Однако своих владык воины доставили на Пилак благополучно. Когда причалили к острову, были приготовлены закрытые носилки для обеих царственных женщин - а их супруги пошли пешком.

У храма Нитетис и Атоссу почтительно высадили. Они пошли вперед, едва не задевая друг друга одеждами: но каждая избегала смотреть на соперницу. Нитетис, морща нос, думала, что от Атоссы сейчас разит не хуже, чем от персидских пехотинцев: несмотря на благовония и на привычку прекрасной царицы, как и ее окружения, к ежедневным ваннам, такие многослойные плотные одежды на юге Египта были настоящим наказанием.

Впрочем, персиянка держалась так, точно даже те, кто обонял сейчас ее пот, удостаивались этим величайшей чести. Супруга Дария откинула назад покрывало, и стали видны повлажневшие на висках и лбу черные волосы; белая вышитая рубашка на груди, под тяжелым ожерельем, потемнела. Но царица Персиды осматривалась по сторонам с огромным интересом. У нее заблестели глаза, когда она увидела изображения Нитетис во всю стену: она даже очерчивала пальцем линии полуобнаженного тела египетской царицы.

Впрочем, муж ее этого не видел: Дарий вместе с Уджагорресентом разглядывал изображения Камбиса и его сына в виде египетских божеств.

- Неужели это Камбуджия*! - воскликнул Дарий наконец. - Из персов бы его никто не узнал!

Уджагорресент поклонился.

- Да будет великому царю известно, что мы изображаем властителей Та-Кемет в их священном образе. Сходства с царем-человеком и не должно быть.

Дарий засмеялся. Тем самым смехом, который мог быть очень приятен человеку, а сейчас подирал по коже.

- Ловко ты ответил! Однако твоя царица на рисунках куда более похожа, - заметил царь царей, посмотрев через плечо на Нитетис. Та смогла выдержать взгляд перса с высоко поднятой головой.

Кажется, Дарию это понравилось: как и то, что Уджагорресент сейчас перед ним не раболепствовал. Дарий испытывал даже некоторое почтение к этому жрецу поблизости от его храмов. И царь царей, хотя и был зороастрийцем, помнил об участи своего предшественника.

Отдохнув после обхода храма Нитетис и подремав в своих каютах, Дарий и его свита отправились на остров Сиене. Там все еще работал Менекрат, которого царица предупредила письмом о прибытии персов; но все равно столкновение эллина с Дарием и, главное, Атоссой могло окончиться чем угодно.

Тураи, который сопровождал царицу, беспокоился об экуеша, - хотя, конечно, его чувства сейчас никого не трогали.

Менекрат как раз работал, когда приблизились высочайшие гости. Он вышел из мастерской, заметив их.

Эллин сразу же повернулся к персам и Нитетис и опустился на одно колено, склонив голову.

Даже перед царем царей он не мог падать ниц.

Дарий несколько мгновений пристально разглядывал склонившегося перед ним пепельноволосого грека; потом перевел взгляд на его египетских помощников, лежавших на животах, и улыбнулся.

- Встаньте, - повелел перс, ничего более не прибавив.

Он прошел мимо Менекрата и его подмастерьев, точно их тут больше не было. - Моя царица желает осмотреть статуи, - сказал Дарий: и кивнул Атоссе.

Царица Персиды приблизилась, высоко держа голову и сложив руки на животе. Когда она остановилась перед готовой статуей Нейт, ее губы приоткрылись в прерывистом вздохе: протянув руку, персиянка погладила изваяние Нитетис гораздо более бесстыдно, чем трогала рисунки в ее храме.

А потом персиянка повернулась к мужу и быстро и резко что-то проговорила.

Менекрат ничего не понял: но от догадки вдруг почувствовал дурноту.

Выслушав жену с легким изумлением, Дарий, однако, не осадил ее: ему даже словно бы понравились слова царицы. Вслед за этим властитель всей Азии обернулся к Уджагорресенту.

- Атосса желает, чтобы этот мастер поехал с ней в Персию и работал там для нее.

Уджагорресент поклонился почти совершенно невозмутимо. А потом посмотрел на свою супругу… и Нитетис вмиг пожалела о совершенной ошибке. И даже не об одной.

- Как пожелает великий царь, - сказал Уджагорресент персу. - Этот скульптор поедет с тобой и твоей царицей, как только закончит вторую статую божественной Нитетис. Вы видите, что ему осталось совсем немного.

Царица Атосса улыбнулась.

* Так имя Камбиса, которое принято произносить на греческий манер, звучит по-персидски.

========== Глава 88 ==========

Тураи, улучив мгновение, пробрался к своей царице, оттеснив от ее локтя неразлучную служанку Астноферт.

- Великая царица, дозволь мне все объяснить экуеша.

Нитетис вздрогнула при звуке его голоса, хотя казалась совершенно спокойной.

- Конечно.

Персы уже отбыли, а Нитетис и Уджагорресент остались на острове. Но, разумеется, в присутствии мужа царица не могла говорить со скульптором.

Тураи подошел к Менекрату, который застыл в неподвижности, как и царица.

- Атосса захотела, чтобы ты поехал с нею в Персию и сделал статую с нее. А может, и не только.

Тураи приобнял за плечи эллина, который словно бы и не почувствовал этого.

- Ты должен поехать, - настойчиво сказал египтянин.

Художник усмехнулся.

- А если я откажусь? Царица Персии велит содрать с меня кожу на барабан, а может, заодно и с тебя - и еще с десятка невинных египтян?..

- Весьма возможно, - хладнокровно сказал бывший жрец. - Владыки Персии до сих пор были к нам милостивы, но милость их простирается дотоле, доколе им беспрекословно повинуются. И не забывай, что у персов нет закона выше царской воли, - в отличие от вас, эллинов!

Менекрат, который успел подобрать с земли свой молоток, взмахнул им, но словно бы вполсилы… а потом опять бросил.

- Какой только ветер Сетха занес меня сюда!..

Тураи не стал спорить с ожесточенным греком.

- Так ты согласен? - спросил он.

Менекрат кивнул, не отрывая взгляда от носков своих сандалий.

Тураи быстро вернулся к госпоже.

- Грек согласен, - сказал он. - Но думаю, что сейчас лучше оставить с ним охрану.

Как бы ни был слуга Нитетис дружен с эллином, о своей стране он радел гораздо больше.

- Хорошо, - сказала царица, немного помедлив. - Я заплачу Менекрату все, что обещала, и сверх обещанного, - прибавила она, взглянув на своего бледного любовника. - Он и в самом деле сотворил прекраснейшее произведение, а я даже не успела похвалить его!

Нитетис отвернулась.

- Нужно ли ему теперь мое золото!

- Золото пригодится везде, великая царица, - улыбнувшись, ответил Тураи. - А уж в Персии едва ли найдется что-нибудь нужнее!

Он поклонился. А потом высказал просьбу, которая родилась у него еще до того, как слуга Нитетис услышал веление Атоссы: Тураи предвидел, что кончится чем-то подобным.

- Могу ли я сопровождать экуеша?

Нитетис взглянула на слугу с изумлением… а потом улыбнулась.

Надежнее этого помощника она едва ли могла найти; и персидским языком Тураи владел не хуже, чем греческим. А уж если рассчитывать, чтобы художник вернулся живым…

- Я сама хотела тебе это приказать, - ответила великая царица.

Потом она посмотрела на своего мужа, который преспокойно пил пиво, расположившись под навесом. Лицо Нитетис почти не изменило выражения: но Тураи неожиданно ощутил ее ненависть, направленную на царского казначея. Великая царица быстро приблизилась к Уджагорресенту.

- Возвращайся на корабль, - она сейчас почти что требовала. - Я не могу говорить с моим художником при тебе!

Царский казначей поднял глаза. Потом улыбнулся: и самообладание, и властность супруги остались при ней.

- Хорошо, - Уджагорресент неторопливо встал; раб, обмахивавший его опахалом, тут же замер. - Я дождусь тебя в каюте, царица.

Когда советник Дария ушел, Нитетис подошла к греку. И казалось, что это потребовало от нее гораздо большего усилия, чем объяснение с мужем.

- Менекрат, - когда она позвала, эллин тотчас поднял серые глаза. Но теперь взгляд его казался пустым. - Прошу тебя, не вини меня в этом!