– Да.

– Хорошо. Очень разумно с вашей стороны. Вас подозревают в убийстве, поэтому пока не спешите разглашать свои маленькие секреты. У всех нас есть тайны, которые мы раскрываем, лишь когда не остается другого выхода. Однако мое положение сильно отличается от вашего. Я не адвокат, а потому сведения, которые вчера вы сообщили мне, увы, не защищены правом на конфиденциальность. В силу профессии я вынужден поддерживать хорошие или по меньшей мере сносные отношения с полицией, иначе лишусь лицензии частного детектива. Я не могу пойти на открытый конфликт с полицейским инспектором. Кроме того, я уважаю мистера Кремера. Более того, я восхищаюсь им и хочу ему помочь. Все это я говорю вам для того, чтобы вы правильно поняли мои дальнейшие действия. – Синтия открыла было рот, но Вулф выставил вперед ладонь, останавливая ее, и девушка не проронила ни слова, затем он обратился к Кремеру: – Поскольку целая армия ваших сотрудников вот уже несколько часов усиленно ведет розыск, думаю, вы успели выяснить, что вчера мистер Гудвин присутствовал на показе осенней коллекции «Домери и Нидер».

– Да, я в курсе.

– Но не сочли нужным об этом упомянуть.

– Просто не успел.

– Решили попридержать эти сведения в резерве? – улыбнулся Вулф; более гадкой улыбки на его лице я еще не видел. – Итак, вы слышали, что минуту назад я сказал мисс Нидер. Она приходила ко мне вчера утром, чтобы посоветоваться насчет своего дяди.

– Вот как? Какого еще дяди?

– Мистера Пола Нидера. Его нет в живых. Мисс Нидер унаследовала его половину компании. Если вы покопаетесь в старых газетах, то узнаете, что чуть больше года назад он покончил с собой, прыгнув в один из гейзеров Йеллоустонского парка. Мисс Нидер рассказала мне не только об этом, но и о многом другом: текущем положении дел в компании, ее теперешнем статусе, смерти дядиного компаньона и его супруги, ну и так далее. Я не запомнил всего того, что она мне говорила, да и не ставил перед собой подобной цели. По сути дела, она вывалила на меня мешанину фактов, которые ваши сотрудники с легкостью могут извлечь из других источников. Однако я пришел к некоторому заключению. И это, пожалуй, единственное, что может вам помочь. Я пришел к выводу, что мисс Нидер сама толкнула дядю в гейзер. Это она убила его. Потом испугалась, что ее выведут на чистую воду, и пришла ко мне в надежде, что я помогу ей выйти сухой из воды.

– Да что вы такое… – Синтия просто не находила слов. – Вы…

– Закройте рот! – резко оборвал ее Вулф и повернулся ко мне. – Арчи, у тебя сложилось аналогичное впечатление?

– Именно, – уверенно произнес я.

Синтия прекрасно владела собой. Она закрыла рот, как ей и велели. Если бы Кремер не глядел на нас так пристально, я бы рискнул ей подмигнуть или хотя бы ободрить взглядом.

– Спасибо, что поделились своими выводами, – проворчал Кремер. – Она призналась в этом сама? Сама сказала, что убила своего дядю?

– Ну что вы! Нет, конечно.

– Чего именно она хотела от вас?

Вулф расплылся во все той же гадкой улыбке:

– В этом-то вся и суть. Именно потому я и пришел к выводу, что дядю убила она. Она толком не удосужилась объяснить, чего ей от меня надо. Так что я не могу ответить на ваш вопрос.

– В таком случае скажите, какое задание вы дали Гудвину, когда отправили его на показ осенней коллекции в «Домери и Нидер»?

Вулф нахмурился и повернулся ко мне:

– Ты не припоминаешь, Арчи?

– Как такое забудешь? – пришел я на помощь, причем с радостью. – Вы велели смотреть в оба, держать ушки на макушке, а после обо всем доложить вам. – Просияв, я глянул на Кремера. – Никакие танцовщицы с Багамских островов не сравнятся с красотками, которых я видел. Только представьте: вы сидите в кресле и смотрите, как на подиум одна за другой поднимаются шесть очаровательных…

– Черт подери, вы лжете! – прохрипел Кремер.

Вулф едва заметно, на одну восьмую дюйма, поднял подбородок.

– Мистер Кремер, – холодно произнес он, – я устал. Коль скоро вы уже здесь, мистер Гудвин не может вышвырнуть вас за дверь. Однако нам никто не помешает оставить вас здесь, а самим подняться наверх. Вы не хуже меня знаете, что полицейское удостоверение не дает вам права на всевластие и произвол. – Вулф отодвинулся с креслом от стола и встал. – Вы утверждаете, что я лгу. Докажите это. Вспомните базарный скандал, который вы закатили в моей столовой. Да я и за меньшее стал бы вам врать днем и ночью. Теперь относительно убийства бородача. Какое я имею к нему отношение? А мистер Гудвин? Ха! Попробуйте увяжите нас с этим преступлением, если сможете. Если же вы, окончательно потеряв голову, решите нас задержать как главных свидетелей, мы преподадим вам несколько уроков изворотливости и лжи. И не думайте, что мы попросим выпустить нас под залог. Мы утрем вам нос habeas corpus ad subjiciendum[1] так, что вообще свернем его напрочь! – Вулф перевел взгляд на нас. – Пойдемте, мисс Нидер. Идем, Арчи.

Обогнув красное кожаное кресло, Вулф направился к двери в прихожую. Я поспешил за ним, по дороге подхватив под локоть Синтию. Мне представлялось, что наш путь лежит в оранжерею, расположенную на крыше.

Когда мы вышли в прихожую, я стал гадать, поместимся ли мы втроем в персональный лифт Вулфа, не уронив при этом достоинства. Однако мне так и не удалось это выяснить.

Я уже раскрыл рот, желая сказать Вулфу, что мы с Синтией поднимемся по лестнице, но тут мимо нас пронесся Кремер. Не удостоив нашу компанию взглядом, он направился к выходу, рывком открыл дверь, выскочил на крыльцо и с грохотом захлопнул ее за собой.

Я подошел к двери и запер ее на цепочку. Теперь, если явится посетитель, будем общаться с ним через щель шириной в два дюйма. Вполне достаточно, чтобы просунуть бумаги, если он принесет их с собой.

Вулф отвел нас обратно в кабинет, жестом предложил сесть, после чего строго спросил Синтию:

– Так это вы убили его?

Девушка посмотрела ему в глаза и сглотнула. Затем она понурила голову и прикрыла лицо руками. Плечи у Синтии затряслись, и она зарыдала.

Это было ужасно. Кроме прерванной трапезы, лишь одна-единственная вещь могла столь же сокрушительно и бесповоротно лишить Вулфа душевного равновесия – женский плач. И если первое приводило его в ярость, то второе повергало в панику.

– Она сейчас успокоится, – попытался я приободрить шефа. – На нее просто слишком много…

– Сделай так, чтобы она перестала реветь, – в отчаянии прошептал он.

Я подошел к Синтии, силой развел руки, которыми она прикрывала лицо, взял за подбородок и впился поцелуем ей в губы. Девушка рванулась в сторону, оттолкнула меня и воскликнула:

– Что, черт подери, вы делаете?!

Гнев и возмущение гораздо лучше слез. Я повернулся к Вулфу и с укоризной изрек:

– Ее нельзя винить. Думаю, дело тут не в страхе или в отчаянии. Скорее всего, она просто голодна. Бьюсь об заклад, у нее маковой росинки во рту не было с самого завтрака.

– Боже всемогущий! – вытаращил глаза Вулф. – Мисс Нидер, это правда? Вы что, с тех пор ничего не ели?

Она покачала головой:

– Они продержали меня все утро… А потом, когда отпустили, я хотела как можно быстрее добраться до вас…

Вулф уже надавил на кнопку. Поскольку дверь кухни отделяло от кабинета всего пять шагов, через несколько мгновений на пороге стоял Фриц.

– Живо подай сэндвичи и пиво, – велел Вулф. – Вы хотите пива, мисс Нидер?

– Вам совершенно не обязательно меня кормить.

– Вздор! Пиво? Красное вино? Молоко? Бренди?

– Скотч с водой. Скотч вполне подойдет.

В результате нам пришлось прерваться минут на двадцать, а то и больше. Вулф весьма трепетно относится не только к своим трапезам. Когда Фриц принес поднос, Синтия сразу же взяла стакан со скотчем, а вот когда дело дошло до сэндвичей, засмущалась. Нам с Вулфом пришлось ее уговаривать. Впрочем, стоило ей только попробовать домашний паштет, как всякая надобность в уговорах отпала. Чтобы девушка спокойно поела, Вулф, желая создать непринужденную атмосферу, завел со мной неспешный разговор о записях прорастания сеянцев орхидей. О Кремере даже не заикался – уж слишком свежи были воспоминания Синтии об инспекторе. Когда она покончила с сэндвичами, я убрал поднос на стол рядом с большим глобусом, оставив девушке стакан со скотчем, после чего сел на свое место.