Ликандр взглянул на север.

- Пока еще нет войны, - сказал лаконец.

Но он без возражений поднялся следом за братом.

- Я прямо сейчас попрошу полемарха отпустить тебя, - сказал Клеандр. - Идем, посмотришь на моих сыновей! Ты ведь так и не женился?

Он взглянул на брата через плечо и остановился: потом повернулся, почувствовав, что спросил неудачно. Ликандр стоял, вновь отрешившись от всего окружающего.

- Я был женат, и у меня есть сын, - сказал марафонский пленник, когда опять смог говорить. - Но я ни разу не видел моего сына, и уже никогда не увижу жену!

- Ты женился в Египте? На эллинке? - догадался Клеандр.

Он покачал головой.

- Как, в самом деле, удивительно судят нам боги! Но теперь уже ничего не поделаешь.

Ликандр кивнул.

Он дождался во дворе, пока Клеандр добудет для него разрешение; потом старший брат вышел, держа его копье и перекинутый через руку плащ, все имущество вернувшегося пленника.

Клеандр улыбнулся, вручая брату оружие. Плащ он сам накинул Ликандру на плечи.

- Теперь ты свободен. Улыбнись же мне, Ликандр!

И Ликандр в первый раз улыбнулся.

По дороге они ни о чем не говорили - но мучительный стыд начал понемногу отпускать бывшего воина Спарты, ничего так не желавшего, как опять занять свое место в рядах ее защитников. Он знал, что ему будет очень трудно опять стать своим в семье и среди остальных спартанцев; но встреча с братом убедила Ликандра, что это возможно.

В доме Клеандра его встретили с удивлением, но сдержанно и, казалось, были рады… конечно, брат предупредил всех. Может быть, бывшего пленника осуждали за глаза: но Ликандр знал, что в семье брата о нем никогда не будут злословить. Это были достойные люди.

Конечно, в честь возвращения Ликандра не устроили празднества - тут нечего было праздновать: но вечером Клеандр выставил на стол лучшее, что было в доме, и созвал друзей. Тех, о которых знал, что они не будут распускать языки.

Пришли не только мужи и юноши, но и их жены и сестры: в Спарте, хотя мужчины и женщины проводили вместе немного времени, - так велела военная необходимость, - встречались они гораздо свободнее, чем в Аттике, и мужская и женская половина вовсе не так строго отделялись друг от друга.

За ужином, хотя больше молчали, речь все-таки зашла о Ликандре. Кто-то вспомнил, что он служил в Египте: и хозяйка дома, жена Клеандра, попросила бывшего наемника рассказать о Та-Кемет.

Все тут же подхватили эту просьбу. Жизнь спартанцев была довольно бедна новыми впечатлениями; а те, кто уплывал в Египет, редко возвращались обратно.

Ликандру вначале смущение сковало язык; но потом он подчинился горячим просьбам. Вспоминать о Египте было не так стыдно! И он рассказал, как вначале служил на Самосе, как попал в Мемфис и что за чудеса видел там; какие удивительные порядки в этой запертой между пустынями стране, непохожей на все другие. Ликандр избегал говорить только о Поликсене и своем сыне.

Но потом кто-то спросил его о Камбисе. И все спартанцы тут же напряглись, готовясь узнать о персах из уст свидетеля.

Ликандр сделал над собой усилие и согласился продолжать: конечно, ему следовало рассказать о царе царей как можно больше, пусть его место уже занял новый Ахеменид. И именно потому, что на место Камбиса пришел еще более сильный властитель!

Ликандр принялся рассказывать о персах, которых видел так близко - и с которыми жил бок о бок так долго, не имея возможности обнажить против них оружие! Ликандра слушали теперь еще более жадно и все так же безмолвно; но он чувствовал, как участилось дыхание молодых и зрелых воинов, сгрудившихся вокруг, а в воздухе сгустилась враждебность. И марафонский пленник сам сжимал кулаки в запоздалой ярости, заканчивая свою повесть. Теперь он ощущал себя среди соратников!

Когда рассказчик смолк, все стали расходиться: повесть Ликандра была кончена, но еще долго немногословные лаконцы, не умолкая, обсуждали между собой все услышанное. Кое-кто задержался, чтобы поговорить с хозяином и подольше посмотреть на необыкновенного гостя; Ликандру даже почудилось, что какая-то девушка смотрит на него дольше других. Но он запретил себе обращать на это внимание.

На следующий день Ликандр встал рано, как привык, и спросил у хозяйки, не нужно ли ей чем-нибудь помочь по дому. У Клеандра был только один раб. Но тут пришел сам старший брат, который с гордостью представил Ликандру двоих своих юных сыновей: старший сейчас жил в агеле, спартанской школе, а юноши недавно вернулись домой из школы, перейдя в старший возраст. Скоро они опять отправятся туда, обучаться вместе со зрелыми воинами!*

Вчера их весь день не было дома, и они вернулись только после ужина. Клеандр попросил брата оценить успехи юных спартанцев.

Ликандр присел на скамью во дворе, чувствуя себя стариком. Но когда юноши начали бороться, он встал, заметив ошибки в их приемах и сразу указав на них; и вскоре втянулся в это занятие.

Он освободился только к вечеру, когда к брату опять пришли гости.

И Ликандр понял, что не ошибся, почувствовав на себе взгляды незнакомой девушки. Эта девушка сегодня сама подошла к нему прежде, чем хозяйка позвала семью ужинать.

Она была высокая, крепкая и черноволосая: жесткие волосы слегка вились, ниспадая ниже талии, а мускулистые бедра показывались при каждом шаге. Спартанский пеплос не сшивался по бокам и скреплялся только поясом: у этой юной лакедемонянки тонкая талия была перехвачена бронзовым поясом из многих квадратиков.

Вдруг девушка так напомнила ему утраченную Поликсену, что атлет в изумлении встал со скамьи. Лакедемонянка рассмеялась, поняв, что завладела вниманием гостя.

- Я Адмета - дочь Агорея, друга Клеандра, - представилась она. - Я была вчера на ужине и все знаю о тебе!

Ликандр по-доброму рассмеялся.

- Все знаешь?

Он чувствовал, что девушка увлечена им. Неожиданно Ликандр понял, что это влечение может передаться ему и захватить его всего; и покачал головой, не зная, как дать понять Адмете…

Что понять?

Он посмотрел в серые глаза молодой спартанки и почувствовал, словно время остановилось. Как бывает в главнейшие мгновения жизни.

- Разве нет в Спарте юношей? - спросил воин.

Он сознавал, как неловок сейчас; но Адмету это не остановило.

- Никто из мальчишек мне не нравится, - ответила девушка. Ликандр вдруг понял, что не так она и юна: немногим моложе, чем была бы сейчас Поликсена.

- Я знаю, что ты был бы лучше многих! - сказала дочь Агорея: с прямотой, свойственной всем спартанкам.

Ликандр прикрылся от ее взгляда ладонью. Нет: он не заслужил того, чтобы…

- Ты совсем не знаешь меня, - глухо сказал он. - Я слишком многое испытал… Я навеки опозорен!

Адмета тряхнула волосами.

- Что ж, позор можно смыть! Он смывается кровью врагов! - заявила девушка.

Ликандр испытал облегчение: дочь Агорея не стала жалеть его. Она была спартанка, и она была еще совсем молода!

- Выйдем во двор, - предложил воин, чувствуя, что они уже привлекают взгляды остальных гостей.

Плечом к плечу они вышли; потом сели рядом на скамью.

Некоторое время молчали, чувствуя неловкость и невольно усилившееся от близости желание. Потом Адмета не глядя попыталась нащупать руку Ликандра, и он взял ее за руку.

Адмета вздохнула, набираясь смелости.

- Я единственная дочь у отца, и уже два года участвую в колесничих гонках. У меня неплохо получается! Ты умеешь править колесницей?

Ликандр, улыбаясь, покачал головой.

- Нет. Но я буду рад посмотреть, как ты это делаешь, Адмета!

Он чувствовал, что еще немного - и отступать будет поздно. Как с Поликсеной.

Адмета встала с лавки.

- Ну так приходи завтра в дом моего отца! - сказала она. - Я покажу тебе, что я умею!

Ликандр рассмеялся: она похвалялась перед ним, как любой спартанский мальчишка. Вдруг он с необыкновенной силой ощутил, что оказался дома; и ощутил в себе могучую жажду жизни…