Мне так и не позволили открыть ее и унесли так далеко от дома, как только смогли. До всех гостей тем временем уже дошел слух, что я получила подарок, который мог быть опасен. Прекрасно, ничего не скажешь… Когда я танцевала с приятелем из универа, мне позвонил отец и сказал, что проверка окончена и я могу узнать, что было в коробке.
Я оставила гостей и побежала прямиком в сад, где уже находилась вся моя семья, за исключением малышки Агнес – ее уже отправили спать. Рейчел шагнула мне навстречу, крепко взяла за руку и повела обратно в дом.
– Ты не будешь на это смотреть, – взволнованно сказала она.
– Что там было? Надеюсь, не бомба? Никто не пострадал?
– Кристи, поди сюда, – позвал отец, заметив меня.
– Иди в дом, – шепнула мне Рейчел.
– Дорогая, не уводи ее, – предостерегающе сказал отец. – Она должна на это посмотреть.
Он взял меня за руку и повел к поляне, на которой уже стояли Сет, Майкл и люди из нашей охраны. Место освещал тусклый свет садовых фонарей, и если бы не музыка, доносившаяся из дома, то атмосфера была бы чудовищно мрачной.
Посреди поляны лежала разрезанная на части коробка. Что-то округлое лежало под упаковочной бумагой.
– Ничего она не должна, – запротестовала Рейчел.
Пока снова не начались споры и ругань, я быстро подошла к холмику и сорвала с него бумагу. На траве лежала голова овцы – еще теплая: в теплом свете садовых фонарей было отчетливо видно, как над ней курился пар. В ее зубы была вложена роза. Ее срезали совсем недавно, она еще не успела увянуть. На шипах и стебле запеклась кровь.
На гербе МакАлистеров был изображен ягненок с нимбом и красные розы. Поэтому этот подарок означал не что иное, как разрушение и смерть.
* * *
Пытаясь унять отчаяние и тоску, я выпила три стакана крепкой выпивки и, не зная толком своей дозы, прилично опьянела. Чувство было такое, что я перемещаюсь в пространстве без помощи ног. Все лица слились в одну пеструю пелену. Духота и взрывы смеха сводили с ума.
Я оставила гостей и снова пошла в сад, к тому самому месту, где раньше лежал мой «подарок». На поляне уже было чисто, убрали обрывки упаковочной бумаги и, собственно, сам «подарок». Я села на скамью, поставила рядом стакан с коктейлем, а потом меня стошнило. Прямо на дорожку. Помню, что кто-то из проходящих мимо гостей – боже, какой стыд – принялся приводить меня в чувство. Мне протянули платок, а потом повели к фонтану, где я могла бы умыть лицо.
– Я сама виновата, мне не нужно б-было приглашать Стаффордов, – принялась вслух размышлять я, громко икая и снимая с лица мокрые волосы. – Вот и получила. Но, п-понимаешь, я должна была попытаться, поэтому и написала Джоване ту записку на аукционе. И все надеялась, что они придут. И мой отец ни-и-и-ичегошеньки не смог бы сделать с ними на глазах у всех моих гостей!
Тот, кто помогал мне прийти в себя, внезапно рассмеялся, а потом переспросил:
– Стоп. Вы пригласили Стаффордов на свой день рождения, ничего не сказав отцу? Серьезно?!
Алкогольный туман стал немного рассеиваться, и я обнаружила себя сидящей на корточках у фонтана. На мои плечи был заботливо накинут пиджак. Рядом сидел какой-то парень с сигаретой в зубах и надвинутой на глаза шляпе. Лет двадцать семь-двадцать восемь на вид, выбритый подбородок, белоснежная рубашка со свободно расстегнутым воротом. В общем, гангстерский видок, даже слишком.
– Кто вы? Я вас не приглашала.
– Зашел к вашему отцу на пару слов. По работе, – ответил он.
– Вы киллер? – ровно спросила я, словно речь шла о чем-то до ужаса обыденном.
– Нет, – фыркнул он.
– Телохранитель?
– Не думал, что выгляжу настолько хорошо, – сострил он. – Что, если я просто курьер…
Я еще раз окинула его взглядом. Он кто угодно, но не сантехник и не курьер. Скорее все-таки киллер. Для телохранителя слишком умное лицо и проницательный взгляд, а для курьера слишком хорошо одет. Дорогая, судя по крою и фактуре ткани, рубашка, часы Patek Philippe, запонки с камнями – стекляшки так не сверкают, рубашка навыпуск скрывала пояс брюк, а за поясом обычно носят оружие.
– Могу поспорить, что если сейчас залезу к вам под рубашку, то обнаружу там пистолет, – сказала я.
– Не стоит, – рассмеялся он, признавая, что моя догадка верна.
– Приятно осознавать, что я не ошиблась, мистер… – вопросительно замолчала я.
– Гэбриэл, – ответил он.
– Очень приятно. А мне представляться, наверно, не нужно?
– Не нужно, – подтвердил он. – Я в курсе, кто вы. Как вы себя чувствуете?
– Джин, и ром, и… кажется, то была текила – наконец покинули мой организм, так что гораздо лучше.
Он дал мне руку. Прежде чем протянуть свою, на всякий случай я вытерла ее о подол платья. Его ладонь оказалась теплой и крепкой. Меня качнуло, как только я поднялась. Он был выше, и мне пришлось откинуть голову, чтобы разглядеть его получше.
– Где вы умудрились раздобыть тут алкоголь? – поинтересовался он. – Я не заметил стола с горячительными напитками.
– Родители решили, что не будут подавать гостям ничего крепче сидра, потому что алкоголь – это лучший друг порока. Так что пришлось пробраться на кухню и порыться в шкафах.
Гэбриэл рассмеялся. Смех был низким и приятным. Его глаза были темно-серыми и излучали тепло.
– Смотрю, вы не сильно уважаете правила.
– Вообще-то уважаю. Просто возникла чрезвычайная ситуация. Не каждый день получаешь подарки вроде…
– Вы уже рассказали мне.
– Правда? Я уже рассказала вам про голову овцы? Окровавленную голову, еще теплую? – пробормотала я, снова чувствуя тошноту.
– Странно, что вы ожидали от Стаффордов чего-то иного. Учитывая, что две семьи воюют и периодически режут друг другу глотки.
– Думаете, это Стаффорды?
– А есть еще кто-то, кто мог бы подарить вам голову овцы?
– Да, – кивнула я. – Мой отец. Мне кажется, чтобы преподнести мне урок, он сделал бы все что угодно. Он мог узнать, что я отправила записку Джоване, и наказал меня.
Гэбриэл ничего не ответил. Будто бы задумался о чем-то.
– Думаете, я слишком наивная? – спросила я. – Потому что я в самом деле думала, что это хорошая идея – пригласить их. Мы очень разные, но разве не стоит попробовать, когда на кону жизни?
– И что, Тайлера Стаффорда вы бы тоже рады были видеть? – прищурился он. – После всего, что он с вами когда-то сделал?
– Откуда вы знаете, что он сделал со мной?
Этот мужчина был слишком хорошо обо всем осведомлен. Возможно, он – один из тех, кто особо приближен к отцу.
– Думаю, вам пора вернуться к гостям, – сменил тему Гэбриэл. – Задуть свечки на торте и все такое.
– Думаете, со свечками у меня больше шансов? – хмыкнула я. – Именинные свечи, падающие звезды, ресничка на щеке, колодцы желаний и прочая… магия дураков. Думаете, у меня есть шанс примирить всех, прибегнув только к ней?
– Магия дураков, – повторил он с улыбкой. – Нет, она точно не поможет.
– А что поможет?
– Ну, – вздохнул он. – Я знаю как минимум два средства.
– Какие? – возбужденно спросила я.
– Первое чуть получше, другое чуть похуже. С какого начать?
– С первого.
– Кровь, – ответил он и, видя, что я не слишком вникаю, пустился в объяснения: – Есть типичный старинный способ королей мирить враждующие кланы подданных: женить отпрысков. Вот вы бы, например, могли выйти замуж за кого-нибудь из Стаффордов, родить ребенка от него и – вуаля. Была война – нет войны. Не станут же бабушки с дедушками убивать собственного внучонка.
– Маловероятно, – ответила я. – Звучит маловероятно даже для такой мечтательной овечки, как я. А второй способ?
– Смерть, – пожал плечами Гэбриэл. – Смерть в итоге мирит всех.
Пару минут мы шли по парку в полном молчании. Потом Гэбриэл достал из кармана вибрирующий телефон и приложил его к уху.
– Харт, – назвался он и отошел в сторону.
Значит, Гэбриэл Харт. Какие-то колесики пришли в движение в моей голове, и я тут же догадалась, кто он. Волна удушья подкатился к горлу. Это с ним мой отец разговаривал в ту ночь, когда хотел выяснить, где бы и как подловить Джовану Стаффорд.
