Когда душа поёт от вида,

Что рядом это чудо,

Такой любви нет лимита,

И вечность тянется минута.

Никакой макияж и тату,

Не изменят внутреннюю,

Непостижимую красоту,

Так хочу видеть её в будущем.

Я говорю об этой любви,

Стоя рядом, прикрывая,

Давай же, дальше иди,

От романтиков убегая,

До мечты своей дойди!

Пой, моя меланхолия!

Свою симфонию слабости,

Пой, моя злая ирония!

В высокой тональности.

Ноты гитары в моей голове,

И слова, мой друг, дыши,

А я лежу, будто в траве,

И воздух голову вскружил.

Пой, моя меланхолия!

Я бы рад спеть с тобой,

Но меня ждут безвольные,

Те, кто ещё ведут бой.

Небо горит болью,

И я чувствую скрежет,

Эти мечи натерли мозоли,

Но солнце придёт и утешит.

И пусть огонь окутал мир,

Мы же пытались, мы же можем,

Мы же бьёмся, командир!

Пой, моя меланхолия!

Звёздам, моим звёздам,

Пусть все они в разъездах,

И прячутся по гнёздам.

Ноты гитары все ещё поют,

Я трясу головой в такт,

Кто потерялся – меня поймут.

Ты снишься мне всё чаще,

По снам, походкой гуляющей,

Я словно в лесу заблудился,

Своим отражением озадаченный.

Обречённый не чувствовать ничего,

И разрываться, всё сразу ощущая,

Стал ли я тебе врагом?

Или обречён умереть, тебя защищая?

Нет ничего хуже трёх слов,

Которые хочешь сказать,

Считая, сколько до встречи часов,

От страха ошибки тяжко дышать.

Когда пытаешься быть первым,

Приходя всегда последним,

Мой путь разломом прерван,

И отчаяние становится заметным.

Все мы словно, ветер на ветвях,

Что скрыть пытается все дыры,

В историях и длинных повестях,

Какая глупая, смешная сатира.

Ты снишься мне всё чаще,

Не отпуская лап, не давая,

Потеряться в боли давящей,

И твоя песня не затихает.

Образы во снах твои – всё ярче,

А серость городов всё дальше.

Весь этот бред, вся эта дичь,

Как не назови, даёт течь,

Все прошлое нужно состричь,

Самому бы без слёз всё прочесть.

Занимаюсь самобичеванием,

Больше ничего я не умею,

Не интересовался вязанием,

Да и от оригами уже не балдею.

Запрусь и буду сохры чистить,

Воздействуя почти как виски,

Идеалисты, эгоисты,

Все пьют из одной миски.

Все эти знания, весь бред,

Что порождает моя голова,

Ночь, утро, мой черёд,

Ты ведь ещё жива?

Луна, как ты могла забыть,

Мы вместе пили, плясали,

Как я мог к тебе остыть,

Так мило же шептались.

Я не знаю, о чём говорить,

У меня нет новых слов,

Дичь будет меня тяготить,

Сколь ни стану я суров,

Весь этот бред, всю эту дичь,

Никогда не спишу со счетов.

Лужи стекают в водосток,

В голове твой голос поёт.

Мерзлая земля подарит росток,

Я дарю тебе покой.

Мне станет боль нуждой,

Глубоко, под травой,

Падаю в новую яму.

Может, я просто слепой,

И ломаю дешевую драму?

Несчастье не в тоске,

Не в тепле двух сердец.

Герои опять в тупике,

Титры знаменуют конец.

Я разрушаю всё,

К чему прикасаюсь!

Возвышая, принижаю,

Уничтожаю всё, что я люблю!

Никого вокруг не знаю,

В сторонке молча проблююсь.

Это не то, что я искал,

Это не то, что я хотел.

Потерянный навеки вокал,

Лишь это мой предел.

Песня станет текстом,

На могильной плите.

И моим знаком протеста.

Мы обязательно вернёмся!

По паркам, барам прошвырнемся!

Увидим волны и рассветы,

Словно это в первый раз.

Закаты и дворовые квартеты,

Готовы принять ваш заказ.

Мы обязательно вернёмся,

Увидимся и улыбнёмся.

Осенью, швыряя листья,

Зимою плавая в снегу,

Лето мы достанем кистью,

Весной полежим на лугу.

Мы обязательно вернёмся!

В чистом поле встретим луну,

И на концерте разорвёмся.

В этих серых мрачных буднях,

Улыбка будет нам к лицу,

Ведь искренне радости,

Лишь мертвая внутри печаль.

Этот город, этот мир,

Так велик и разом мал,

Снова попадём в эфир,

И сразим сразу наповал.

Ведь обязательно вернёмся,

Иной расклад не интересен.

Да и так поётся в песнях.

Спустя годы раздумий,

И тысячи невкусных сигарет,

После танцев на безумных вписках,

И одиноких встреч рассвета.

Я вернулся, чтобы рассказать,

Я все ещё стою,

После всего этого времени,

Больше никому не пою,

Больше в подушку не реву.

Я стал сильнее отражений,

Громче собственных стихов,

И пусть терзают сомнения,

После всего этого времени,

Я все ещё стою.

Мои ноги слабы и вялы,

Но я держусь и молю,

Судьбу о новых друзьях,

Может, я смирился с болью,

Может, я большой ребёнок,

Но я все ещё стою.

Вру я, или стал сильней,

Уже не та драматургия.

Я не Джон, и не Джексон,

Не проходил через терапии,

Не вешал на свой нос клаксон,

Я все ещё стою, и это не сон.

За счастливыми мужчинами,

Стоят великие женщины.

Играя в сердце эндорфинами.

Они прячут фантомные боли,

И лечат душевные раны.

Их главная сила и воля,

Заполнять теплом пустоту,

Что как топливо для зила,

Сразу заводится мотор.

Пусть этот мир исказила,

Религия эгоизма и лжи,

За каждым великим мужчиной,

Стоит та, кто составляет его жизнь.

Когда читает речь перед Сенатом,

Монологом разрушая ураган!

Когда мотивирует на удачу,

И разрушает устой и обман!

Помните, кто маячит,

На фоне озаряя светом,

Не всех, не мир, не планету,

Включая внутри тёплое лето,

Даже если за окном зима.

Вдохновляя, танцуя, играя.

Улыбка будет ключевой,

Ведь даже в конце, умирая,

Скажу, что она была основной.

Бродить по улице в ночи,

Когда так тихо и спокойно,

Никто не ноет, не кричит,

И разряжена обойма.

Ночью к солнцу не взвывают,

Никто не ищет света луч,

Во тьме с спокойствием играет,

Луна и ветер среди туч.

Ночь не муза для поэта,

Луна не путеводная звезда,

Последняя в нашем квартете,

Порой краснеет от стыда.

Да и в целом, никогда,

Этот оркестр не сыграет,

Не взрывает города,

Просто от нас отдыхает.

Время для прогулок,

Между небом и землёй,

А знакомый переулок,

Озаряет свет ночной.

Без видимости красок,

И отражения в воде,

Под властью лживых масок,

Разомкнувших в дожде.

Придя домой, смотря в окно,

Как прекрасен под луной,

Свет арки электрической.

А на тротуаре красуется надпись:

Не стать этой ночи лирической,

Твоим освобождением и раем,

Для одних станет тюрьмой,

Для других одеялом,

Что накроет этот мир с головой.