– Держи…

Мне наконец удалось открыть глаза, и меня тут же качнуло, словно я была не на земле, а на палубе корабля.

Передо мной стоял Тайлер Стаффорд собственной персоной и протягивал платок – настоящий тряпичный платок. Будто мы не в двадцать первом веке жили, где все давно уже утираются бумажными салфетками, а во времена Шекспира, где в ходу только чистый хлопок с вышитыми на нем гербами. Его «окровавленная» рубашка была расстегнута на груди.

– Возьми же, – повторил он. – Прости, я думал, что это Джон, у него такая же дурацкая шляпа, чтоб ее…

Я взяла платок и старательно промокнула им лицо.

– Я Тайлер, а тебя как зовут? – спросил он.

– Кайла, – ответила я, как только придумала себе имя.

– У тебя брат в Гонзаге учится? Или как ты здесь оказалась?

– Брат моей подруги учится тут, а она взяла меня с собой.

– У тебя кровь над бровью, – вдруг сказал он, встревоженно оглядывая мое лицо. – Прости, если бы я знал, что ты не Джон, я бы бросал не так сильно. То есть я бы, конечно, вообще не бросал. Идем, у Карлоса точно есть пластырь. – И он так крепко взял меня за руку, словно мы знали друг друга с пеленок.

– Кто такой Карлос?

– Мой шофер. Он ждет меня на парковке колледжа, пока вечеринка не закончится.

Тайлер вел меня к парковке, а я, так и быть, шла за ним. Во всей этой ситуации было что-то ужасно смешное. Моя семья чуть ли не за пистолеты хваталась, как только слышала фамилию Стаффорд, а теперь я шагаю следом за Тайлером, его рука на моем запястье, и мы идем за пластырем к его шоферу. Вот умора!

– Вон там видишь черный BMW на углу? Нам туда.

Тайлер попросил подождать меня в тени деревьев. Он выпустил мою руку, подошел к красивой тонированной машине и постучал в окно. Стекло опустилось, и из окна выглянул хмурый мужчина лет пятидесяти с морщинами, глубоко прорезавшими лоб, и серебристой щетиной на щеках. Тайлер поговорил с ним, потом воскликнул: «Я так и знал!» – и направился к багажнику.

– Кайла, пластырь в багажнике, подойди! – позвал он меня.

Я подошла к Тайлеру и заглянула в багажник. И тут он резко выпрямился и схватил меня за горло. Его пальцы сжались мертвой хваткой. Я завизжала, но из горла не вырвалось ни звука. Вцепившись обеими руками в его руку, я так и не смогла разжать его пальцы. Воздух покинул легкие, а вдохнуть снова я не могла. Я начала бороться и вырываться, но Тайлеру на помощь пришел его шофер – подошел сзади и сжал меня в своих ручищах. Тайлер отряхнул руки и отступил, с улыбкой с глядя на мое лицо – наверняка уже фиолетовое от удушья.

– Видал, Карлос? Тупая как пробка. Или, наверно, лучше сказать, как божий агнец?

Он подобрал с земли тот самый платок, которым я вытирала лицо, и засунул его в мой рот, как кляп. Платок был зеленым. Какая же я дура. Я сама стерла грим со своего лица.

Ужас. Это слово и близко не описывает мои чувства, когда меня впихнули в багажник машины и захлопнули крышку. Похитители не стали связывать мои руки, так что я сломала ногти, пытаясь выбраться. Тщетно, я попалась. Гудел мотор, машина неслась куда-то на полном ходу. Сквозь шум я начала различать голоса: Тайлер говорил со своим шофером – возбужденно, громко:

– Как думаешь, что отец подарит мне за нее? Тачку подарит? А если я попрошу вертолет?

– Надеюсь, ты не ошибся и это точно девчонка МакАлистеров.

– Точно не ошибся. Я знаю, как выглядят все МакАлистеры. Даже в темноте смогу узнать. Даже если они рожи выкрасят краской и напялят парики. Правда, у меня были сомнения: ну не может же МакАлистер прийти на Хеллоуин! – Тайлер рассмеялся, весело и звонко.

Моя рука вдруг наткнулась на какую-то цилиндрическую штуковину: фонарь! Я включила его и осветила темное, тесное пространство багажника. Там была школьная куртка Тайлера, сменная обувь, зонт и пачка сигарет. Не густо. Я попыталась выломать спицы у зонта, чтобы было чем обороняться, когда меня вытащат отсюда, но спицы только ранили руки. И ни одной стеклянной бутылки, как назло! Иначе бы этот отморозок очень удивился, когда получил бы осколком стекла по шее.

Я пропала.

Машина остановилась, утопая шинами в мелком гравии. Багажник распахнулся, и водила Стаффордов вытащил меня оттуда так, словно я была не человеком, а тушей подстреленной дичи. Ноги затекли и не держали меня. Я упала на колени, в которые тут же впился острый гравий.

– Идем! Еще не время кланяться мне в ноги.

Тайлер Стаффорд – мальчишка с лицом ангела – вцепился в меня мертвой хваткой бультерьера и потащил в дом. Я была едва жива от панического ужаса. Тайлер заставил меня подняться на крыльцо, распахнул дверь и принялся голосить:

– Па! Десмонд! Дэмиен! Да где вы все?

Он орал, пока на лестнице, ведущей на второй этаж, не послышались шаги. Я услышала голос девочки-подростка:

– Родители на вечеринке у мэра. Десмонд где-то шатается. А Дэмиен у себя в комнате с Дженнифер, и его оттуда не выманит даже грохот реактивного двигателя, не то что твой визг. Так что, может, заткнешься уже? – выпалила девочка, которую я так и не смогла толком рассмотреть в полумраке. – А это кто?

– Это моя добыча! Мой трофей!

– С ума сошел? Тащи ее обратно, где взял, придурок. Отец с матерью скоро вернутся, и лучше бы тебе до их прихода убрать твою подружку куда-нибудь подальше.

– Да присмотрись же, Линор! Ты что, не видишь, кто это?! – Он схватил мое лицо и грубо развернул к свету. – Да это же Кристи МакАлистер! Да-да, ты все услышала правильно, а теперь разуй глаза!

Девочка на ступеньках замолкла. Я подняла глаза и увидела, что она прижала ладони к щекам и изумленно открыла рот. Она была моей ровесницей, но выглядела старше. И гораздо красивее, чем на фото. Линор Стаффорд – сестра-близнец Тайлера.

– Давай запрем ее в туалете! – наконец выпалила она.

– Нет, потащили ее на кухню! Хочу повеселиться, пока предки не пришли. Нужно засунуть ей в рот кляп.

– Давай лучше заклеим ей рот скотчем! В кладовке есть! Правда, его потом придется отрывать вместе с кожей, но… ведь это МакАлистер!

Вот так просто: МакАлистер – а значит, не человек.

Меня не били, не пытали, не ломали мне кости. И тем не менее все, что произошло потом, я предпочитаю не вспоминать.

Тайлер примотал меня скотчем к батарее, Линор раскрасила лицо маркером. Тайлер состриг мои длинные роскошные волосы, чтобы «лишить ведьму силы»; Линор сказала, что мой хеллоуинский костюм недостаточно оригинален и предложила мне костюм «мокрой кошки»: полила меня газировкой и заставила есть кошачий корм. Потом они ушли. Линор махнула мне рукой на прощанье. Ее ногти были накрашены нежно-розовым лаком, и это показалось мне странно сюрреалистичным. Разве у жестокости могут быть такие тонкие пальцы и такой нежный лак на ногтях?

Помню, как только дверь за ними захлопнулась и свет на кухне погас, я заплакала. Держала отчаяние в себе, пока они издевались надо мной, но теперь можно было поплакать, прижавшись лицом к батарее, унять обиду и боль.

Примерно через полчаса, когда я до смерти замерзла на холодном полу, дверь на кухню приоткрылась и в комнату проскользнули двое. Я боялась поднять глаза, но видела две тени на полу.

– Останься сегодня, – голос парня, низкий, обволакивающий.

– Не могу, у меня лекции рано утром, – незнакомый женский голос. – Могу остаться на десерт, но потом уеду…

– Десерт, значит, – вздохнул он. – Окей. – Звук открывающегося холодильника. – Мороженого? Клубники со сливками? Меня?

Девушка рассмеялась. Потом я услышала звук жарких поцелуев.

– Дэмиен, мне правда пора. Можем встретиться завтра после универа?

– Это жестоко. Давай я лучше принесу пушку, и ты сразу меня пристрелишь, – прошептал он, и они снова принялись целоваться.

Я пошевелилась, колени хрустнули, и я в ту же секунду была обнаружена. Девушка взвизгнула от страха, парень щелкнул выключателем, и кухню залил ослепительно-яркий свет – до того яркий, что стало больно глазам.