Глава 4
В одной из школ Хабаровска училась одна маленькая девочка. Ежедневно (исключая, разумеется, каникулы и выходные дни), она ходила в школу и по мере сил и скромных возможностей «грызла гранит науки». Учеба, надо сказать, давалась ей весьма нелегко. У нее, впрочем, как и у подавляющего большинства детишек, не было никакого желания посещать это учебное заведение и тратить свое время на всякие пустяки. Под пустяками подразумевались различные «увлекательные» предметы школьной программы. Только математику девочка посещала если не с большим желанием, то, по крайней мере, без должного отвращения. Девочке даже доставляло некоторое удовольствие работать с цифрами. Несмотря на то, что она была девочкой (да простят меня феминистки и им подобные защитницы и защитники прекрасной половины человечества, ибо женскому полу более пристало украшать себя нарядами и заботиться о своей внешности, нежели утруждать себя занятиями точными науками), она превосходно складывала, вычитала, делила и умножала в уме различные числа. Учитель математики, зная, что девочка сильна только в его предмете, был даже немного удивлен сей способностью юной особы. Впрочем, не кривя душой, стоит сказать о том, что был еще один предмет, который также был отмечен сим юным дарованием. Рисование. Вот то, что ей действительно нравилось. Девочка с наслаждением, я бы даже сказал с некоторым остервенением, могла часами сидеть над рисунком, тщательно выводя каждый штрих, каждый мазок, каждую мелочь, каждую черточку, едва различимую не очень внимательным зрителем. Будучи подвижным и очень живым ребенком; будучи непоседой и егозой; будучи озорницей и шаловницей, она проявляла удивительную усидчивость и невероятное терпение, работая над очередным маленьким шедевром. И ее рисунки действительно можно было назвать произведением искусства. Не сравнивая ее работы с работами известных итальянских, испанских и голландских мастеров, все же отметим, что они были достойными творениями столь юного таланта. И кто знает, будь у нее учителя, способные раскрыть данный богом талант, она вполне могла бы стать гениальным преемником наших, не менее великих, российских художников. Но, увы, этого не случилось. На то было несколько причин.
Во-первых, девочку не кому было к этому подтолкнуть, так сказать, задать нужный вектор движения. Ее мама, Татьяна Петровна, работала проводником на поездах дальнего следования. Неделями ее не бывало дома. Она хорошо зарабатывала и обеспечивала семью всем необходимым. Но дефицит общения, ограниченная временными рамками отдыха возможность контролировать учебу своих детей (у нашей юной героини имелась старшая сестра) и заниматься их воспитанием, были расплатой за материальное благополучие. Во-вторых, отсутствие отца. Муж Татьяны Петровны, Василий Семенович Шитов, человек добрый и отзывчивый, разбился на мотоцикле.
Трагедия произошла ранним июльским утром. Василий Семенович ехал на работу на своем недавно купленном мотоцикле марки «Иж», пожалуй, одном из самых популярных в советское время. Стоит, впрочем, заметить, что советский мотопром не баловал своих граждан разнообразием. Василий Семенович, соблюдая правила дорожного движения, проезжал перекресток на разрешающий сигнал светофора. И в тот момент, когда он его уже почти миновал, справа вылетел синий «москвич». На голове Василия Семеновича находился шлем, и он не сразу услышал рев двигателя справа от себя. А когда услышал, было слишком поздно для того, чтобы что-то предпринять. За секунду до столкновения, он повернул голову вправо и почувствовал страшный удар. Мотоцикл с ездоком выкинуло на встречную полосу, прямо под колеса грузовика. Водитель грузовика ударил по тормозам, но груженая машина протащила несчастного еще несколько метров. Проезжающие автомобили стали останавливаться, прохожие кинулись на помощь. Но помощь Василию Семеновичу уже не понадобилась. Он скончался на месте, еще до приезда кареты скорой помощи. Две девочки остались без любящего и любимого отца.
Как потом выяснилось, водитель «москвича» был мертвецки пьян. Когда его вытащили из машины, он даже не смог самостоятельно стоять на ногах. Но не от полученных ран, а от количества спиртного, выпитого этим несчастным. Ран на его теле не оказалось вовсе, он лишь набил себе шишку на широком лбу и вывихнул руку. Однако это упущение судьбы с легкостью хотели компенсировать разъяренные граждане, собравшиеся вокруг него. И если бы не дежуривший на этом перекрестке милиционер, думаю, пришлось бы горе-водителю отправиться, как минимум, в реанимацию. Но страж порядка, проявив сообразительность и расторопность, быстренько усадил его в служебный «бобик», и запер.
Потом был суд и водителя «москвича» отправили за решетку на несколько лет. Возмездие настигло преступника, но кому от этого легче? Бездушное государство наказало безответственного негодяя, севшего за руль в пьяном виде и лишившего жизни отца семейства и просто хорошего человека. Но человека этим, к великому сожалению, не вернешь.
Сделав это необходимое отступление, вернемся к нашей юной героине. Читатель уже знает как минимум две причины, по которым наша девочка не смогла стать художником с большой буквы. Назовем, согласно принятой традиции, и третью. В одном классе с нашей героиней учились разные дети. Кто-то был прилежным учеником и пионерским активистом, кто-то был двоечником и хулиганом, а кто-то был середнячком: и учился вроде бы неплохо и вел себя вполне приемлемо. Вот к последним (с некоторой натяжкой и небольшой оговоркой) и можно было отнести нашу героиню.
Но так случилось, что в ее классе оказались две девочки, которые (и зачем только мамы надели на них юбки?) вели себя так, что иные, даже самые хулиганистые и озорные мальчики не годились им даже в подметки. Девочки «сорви-голова» – именно эти слова как нельзя лучше характеризуют этих озорниц. Что только они не вытворяли как в самой школе, так и за ее пределами! Таня, так звали одну из веселых подружек, была миленькой брюнеткой с темными и загадочными глазами, в которых всегда таился огонек озорства и лукавства, готовый в любую секунду выскочить наружу и натворить черт знает чего. Эта худенькая девочка со скромным и несколько застенчивым на первый взгляд видом, на поверку оказалась маленькой сатаной в юбке. Ее милые щечки, маленький курносый нос и всегда чуть приоткрытые алые губки, заставили бы умилиться самого жестокосердого человека. Но внешность этого «ангелочка», как я уже сказал, была обманчива.
Ее подруга Света оказалась достойной напарницей нашего чертенка. Полненькая блондинка с голубыми глазами, пухленькими щеками с вечным румянцем, с застенчивой улыбкой, таившей озорство в уголках полных розовых губ, внешне она казалась полной противоположностью своей милой подруги. Исключение составляли короткие стрижки, которые были у них почти одинаковыми. Характерами же девочки совпадали почти на сто процентов. Независимые, упорные или покладистые (в зависимости от ситуации или выгоды), своенравные, смелые, немного хитроватые (как можно девушке без этого?), не без способностей. Вот, пожалуй, все то, что сблизило наших героинь и сделало их подругами.
Эти милые девочки и оказались тем третьим фактором, повлиявшим на жизнь Нины. Мне думается, читатель уже давно догадался, что речь в этой главе идет именно о ней, о будущей жене Бориса.
Как-то так случилось, что Таня и Света приняли Нину в свой тандем. Нина, зеленоглазая шатенка с миниатюрным носиком и пухловатыми щечками с очаровательными ямочками в момент улыбки; с коралловыми губами; со стройной и в то же время немного полноватой фигуркой, великолепно дополнила дружеский тандем, превратив его в неотразимое трио.
Старшая сестра Нины, Марина, конечно, приглядывала за ней, но она все-таки приходилась ей лишь сестрой, а не мамой. Авторитет сестры находился на несколько ступеней ниже авторитета мамы. Да и сама она была еще лишь только ученицей девятого класса, когда Нина подружилась с Таней и Светой. Не утомляя читателя подробностями жизни Нины в столь юном возрасте, отметим лишь несколько моментов, наиболее ярко ее (жизнь) характеризующих.
