— А я разговаривала с Аидом? Да? С самим Аидом у которого есть Керебер? — наивным голосом спросила Лолита, бросив на меня взгляд.

ЧТО?!! Какой я Аид! Это что значит “попал в Аиду!” В меня что ли? Вопрос: кто и чем, чтоб я сразу мог определить кому жить надоело!

— Меня зовут ГАДЕС!!! — вспылил я, негодуя всей гадской душой.

— Тебя никуда не зовут, обычно! Это раз, — язвительно ответила моя половинка души. — А второе… Смеем величать тебя Гадес Красное Солнышко! Челом бью по голове тебе, Гадес Красное Солнышко! — Га-дес? — с подозрением повторила Лолита, глядя на меня и, видимо, прикидывая тяну я на Гадеса или нет? — А у нас бы в мире… Откуда я, его бы звали Гадимир или Гадеслав!

Я вяло побрел в сторону своих покоев, подальше от греха массового убийства. Раз Лолита здесь, Геката на перекрестках, а бог нетрадиционного солнцестояния приказал долго жить, то мне никто не помешает нормально поспать!

— Где мой брат?! — передо мной появилась разъяренная Артемида, размахивая луком с натянутой тетивой, — Что ты с ним сделал? Куда ты его дел?

— Я? Твой идиот, нажрался Леты. Имидж ничто! Жажда все! Лета, не дай себе засохнуть, — орал на нее в ответ я, пораженный такой наглостью, Артемида увидела мои красные глаза и сделала несколько шагов назад. Лук в ее руках уже начал плавиться, — Колесница возле входа во дворец! Владей и царствуй! Солнце сегодня без твоего брата не взошло! Меня мало волнует это конечно, но вам то молиться люди скоро перестанут!

Артемида смотрела на меня во все глаза, которые были на мокром месте. Подбородок молодой богини задрожал и племянница отвернулась… Ой, не надо! Вот только не это! ТАНАААААААТОС!

— Что? — почти тут же появился мой хмурый друг, сверля меня недовольным взглядом и пристегивая мечи, — Что у тебя опять произошло такого, ради чего я оторвался от Пер… О! Артемида? Понятно…

Я вопросительно смотрел на друга, тот на меня, потом мы дружно посмотрели на ревущую богиню. Ситуация тупиковая. Согласен.

— Я не смогу водить колесницу… — захныкала богиня охоты, растирая по лицу сопли. Ну, конечно! Еще скажи, что у тебя прав нет! — Он оставил ее тебе, Гадес! Солнцем теперь, пока брат не вернется — будешь ты!

— Что-о-оо-о-оо-о? — взревел я, снова теряя одеяло и натягивая его по самые уши, — Да не буду я подниматься в такую рань ради горстки смертных!

— Будешь! — хором ответила мне Артемида, вместе с Танатосом. Потом мой друг продолжил один, — Гадес, это теперь твоя обязанность. Заодно и поищешь Аполлона. И не смотри так на меня! Я не могу, у меня Персик!

А может у меня абрикосы? Да почему вечно я должен решать проблемы идиотов- олимпийцев? Я и так отдал под разорение часть Аиды! Я посмотрел на Танатоса очень выразительным взглядом!

— Я жду у колесницы, — отрезал Танатос и растворился. Артемида взглянула на меня жалобными глазами и начала растворятся. Отлично! Поспал Гадес!

Переодевшись я брел к колеснице, где с суровым взглядом стоял Танатос. Я уже мысленно проклял всех олимпийцев, их детей и на всякий случай оставил пару мест в тартаре, на случай появления их внуков.

— Ну и куда мне это? — я обеими руками показывал на колесницу, которая была мне немногим выше колена, — Да тут даже поручня нет! Танатос, я на такое не согласен! Не хочу светить и светиться в добрых делах! Не заставляй меня это делать!

— А мы тебе говорили- верни! — пожал плечами Бог Смерти, отходя от транспортного средства, предлагая мне пройти, — Но ты, Гадес, как всегда никого не послушал. Может хоть это тебя научит.

Я посмотрел на друга плохо! Очень плохо! И, окрестив его предателем, встал на колесницу. Ну, что ребята? Я снял с крюка хлыст и ударил по воздуху. Кони заржали, а колесница двинулась с места. Уже ближе к Харону, колесница оторвалась от земли и засияла.

— Солнце!!! Оно взошло! Боги не оставили нас! — кричали смертные откуда-то снизу, — Аполлон не оставил нас! Подношения помогли!

Как я хотел свеситься и все им высказать! А вон в того идиота — плюнуть! Глаза слепило нещадно! Кони раскалились, колесница тоже, а смертные ликовали, восхваляя моего недалекого племянника. Я сдул прядь волос, понимая, что в упор не вижу, куда лечу. Надеюсь, что кони помнят дорогу!

— О! Солнце повернуло обратно! — заорали снизу. — У меня солнечные часы сбились!

Так! Я дернул поводья, пытаясь развернуть коней, которые мчались, как ошалелые. Вроде молчат внизу.

— Где же ты можешь быть? — злобно прошипел я, внимательно всматриваясь вниз и ища переродившегося бога среди смертных, — Ну только попадись мне! За волосяндры притащу обратно!

Чем больше я думал над этой ситуацией, тем больше злился! Бросить все и уйти вслед за своей смертной! Да далась она ему! Я понимаю, если бы это сделал какой-нибудь другой бог! Гермес, Арес, Дионис, абсолютно никчемные боги, вдохновлящие меня своей глупостью! Но Аполлон! Бог солнца! Без которого смертные не жизнеспособны! Идиот!

Кони мчались, а я чувствовал, как они спускаются вниз.

— Ну, как покатался? — услышал я ядовитое замечание своей половинки, уже направляясь к своему дворцу, разместив колесницу и лошадей в своих конюшнях.

— Отлично, — мрачно буркнул я, отворачиваясь и злясь. — У меня чуть глаза не вытекли.

— Маленькая поправочка! — ехидно заметила Катриона. — Солнце встает на востоке и садиться на западе! Не на востоке, как сегодня!

— Вы что? Специально вылезали смотреть? — мои глаза расширились.

— Да! — кивнула Катриона. — Завтра рассвет в пять утра! Не проспи!

— Что?! В пять утра? — заорал я, а меня аж прострелило. — Я раньше двенадцати не просыпаюсь! И никому не советую! Из-за глупости этого полубога, я не собираюсь менять свое расписание! Еще и Гекате ремня всыплю! Чую, без ее рукоприкладства тут не обошлось!

Катриона бежала за мной по коридорам дворца, читая нравоучения по поводу ответственности. “Сам виноват! Нужно было отдать ему смертную!”, - слышался ее голос, а я закатил глаза, призывая бога терпения.

— Гадес, а что делать с Сенькой? — внезапно услышал я, среди бесполезного монолога о моей безответственности, — Роды близко, а мы так и не нашли то, что может послужить причиной смерти, кроме самих родов…

На последней фразе Катриона перешла на шепот и тихо всхлипнула, уткнувшись мне носом в спину, ниже лопаток. Я не знал, что ответить… Мойры не сказали ничего внятного, я осаждал их грот уже неделю, предлагая все, что у меня есть. Но упрямые ветоши из раза в раз повторяли одно и тоже пророчество. То самое, что я услышал в первый раз.

— Почему ты молчишь? — громко шмыгнув носом и вытирая сопли о мою тунику произнесла Катриона, — Тебе все равно что с ней будет? А ребенок? А что будет с Танатосом? Он не переживет…

— Танатос знал, что боль-исход, и лишь ребенка назовет, Покинет ее жизнь в тот миг, но вскоре рОдится двойник. Обломок силы, что хранишь, цветку красивому вручишь, — заговорил я, вспоминая слова страшного пророчества старых ветошей, которое уже выучил наизусть. за эту неделю. — И вместе с той, что всех милей, сорви тот цвет, среди камней.

Катя резко отпрянула от меня, громко шмыгнув носом и засопев.

— Так ты знал?! Ты ходил к мойрам? Почему не сказал раньше? — затараторила смертная, растирая слезы по щекам, — А что это означает? Как это будет? Какой двойник? А цветок среди камней? Где он? Где он растет? Где его сорвать? Танатос в курсе? Гадес отвечай!

— В курсе! Нет у меня таких цветов! Иначе бы давно уже охапку принес! — раздраженно начал я и снова услышал хлюпанье носом, — Я не знаю, что за двойник! Какого Аполлона вы до меня все доматываетесь?!

Катриона заплакала, закрывая лицо руками. Маленькая смертная никак не могла смириться с тем, что ожидает Персика. Я смотрел на свою половинку и примерял ситуацию с богом солнца… Бросить все, чтобы стать смертным? Ради своей половинки? Я не готов на такое… Но видя ее сейчас, такую маленькую и беззащитную, в груди что-то сжалось и заныло… Гадес, фу! Ты стал сентиментальным…