И вот младшие сестры благополучно препровождены в свои кроватки, а Китти с матерью уселись в столовой за ужин: капуста, картофель и кусок жареной говядины, твердой – не прожевать. Во время трапезы мать и дочь, как всегда, обсуждали дела церковные, а также предстоящие рождественские праздники, которые всегда были самым хлопотным периодом года для семейства Макбрайдов. Адель вдруг с улыбкой глянула на дочь.

– Ты такая славная девушка, Китти. И я так признательна тебе за помощь, и по дому, и в приходе, пока я тут… сижу, обремененная собственными проблемами. Совсем скоро, думаю, наступит время, когда у тебя появятся муж и своя семья. Ведь на следующей неделе тебе уже исполнится восемнадцать лет. Боже мой! Сама не верю! Как же быстро пролетело время.

– Я, мамочка, совсем не тороплюсь обзаводиться собственной семьей, – поспешно откликнулась Китти, немедленно вспомнив, как недавно к ним в гости наведывался священник из прихода Северный Лейт вместе с женой и сыном Ангусом, которого, судя по всему, привели к ним в дом вполне целенаправленно, исключительно для того, чтобы познакомить с Китти. Молодой человек краснел, смущался, с трудом роняя слова через толстые влажные губы, пытался рассказать ей о том, что он собирается пойти по стопам отца и тоже стать священником. Китти ни капельки не сомневалась, что Ангус – милый молодой человек. Просто она еще с трудом представляла, чего ей хочется. Но одно она знала точно. Все, что угодно, но только не быть женой священника. И тем более Ангуса.

– Я тут без тебя совсем пропаду, – вздохнула Адель. – Но, рано или поздно, такое должно случиться.

Китти решила воспользоваться подходящим моментом и поговорить с матерью на серьезную тему, коль скоро им выпал случай побыть наедине.

– Мама, я хочу спросить тебя кое о чем.

– О чем именно, милая?

– Я вот думаю, папа не будет возражать, если я захочу выучиться на учительницу? Мне так хочется иметь какую-то профессию в жизни. К тому же, ты знаешь, я люблю заниматься с нашими девочками. Мне доставляет удовольствие учить сестер.

– Боюсь, отец вряд ли одобрит твое намерение обзавестись, как ты говоришь, «профессией», – ответила Адель и заметно нахмурилась.

– Но почему, мама? – искренне удивилась Китти. – Разве папа не расценит мое преподавательство как работу во имя Господа? Во благо тех обездоленных, кому не так повезло по жизни, и они не умеют ни читать, ни писать. К тому же, если я начну работать, я не буду висеть у вас на шее. Я сама стану зарабатывать себе на жизнь.

– Китти, дорогая моя! Для этого существуют мужья, – тихо обронила в ответ Адель. – К тому же мы не должны забывать, что, несмотря на то что твой отец всецело отдал себя служению Господу, что и привело всех нас в итоге сюда, в Лейт, ты – потомок славного клана Дугласов. В моей семье женщины никогда не работали ради пропитания. Только занимались благотворительной деятельностью, что мы с тобой и делаем.

– И все же я не вижу никого, кто бы осудил меня за мое желание работать. Уверена, ни сам Господь, ни дедушка с бабушкой не посчитали бы зазорным такое мое намерение. Я сама видела объявление в газете «Шотландец». Приглашают девушек и молодых женщин на педагогические курсы и…

– В любом случае, милая, тебе надо спросить об этом у отца. Но, я уверена, он пожелает, чтобы ты и впредь занималась делами благотворительности в нашем приходе, пока… пока тебе не отыщется подходящая партия. Знаешь, у меня совсем спина занемела от сидения на этом жестком и неудобном стуле. Давай перейдем в гостиную и посидим немного там. В гостиной и теплее, и уютнее.

Китти расстроилась, что мать восприняла ее идею самостоятельно зарабатывать на жизнь, с которой она носилась последние несколько недель, безо всякого энтузиазма. Но, как послушная дочь, она покорно проследовала за Адель в гостиную. Уселась рядом с ней возле камина. Мать взялась за рукоделие: стала вязать одежки будущему младенцу. Китти сделала вид, что читает.

Минут через двадцать они услышали, как хлопнула входная дверь: преподобный отец Макбрайд вернулся домой.

– Пожалуй, мамочка, я пойду к себе, – тотчас же встрепенулась Китти, совсем не расположенная к разговорам с отцом. Она столкнулась с ним в холле, присела в реверансе и поздоровалась:

– Добрый вечер, папа. Надеюсь, ужин у миссис Мак Кромби прошел хорошо?

– О да! Я получил огромное удовольствие от общения с нею.

– Рада слышать это. Спокойной ночи, папа.

– Спокойной ночи, дорогая.

Через несколько минут Китти вскарабкалась к себе на кровать. Глянув на потолок, увидела, что паучок совсем замуровал в свою паутину несчастную муху, ее уже и не видно была вовсе. Остается лишь уповать на то, подумала Китти, что родной отец не приготовит подобную ловушку в виде скоропалительного брака для дочери.

– Боже! Кто угодно! – взмолилась она со стоном. – Но только не Ангус!

На следующее утро Китти сидела за конторкой в кабинете отца. Отец поручил ей подготовить финансовый отчет о поступлениях и расходах в приходской церкви, поскольку мама, по состоянию своего здоровья, не могла заниматься всеми этими трудоемкими расчетами. А возни с отчетом было много. Для начала нужно было суммировать все пожертвования, которые прихожане оставляли во время своих регулярных посещений церкви. Потом к этой сумме нужно приплюсовать те суммы, которые жертвовали богатые прихожане на благотворительные цели. И наконец, подбить баланс, то есть свести воедино приход и расход. Но и невооруженным глазом было видно, что последняя статья намного превышает поступления в церковную казну. Китти как раз перепроверяла колонки цифр с денежными поступлениями за неделю, когда услышала громкий стук в парадную дверь; она побежала в холл, чтобы быстрее открыть, пока не проснулась мама.

Китти распахнула дверь и увидела перед собой молодую женщину, ту самую незнакомку, с которой вчера вечером едва не столкнулась на крыльце.

– Доброе утро, – поздоровалась Китти с гостьей. – Что вам угодно?

– Мне нужно поговорить с Ральфом, – напряженно ответила та.

– Его преподобия сейчас нет дома. Он отправился с визитами к прихожанам, – сказала Китти. – Может, что-то передать ему?

– Вы меня, случаем, не обманываете, а? Он тут не прячется от меня? Мне нужно срочно переговорить с ним! Прямо сейчас!

– Повторяю, его нет дома. Скажите, что вам нужно, и я ему обязательно передам, – твердо отрезала Китти.

– Тогда скажите ему, что Энни нужно с ним поговорить. Скажите, что дело срочное и ждать я не могу.

Не дожидаясь ответа Китти, девушка резко развернулась и выбежала на улицу.

Китти закрыла за ней дверь, недоумевая, почему Энни назвала отца просто по имени…

Когда двумя часами позже отец вернулся домой, Китти тихонько постучала в дверь его кабинета.

– Входите! – услышала она голос отца.

– Прости, папа, что беспокою тебя, но сегодня утром к тебе приходила какая-то молодая женщина.

– Правда? – Ральф оторвал глаза от бумаг, отложил перо в сторону и снял очки. – И что ей было нужно? Наверняка пару пенсов милостыни. Они тут все любят попрошайничать.

– Нет. Она попросила передать, что «Энни нужно поговорить» с тобой. И что дело безотлагательное и не может ждать, – добавила Китти, слегка запинаясь.

Последовала долгая пауза. Потом Ральф снова водрузил на нос очки и взялся за перо. Он начал что-то писать, а Китти повернулась к дверям.

– Кажется, я знаю эту девушку, – бросил отец ей в спину. – Она каждое воскресенье околачивается на паперти, просит там милостыню. Однажды я пожалел бедняжку и бросил ей несколько монеток из тех, что были пожертвованы другими прихожанами. Хорошо! Я разберусь с ней.

– Хорошо, папа. Я сейчас ухожу в город с поручениями от мамы. – Китти опрометью выскочила из кабинета отца, быстро нахлобучила на голову капор, шаль, а сверху натянула еще и капюшон, и выбежала из дома. Ей не терпелось поскорее избавиться от того странного и непонятного напряжения, которое вдруг повисло в кабинете отца и которое она никак не могла выразить словами.