открыто выругался.

- Никогда еще на моей памяти экуеша не добивался таких отличий в столь короткий срок! Какие такие особые заслуги? Уджагорресент сошел с ума, у нас своим воинам платить нечем!..

Филомен сильно сомневался в безумии Уджагорресента – скорее всего, этот прехитрый царедворец хотел выгадать с помощью такой награды что-то, что было намного дороже дома и виноградника в Дельте. А что до того, что солдатам не платили месяцами, - царскому казначею, который, должно быть, уже не помнил, когда держал в руках оружие, а тем более сражался, едва ли было до этого много дела.

- Лучше бы ты сел на свою лошадь и проваливал отсюда подальше, хоть в Дуат*! - выразительно закончил Сенофри. – Уезжай из города немедленно – ты понял приказ?..

Филомен поклонился.

- Это мне приказывает царский казначей? – спросил он, так и не поняв до сих пор, кто же именно из египетских начальников отвечал за снаряжение царских кораблей в помощь Поликрату – и за награждение вернувшихся. Ведь Уджагорресента в Мемфисе не было, когда их отослали… Где же был этот шакал?..

- Да, это приказал Уджагорресент, - с великим неудовольствием ответил Сенофри. – И по повелению царского казначея тебе дадут сопровождающих, чтобы ты без помех добрался до своей земли, - он фыркнул.

Филомен тяжело дышал от волнения. Теперь, когда он оставил далеко позади и море, и Поликрата с его мятежниками, липкий страх застил коринфянину взор – страх, который он никогда не испытал бы, стоя лицом к лицу с врагом.

- Где моя сестра? – спросил он прерывающимся голосом, сжимая кулаки: ладони были мокры от пота. – И где царевна Нитетис?

Сенофри отступил от него, глядя с нескрываемым отвращением.

- Я ничего не знаю и знать не желаю о твоих сестрах! А божественная Нитетис уехала в Саис еще месяц назад. Ты все спросил?

Филомен поклонился.

- Да, господин.

Он немного успокоился: скорее всего, Поликсена уехала со своей госпожой. А остальное выяснить сейчас не представлялось возможным.

Сенофри поджал губы и показал пальцем на дверь дворцовой караульной, где он принимал вернувшихся воинов.

- Ступай домой… где ты там живешь, - сказал египтянин. – Царский казначей знает, где твой дом, и его воины в скором времени заберут тебя оттуда, чтобы препроводить куда положено! Ты понял?

Филомен кивнул, молясь про себя, чтобы “куда положено” не означало тюрьму. Милость египтян, равно как и их расположение к чужестранцам, были ему уже слишком хорошо известны.

Когда Филомен вышел за дверь, Тимей все еще дожидался его.

Конечно – ведь он оставил своего филэ стеречь Фотиноса! Но Филомен уже успел узнать людей.

При виде пшеничной копны волос и пышущего здоровьем лица Тимея, который всегда выполнял его просьбы, не задавая вопросов и ни в чем не сомневаясь, сердце эллина затопила теплая волна, а к глазам подступили слезы. Молодой воин быстро смахнул их рукой.

Тимей внимательно посмотрел на друга.

- Что, прогнали со службы?

Филомен кивнул – а потом покачал головой, при виде серьезного сочувственного лица друга. Он похлопал своего вороного скифского красавца по холке: Фотинос приветственно всхрапнул.

- Садись мне за спину, и поехали отсюда! – произнес коринфянин. – Когда выедем за ворота этой тюрьмы, я тебе все расскажу.

Когда они оказались за воротами, друзья спешились и укрылись за деревьями. Филомен передал другу весь свой разговор с Сенофри, прибавляя собственные домыслы; и Тимей не задал ни одного вопроса, ни разу не перебил его. Он только ошеломленно молчал. И Филомен готов был поклясться, что к концу рассказа всякая зависть к другу покинула его сердце.

- Я уеду в Дельту с тобой. Никто мне не помешает, - решительно сказал Тимей, когда Филомен замолчал.