Богаты они оказались варениками, галушками, салом со слезой и бордовым борщом. Черт на радостях выставил пятилитровую бутыль с белесой мутной жидкостью, от которой я отказался. Не то, чтобы я не хотел, но вот с чертями пить… Обычно до чертиков напиваются, но чтобы сразу…

Завтрак прошел в доброй дружеской атмосфере. Солоха и черт Микола оказались словоохотливыми и любящими рассказы. Я наелся от души, так, что даже пришлось ослаблять кушак. Уже после цветочного чая с пампушками Микола начал рассказывать:

— Давным-давно, случилось это в ночь перед Рождеством, сошлись мы с Солохой полюбезничать. Да было такое дело, что её сын Вакула пришел не ко времени. Вот и показался я ему как есть, во всей красе. А что? Мы с Солохой почти родня, не раз за подмышки щипаны под одним одеялом. Умолял меня тогда Вакула свезти его до императрицы-матушки, чтобы узнать за черевички. Свататься кузнец надумал к местной красавице, а та ему и задала загадку. А я что? Душа добрая, к тому же, почти что родственники, вот и свозил его.

— А так ли всё было? — Солоха выгнула бровь коромыслом.

— Вот как есть всё так и было! — насупился черт. — Про то можешь узнать у запорожцев, они как раз у матушки-императрицы в ту пору гостили.

— А дальше-то что? — напомнил я.

— А дальше честным пирком да за свадебку. Сошлись Вакула с Оксаною, да и жить бы им поживать, но вот беда — позабыли Пузатого Пацюка в гости позвать! Обиделся тот лихоимец, да и проклял приплод Вакулы, — со вздохом произнес черт.

Солоха промокнула глаза платком и тоже тяжело вздохнула:

— До возраста невесты паночка Олеся жила нормально, а потом… Потом как бешенство какое подхватила. Кидалась на парней, каталась на них, как на конях, а потом в стогах да кустах до полного изнеможения доводила. Высасывала все соки. Находили хлопцев утром седыми, как столетнего деда Левко Сивого. Вакула с Оксаною открестились от такой дочери, да и ушли с Малороссии, а мы вот остались стеречь её, чтобы она не сорвалась и ничего дурного боле не натворила.

— А хлопцев так и подманиваете? — хмыкнул я в ответ.

— Да то не мы подманиваем, а проклятие её. Вселился в неё сильномогучий демон, вот и раздвигает ноги нашей Олесеньке. Взмолилась я тогда небесам и преисподней о спасении внучки, а те в ответ послали мага Астролябиуса. Понятно, что не задарма я его упросила. Все запасы разрыв-травы выгреб, дьявол окаянный, да цветы папоротника забрал. Но то не жалко травы — лишь бы толк вышел. Сказал нам маг, что в скором времени пришлет человека, который справится с демоном внутри Олесеньки. Сделает нас счастливыми…

— А если не справится, то на кол того человека, да по берегу Днепра на телеге провезти, как злого колдуна, — икнул черт Микола.

Я усмехнулся. Даже если не справлюсь с этой бедой, то всё равно не сяду на кол. Не хочу я там сидеть, некомфортно мне там. Микола ещё что-то говорил, но я уже на сытое брюхо погрузился в раздумья о былом и прошлом. Спину холодили бревна, в правое ребро упирался сучок. Было времечко, что и меня пытались посадить, но не на кол, а на шомпур, но я в то время был верткой крысой, да и Гуля в обиду не дала.

И стоило мне вспомнить о Гуле, как сразу же в мутном зеркале на стене мелькнул знакомый взгляд. Гуля? Снова мелькнул взгляд…

— Вот так вот и надо избавить нашу кралечку от демона, — произнес черт Микола и замолчал.

— Чо? Как надо избавить?

Я в самом деле не слышал, увлеченный разглядыванием непонятных глаз в мутном зеркале.

— Да ты шо, добрый чоловик, никак задремал, пока я тебе всю конфронтацию расписывал? — удивился черт. — Нет, по такому поводу надо быть ещё хряпнуть.

Он потянулся за граненым стаканом, но Солоха ловко убрала стакан прочь, а вместо него подставила дулю.

— Хватит пить, а то снова ночью на небо за месяцем полезешь. Три ноченьки надо провести в церкви возле нашей внучки, пока из неё всякая нечисть вылезать будет. А потом уже и спасешь её, добрый пан, — улыбнулась Солоха. — Правда, она сейчас черной кошкой стала, но кажется мне, что после того, как выберется из неё вся нечисть колдовская, то станет она даже краше прежнего.

Переночевать три ночки в церкви возле внучки? Да мы уже и знакомы близко с внучкой, так что чего бояться-то?

Всего-то? Переночевать в церкви и сделать этих двух людей счастливыми?

А людей ли? Вон Солоха явно не чурается нечистой силы, раз с чертом живет. Про Миколу вообще речь молчит. Так может быть это и не Пузатый Працюк во всем виноват, а двое этих ребят? Может быть это их проклятый союз так повлиял на девчонку?

Эх, если бы здесь была Гуля, она бы мигом разрулила всё дело и направила меня на путь истинный. А так… приходится тыкаться слепым щенком во все отверстия и лишь позвизгивать, когда удается кого-нибудь чпокнуть. Кстати, о чпокании…

А может и пронесет?

— Не хочу я вас тревожить, но с пьяных глаз договорились мы с Астролябиусом до того, что кого я трахаю, та становится животным. У меня так даже получилось с Василисой Прекрасной…

— Ой, пан, было бы о чем печалиться, — улыбнулась Солоха. — Да у нас каждая уважающая себя ведьма умеет черной кошкой оборачиваться. Я и сама, бывало, грешила подобным…

— Да уж, помню, как я тебе под хвост загонял, — захихикал черт Микола.

Солоха зарделась и легонько ударила мужа по плечу, отчего тот слетел с лавки и закатился под печку. Уже оттуда он продолжил хихикать.

— Ладно, возьмусь я за ваше дело. Всё одно выбраться отсюда у меня не получится. Показывайте вашу церквушку!

Меня проводили под синие рученьки в деревянное строение времен царя Гороха и показали на небольшую скамеечку возле алтаря. Иконные лики грозно смотрели на вошедших Солоху и черта, поэтому они как можно быстрее убрались из святого места. Чуть позже притащили еле дышащую кошку и положили на сам алтарь.

И что? Я должен просидеть в церкви три ночи на этой низенькой скамеечке? Да вот ещё!

Я щелкнул пальцами и под задом возник удобный диван, какой мог украсить собой королевское место отдыха.

Так, а что у нас из развлечений? Рассматривание икон наскучило мне спустя десять минут. Прочитать книгу? Ага, Гоголя мне тут только не хватало!

Я посвистел, посмотрел, как пылинки кружатся в лучах заходящего солнца. Послушал лай собак и далекий вой волков — ничего интересного. Чтобы хоть как-то скрасить время, я наколдовал теннисный стол, ракетки, мячик и начал играть сам с собой.

Сдается мне, что это не очень вежливо по отношению к издыхающей кошке, но мне было наплевать. Я носился вокруг стола и отбивал шарик прежде, чем он успевал упасть.

Я так увлекся игрой, что совершенно не обращал внимание на окружающую реальность. А что? Церковь и церковь, кошка и кошка. Иконы и иконы…

Возможно, именно поэтому я сначала оторопел, когда услышал женский голос, который произнес:

— А мне можно с тобой?

Я на полном ходу споткнулся и проехался носом. Остановился возле босых ножек, которые неловко переминались на дощатом полу. Подняв глаза, я обнаружил вставшую паночку Олесю. Она с улыбкой протягивала руку за ракеткой.

А я что, жадный что ли? Я наколдовал ещё одну ракетку и мы встали по разные стороны стола. Паночка в белом балахоне была

— Правила-то знаешь? — спросил я скептически.

— Думаю, что ты научишь, пан с голубой кожей, — улыбнулась паночка. — Иначе я тебе голову сверну, а потом задушу твоими же кишками.

Вот вроде бы и сказала стремные вещи, а так прозвучало, как будто колокольчики прозвенели. Я хмыкнул. Мда, что-то последнее время часто мне угрожают.

Несколько минут я угробил на объяснение правил. Потом показал подачи, нижнее вращение, верхнее, боковое, топ-спины и накаты. Олеся внимательно слушала и кивала. Иногда пыталась отбить прыгающий мячик.

— Всё поняла? — спросил я, когда в мелких окошках церкви уже потемнело.

— Ага! Давай играть! Если я побежу, то тогда разорву тебя! — хищно оскалилась Олеся.