========== Глава 65 ==========

Та-Имхотеп, уже в который раз, пришла к хозяйке и поделилась своими страхами:

- Госпожа, ты скоро уедешь к своим, к чужеземцам… и если я умру на чужбине, мои Ка и Ба останутся неприкаянными, и тело не сохранится. А значит, Анубис не отыщет меня, чтобы я могла попасть на поля Иалу!

Поликсену изумляло, как же крепка в египтянах вера предков: вера, которая, казалось, давно должна была рассыпаться в прах под натиском чужих обычаев. Ведь убеждения египтян были неразрывно связаны со своей узкой полоской земли вдоль Нила, в которой когда-то для них заключался весь мир, и ее святынями. Понятия эллинов были куда свободнее!

- Так ты думаешь, ваши боги не станут искать тебя на нашей земле? - спросила эллинка, стараясь не улыбаться.

Египтянка подняла глаза, очень черные и серьезные, - а потом бросилась в ноги госпоже, зазвенев медными кружочками, привязанными к многочисленным косичкам:

- Госпожа, отпусти меня от себя перед тем, как уедешь!.. Я долго служила тебе…

Поликсена подняла рабыню и усадила на ложе рядом с собой. Погладила по плечу.

- Правда, ты служила мне долго и верно, и мне очень трудно будет обойтись без тебя. Ты знаешь, что я никогда не одобряла обычаев афинян, которые продают и покупают рабов, будто мебель! Как можешь ты хоть в чем-то верить человеку, которого ты сам лишил и достоинства, и всего, что он любил?..

- Ты никогда так не делала, госпожа, - горячо и серьезно сказала Та-Имхотеп.

- Я не афинянка. И я долго прожила среди вас, - улыбнулась хозяйка.

Потом она серьезно сказала:

- Ведь сейчас в Хут-Ка-Птах и на границах опять волнения, грозит скорая война! Ты и в самом деле хочешь покинуть меня? Кто же тебя защитит?

- Моя царица, - ответила Та-Имхотеп.

Она поднялась на ноги: часто вздымалась грудь молодой женщины, обтянутая желтым калазирисом, и единственная бретель, шедшая наискось, врезалась в полное смуглое плечо.

- Ты не покинула бы великую царицу, если бы не твой новый муж! И я могу теперь вернуться к великой дочери Нейт и к моей сестре Астноферт, которая все еще служит ей!

Поликсена почувствовала упрек египтянки; и вдруг рассердилась на нее и на себя. Как смела эта служанка напоминать ей о том, за что сама Поликсена все время себя упрекала?..

- Ты всегда была разумна, Та-Имхотеп, - сказала коринфская царевна. - А сейчас, вижу, благоразумие изменило тебе! Даже если бы я отпустила тебя, кто доставит тебя к Нитетис, и кто станет охранять по дороге? А если ты попадешься персам, не только погребения не получишь, а умрешь мучительной и позорной смертью!

Рабыня поняла, что умолять бесполезно. Соскользнув с кушетки, она низко поклонилась и ушла пятясь.

Поликсена, оставшись совершенно одна, сцепила руки на животе. Она улыбнулась, ощущая странную легкость, шедшую изнутри: сразу и блаженство, и страх. Вот уже две египетские недели, как эллинку одолевали подозрения, о которых она не говорила даже мужу. Что скажет афинянин, если подтвердится, что Поликсена ждет ребенка?..

Потребует ли, чтобы они немедленно продали дом и уехали, или, опасаясь за жену и дитя, которое сейчас особенно легко скинуть, Аристодем захочет закрепиться в Навкратисе надолго?

Тут за дверью послышался быстрый топоток босых ног, который Поликсена узнала бы даже во сне; улыбаясь, хозяйка встала.

Распахнулась дверь, и вбежал ее сын. Сын Ликандра. Мальчик едва не сшиб свою мать с ног, налетев и крепко обхватив ее колени.

- Мама!

За ребенком спешила запыхавшаяся полная нянька-египтянка. Захочет ли она остаться здесь, так же, как Та-Имхотеп?..

Никострат, убедившись, что мама по-прежнему дома и по-прежнему принадлежит ему, уже отпустил ее и убежал играть дальше. Он мало говорил, хотя и не должен был еще говорить много: все же мальчику не исполнилось еще и трех лет.

Но Поликсене помнилось, что Яхмес, царевич-полуперс, говорил больше и с большей охотой… хотя и не был так крепок и подвижен, как ее сын.

- Уведи его и поиграйте в саду, - велела Поликсена няньке. Ей еще нужно было закончить дела: она помогала мужу со счетами, часть которых вела самостоятельно.

Но почти сразу после того, как нянька с ребенком вышли, постучался Аристодем. Он не всегда стучался - когда ему не терпелось увидеть возлюбленную, афинянин просто врывался к ней; но часто вспоминал, что жена может быть занята размышлениями или письмом, и Поликсена была благодарна ему за это.

- Войди, я свободна! - сказала коринфянка, когда дверь приоткрылась.

Супруг вошел и, как всегда, обнял вставшую навстречу Поликсену; они долго самозабвенно обнимались и целовались. Потом Аристодем усадил жену в кресло за столом, где она сидела до его прихода, а сам присел рядом на край стола. Эта изящная афинская небрежность до сих пор заставляла ее теряться.

- Ты скучала? - ласково спросил ее золотоволосый Адонис.

Поликсена кивнула.

- И хотела говорить с тобой. Ты кстати зашел!

Муж тут же встревожился.

- Что случилось?

Конечно, новости о продвижениях и планах персов он узнавал сейчас первым; но и жена могла что-нибудь услышать.

Поликсена решила больше не откладывать признание. Тем более, афинянин уже не раз говорил ей, как хотел бы от нее детей!

- Кажется, муж мой, я снова беременна.

Аристодем сглотнул; голубые глаза расширились, будто жена напугала его своим признанием. А потом он просиял.

- Это правда?..

- Я до сих пор не уверена, но похоже на то, - ответила она.

И вдруг Поликсена подумала о брате. Как давно об ионийском наместнике Камбиса ничего не слышно?..

Аристодем неожиданно соскользнул со стола и опустился перед нею на колени. Положил руку на живот жены.

- Как я счастлив, - прошептал он.

Поликсена, улыбаясь, накрыла его пальцы своей рукой.

- Я надеялась обрадовать тебя.

Муж вдруг с легкостью развернул кресло вместе с ней, а потом, подавшись к Поликсене, поцеловал ее живот.

- Теперь ты совсем моя, - прошептал он в складки ее легкого хитона. Горячее дыхание любовника, которое Поликсена ощущала там, возбуждало ее, и она, часто задышав, запустила пальцы в его короткие светлые волосы.

- Погоди, еще ничего не известно! - шепотом сказала она.

Аристодем поднял голову и посмотрел возлюбленной в лицо. Потом встал и сел рядом с ней на табурет.

- Тебя еще что-то тревожит! Что?

- Ко мне сейчас сын забежал, - Поликсена усмехнулась. - Он все еще почти не говорит, как ты знаешь, хотя выглядит совершенно здоровым и умным! Никострат давно выучил слово “мама”, но слова “отец” до сих пор не знает!

- Он же никогда не знал своего отца, - серьезно ответил Аристодем.

Поликсена прищурилась, откинувшись в кресле и глядя на него; потом кивнула.

- Я рада, что ты не будешь пытаться выдавать себя за его отца! Когда придет время, я скажу сыну… что его отец герой Спарты.

- Хорошо, - согласился муж. Ему потребовалось большое усилие над собой для такого ответа.

Потом Аристодем прибавил:

- А то, что Никострат мало говорит, не должно тебя тревожить. Мальчики говорят меньше девочек, моя мать могла бы подтвердить это тебе! К тому же, спартанцы созревают позже других эллинских мальчиков.

Поликсена сжала губы. Теперь уже она с трудом сдержалась.

- Аристодем, я скажу тебе прямо. Намерен ли ты теперь подумать об отъезде?

- Теперь?

Казалось, он изумился.

- Нет, моя дорогая.

Афинянин протянул руку и сжал подлокотник ее кресла.

- Мы же совсем недавно купили дом!

- На мое приданое, - усмехнулась царевна. - Я рада, что ты это помнишь.

- К тому же, тебе сейчас особенно опасно путешествовать, - прибавил супруг.

Поликсена подумала о царице, которую не видела уже так давно. С самой своей свадьбы, за которой последовала смерть Камбиса. Нитетис недавно написала подруге из Дельты, сказав, что заключила брачный договор с Уджагорресентом: быть может, великая царица теперь тоже беременна, если только врач не защитил ее от этого!