Перед живой богиней Та-Кемет были зажжены огни, курился ладан; и жизнью и святостью наполнили эти картины те, кто пришел сюда с сердцем, полным веры.

“Я только так могу проститься с тобой”, - подумал скульптор с великой печалью.

Эллин посмотрел на бритоголового жреца, который спокойно объяснял что-то бедно одетой женщине с дряблой грудью и ногами, сбитыми в кровь: женщина внимала жрецу с трепетом. Менекрат подумал, что Тураи когда-то был таким же служителем: и мог с легкостью как говорить правду, так и лгать во имя своих богов.

Тураи не пришел с Менекратом сегодня - он посетил храм своей царицы еще раньше: видимо, не желая молиться так, как это было принято у его народа, на глазах у чужеземца.

Напоследок Менекрат тайком приложил ладонь к холодному плечу нарисованной Нитетис - и поцеловал свою руку; а потом, понурившись, ушел. Он вернулся на своей лодке на Сиене.

Окончив сборы, молодой скульптор и Тураи отправились в Мемфис, где должны были встретиться с персидскими владыками.

========== Глава 89 ==========

Поликсена получила послание своего друга - письмо доставили из Навкратиса. Его переслал тот же друг-египтянин, который уведомлял эллинку о царице Нитетис. К этому письму египтянин присовокупил новости о персах и их пребывании в своей стране: он писал настолько подробно, насколько мог.

Сестра сатрапа Ионии долго сидела одна, в потрясении и горестной задумчивости. Ей еще десять месяцев назад, когда Менекрат получил приглашение от Нитетис, казалось, что он не вернется. Боги не позволяют долго здравствовать тем, кто слишком ими одарен!

Потом Поликсена перечитала письмо художника - и улыбнулась.

Как-то он хвалился, что превзойдет Гермодора: а неожиданно полученная возможность отличиться редко представляется человеку приятной. Стать первым, кто изваяет великую царицу Персии, - первым из художников ойкумены!

Многие эллины, в числе их ионийские скульпторы, собратья Менекрата, не задумываясь, разменяли бы оставшиеся годы жизни на такой случай.

Потом Поликсена отправилась к брату: хотя Филомену аккуратно доставляли новости из Египта, Поликсене хотелось, чтобы брат услышал о Менекрате из ее уст.

Сатрап был занят, как обычно: но для сестры у него всегда находилось время. Тем более, что Поликсена никогда не тревожила Филомена по пустякам.

Услышав от верного раба, что царевна во дворце и желает видеть его, Филомен покинул кабинет и поспешил навстречу. Он сердечно обнял сестру.

- Что привело ко мне мою царевну? - воскликнул брат.

Поликсена со смесью восхищения и горечи окинула взглядом его персидский наряд. Он научился одеваться по-азиатски с большим вкусом… лучше многих истинных персов.

- Пойдем в кабинет, - сказала она. - Не хочу обсуждать это здесь.

Филомен, сразу став серьезным, кивнул.

Пропустив сестру вперед, он вошел следом и закрыл дверь. Поликсена посмотрела в темные внимательные глаза брата, подведенные краской, - а потом со вздохом подала ему письма от скульптора и от своего осведомителя из Навкратиса.

Сатрап сел на кушетку и погрузился в чтение. Он быстро и сосредоточенно просмотрел оба послания, из каждого извлекая главное. А потом отложил папирусы и замолчал, уперев локти в колени и опустив черную голову.

Поликсена долго смотрела на лицо этого восточного правителя, не смея оторвать его от его мыслей.

Наконец она все же спросила:

- Что ты думаешь об этом?

Царевна шагнула к брату, когда он поднял голову. Филомен кивнул ей на место рядом.

Поликсена осторожно села.

Еще несколько мгновений в кабинете царила полная тишина, в которой едва слышное потрескивание священного пламени в чаше перед входом стало всепоглощающим. Персы умели выбрать себе бога.

Филомен некоторое время смотрел в огонь, как и сестра, - а потом повернулся к ней и сказал:

- Твой художник, как мне видится, только что предотвратил большую войну, в которую оказались бы вовлечены все.

Поликсена перекинула через плечо косу.

- Потому что послушался Атоссы? Но ведь это такой пустяк! - воскликнула она.

Филомен усмехнулся.

- Если ты бросишь факел в болото, он тут же погаснет. Ну а если поднесешь его к облитой маслом поленнице?..

Сатрап сцепил руки на разведенных коленях.

- На самом деле, никто из нас не может сказать, что способно рассердить персов, а что из этого привести к войне, - задумчиво сказал он. - Но Менекрат поступил хорошо. Я даже не вижу, как бы мог он поступить иначе.

Поликсена коснулась локтя брата… потом опять сложила руки на коленях.

- Хорошо, что в Египте у него появился друг. Надеюсь, что и из Персии Менекрат сможет писать мне, - сказала она.

Царевна опустила глаза и немного помолчала. Больше не было смысла продолжать разговор о художнике.

- Ты хочешь о чем-то меня попросить? - спросил Филомен, продолжавший внимательно наблюдать за нею.

У Поликсены дрогнули прямые густые брови. Конечно, правителя можно только просить: уж если он изволил тебя принять!

Потом царевна кивнула.

- Да, Филомен, - сказала она. - Раз уж я пришла, хочу поговорить с тобой о сыне.

Поликсену неожиданно одолели воспоминания о любимом спартанце, который теперь был, уже без сомнения, мертв. Она уткнулась лицом в ладонь и стиснула зубы.

Филомен терпеливо и сочувственно пережидал. Он знал, о чем думает сестра; и вспоминал в этот миг о статуе Ликандра, которую недавно приказал установить на главной площади Милета.

Это вызвало много шума, мужских споров и даже драк - и женских слез; но Филомен не жалел о своем решении. Впрочем, сестра никогда не порицала его за этот поступок.

- Мне кажется, Никострату пора в школу, - сказала Поликсена, когда вновь посмотрела на брата. - Я говорила с моим мальчиком… он так и рвется в бой, - она улыбнулась, и в глазах ее были слезы.

Филомен привлек любимую сестру к себе, и она прижалась к его плечу.

- Да, пора, - сказал сатрап, поглаживая ладонью ее плечо. - Хорошо, я согласен! Никострату уже три месяца как шесть лет.

Потом он встал, заложив руки за спину.

- Приводи сына… да хоть завтра.

Поликсена радостно улыбнулась и встала тоже.

- Благодарю тебя!

Она хотела еще что-то сказать, но тут скрипнула дверь. Брат и сестра быстро обернулись: в кабинете стоял Эвмей, светловолосый юноша-раб, а за его спиной была жена Филомена. Как видно, раб хотел доложить господину о приходе Артазостры, но та, в нетерпении или усвоив греческие обыкновения, вошла прежде доклада.

Увидев, что супруг не один, персиянка смущенно улыбнулась и отступила.

- Прошу прощения, мой господин, - сказала Артазостра, видя лицо Филомена. - Я хотела сейчас говорить с тобой, но, должно быть, мне следовало бы зайти позже.

Такое персидское подобострастие появлялось в ее речи, когда азиатка видела, что на нее сердятся… или когда она начинала гневаться сама.

Филомен быстро шагнул к жене, препятствуя ей уйти.

- Нет, ты мне не помешала. Что случилось?

Родственница Дария прошла вглубь кабинета… и, немного помедлив, села.

Она посмотрела на сестру мужа… затем, повернувшись к Филомену, сказала:

- Я хотела поговорить с тобой о Дарионе.

Филомен удивился такому совпадению, потом встревожился.

- Дарион заболел?

- Нет, слава богу среди богов, - сказала Артазостра.

Но она продолжила с волнением, сжимая и разжимая руки:

- В пять лет у нас знатных мальчиков отлучают от женщин и начинают воспитывать как воинов… а ты об этом и не думаешь!

Филомен посмотрел на сестру долгим взглядом. Потом повернулся к Артазостре.

- Я не перс. Или ты начала забывать об этом? - мягко сказал он. - Поликсена сейчас тоже пришла ко мне с такой просьбой, а Никострату летом исполнилось уже шесть!

Артазостра вспыхнула и приподнялась на алой кушетке. Рот ее приоткрылся, словно она готова была высказать все, что думает об эллинах и эллинских школах… но молодая женщина сдержалась.