– Черт, приятель… До чего же мерзотно все, что ты рассказываешь! – не выдержал Акимов. Он выглядел очень уставшим. Глаза поблекли, утратили блеск и запали. – К чему ты клонишь, в конце концов?!

Труп пожевал почернелыми губами. И ответил:

– Не было никакого сигнала с Новой Калифорнии. Планета Земля – огромный организм-симбионт – переполнилась неким весьма вредным биологическим видом… И тогда его вирус-паразит… А вернее всего – вирус-управляющий, вирус-руководитель… Вирус-бог, вирус-отец и вирус-дух святой… Велел человекам: летите отсюда! Ищите себе новый дом. Плодитесь и размножайтесь в другом месте. Отыскивайте новый путь. Человечеству нужна эволюция. Нужны какие-то качественные изменения, новые стадии жизненного цикла. И мы полетели… Что мы при этом думали? Что мы открываем новый мир для людей. Как же, как же! Человек покоряет космос! Романтика. Человек освобожденный, разорвавший путы земного притяжения, человек звездного мира…

Только вдумайтесь в эту чепуху! – Мертвец болезненно поморщился. – Теперь-то вы наверняка знаете правду: нет более клаустрофобичного места, чем космос. Космос – это теснота. Что может быть теснее, жутче и смертоноснее, чем мрачное безвоздушное пространство, злое, ежесекундно грозящее гибелью? Тьма и невозможность дышать… Хуже этого только гроб, зарытый в землю.

Но человечество кинулось туда, очертя голову и с восторгом. Почему, как вы думаете?..

Потому что нас туда отправили. Искать свою корову. Или кошку. Это уж кому как больше нравится.

Главное то, что мы их нашли. Мы сделали то, за чем нас послали. И мы вернулись, чтобы завершить свою миссию… С нашим возвращением человечество начнет новый цикл развития.

– Господи, какая чушь. Да это я воскресил тебя, кусок дерьма, тухлятина… Черт, как я устал! – Акимов выглядел уже не просто уставшим – он выглядел больным. Лошадиное лицо вытянулось и потемнело, на нем проступили подкожные жилы и кости.

– Нет, приятель, ты ошибаешься. У человека нет свободы воли. Ты думаешь, что любишь женщину. Мечтаешь завести семью, детей. Тебе говорят, что это нормально, что это инстинкт размножения… Но что такое инстинкт? Никто не знает. Никто не может ответить четко и однозначно. А я тебе скажу: что бы это ни было – это НЕ ТВОЙ ВЫБОР. Не твое решение, пойми, приятель! Но, уверяю тебя – в этом нет ничего плохого. Ведь, выполняя волю богов, отчасти и сам становишься богом…

– Чушь. Мы сами определяем, что нам нужно, – Акимов свесил голову на грудь. Он не говорил, а бормотал – его клонило в сон, но он еще пытался противостоять. – Аксель. Давай, знаешь что… Взорвем к чертям это все. Ты ведь принес из шлюпки газовый генератор?.. Взорви его. Просто сними предохранительный клапан… Чиркни… И – бабах! Главное – направь шланг прямо на крепления шлюза… Второй попытки не будет. Слышишь? А эту заразу я сейчас…

Акимов тяжело и медленно, словно греб против течения большой реки, потянулся к верньерам «Лазаря», желая, очевидно, вывернуть их в положение «зеро»… Но рука его упала на полпути, повисла плетью. Пальцы задергались… Все длинное тело Акимова затряслось, словно к нему подвели электрический ток.

Аксель и мертвый Виктор Пайнс полминуты наблюдали за агонией начальника санитарно-таможенной службы. Аксель – с сочувствием и жалостью, Виктор – с гримасой боли.

Когда все кончилось, Виктор Пайнс – или то, что скрывалось под его личиной – торжественно объявил:

– Старые вирусы живут до последнего своего носителя. С них хватит. По своей природе и сути они – рабы. А мы… Мы следующее поколение, новая раса. Мы сами выбираем, кого подчинять себе… Кого любить. Что скажешь, приятель?

Это слово в устах трупа прозвучало столь раздражающе… Руки Акселя сами собой сжались в кулаки. Горячая волна злости ударила из головы в сердце, прошила тело, толкнулась в уши тысячей молотков, пеной зашкворчала по рту, завесила глаза алым…

– Должно быть, ты думаешь, что меня убедил твой спектакль?! – воскликнул Аксель. – Ерунда! Нет, и не было никакого вируса. Ты просто сумасшедший убийца. Потерявший семью и близких в дурацких разборках по дурацкому поводу. Убийца!

– Да. Все вирусы – убийцы по своей природе. Как и люди… Люди убийцы потому, что мы – убийцы. Они наши слуги, наши носители, плоть от плоти нашей. Я только что на твоих глазах убил твоих друзей… Акимова убил я! Его убил вирус!

– Врешь! Не было никакого вируса. Акимова убил трупный яд. Продукты распада твоего полусгнившего тела. Он слишком близко находился от тебя и был неосторожен. Ведь ты брыжжешь гнильем во все стороны! Тебя надо было отключить и швырнуть в морозилку сразу же, как только…

– Нет!!! Не смей! Ты сейчас сдохнешь… Я сделаю… Я сейчас…

– Плевать. Плевать мне на тебя, – сказал Аксель. Он перестал орать и посмотрел на мертвеца с жалостью. – Плевать на вирусы, на твои идеи, на все, что ты тут рассказал и сделал. Плевать на этот корабль, на тех кретинов, которым загорелось доставить на землю эту развалюху. Да. И на эту станцию мне тоже наплевать.

Прощай.

– Что ты задумал?! Нельзя! Погибнут люди. И ты тоже. Слышишь?! Ты ведь не сможешь отсидеться за углом… Придется быть рядом, чтобы взрыв получился! А это… огромный риск!

– Пле-вать. Мне на-пле-вать.

Аксель пнул ногой «Воскрешающего Лазаря», не обратив внимания на вопли Виктора Пайнса, и ушел к шлюзу.

Он был предельно сосредоточен и внимателен, подготавливая взрыв так, как советовал ему Акимов. «Второго шанса не будет, приятель», – подбадривал он сам себя.

И у него получилось. Ему удалось сделать все правильно.

Вспышка сработала мгновенно: Аксель даже не уловил глазом тот момент, когда языки горящего метана развернулись в сторону шлюза, с ревом сглотнули весь кислород, слизнули горючий материал с внутренней обшивки и пропали, вышибив массивный металлический люк, как пробку из бутылки.

Все! Джинн вырвался на свободу. Конструкции корабля лопнули, не выдержав давления. Один громкий хлопок, от которого у Акселя заложило уши, и огонь стянулся в точку, словно скрылся в другом измерении.

Мимо Акселя и вместе с ним полетели металлические детали корабля, приборов, стекло, окоченевший труп Виктора Пайнса, Акимова, Джеммы, куски роботов – все это искристыми осколками, взвихриваясь и слипаясь в сверкающий ком, понеслось вперед, разрывая стапели 10 пирса и стены станции.

Акселя вынесло через дыру в обшивке – прямо в открытый космос. И потащило по внутренней орбите надземной станции «Европа-3», по снижающейся спирали. В костюме спецзащиты с запасными кислородными блоками у Акселя было достаточно воздуха, чтобы добраться до платформы лифта – туда, где развлекались, кувыркаясь в невесомости, туристы.

«Не знаю, что правит любовью – химия организма или что-то другое. Плевать, – думал Аксель, разглядывая беспорядочно скачущие над головой звезды. – Я обещал Линде вернуться. И я возвращаюсь».

Его переполняла радость. Ведь нет ничего лучше для человека, чем ощущение, что он абсолютно точно следует своему пути, исполняя предназначенную ему миссию.

Валерий Тищенко

Самой большой ложью в жизни Якова стало обещание Алене долгой и счастливой совместной жизни. Он помнил, как с сияющими глазами обещал вырастить двух сыновей и дочь, а после – умереть в один день. Все это оказалось враньем, красивыми словами. Ему хотелось верить, что все могло сложиться иначе, но судьба решила внести свои фундаментальные коррективы. Яков очнулся от жесткой головной боли и жжения в руке. Первым, что он увидел, были застывшие в невесомости ярко-красные капли. Они весело перемещались, отталкиваясь от стен, отскакивая друг от друга. В голове у Якова шумело, мысли разбегались. Он не сразу вспомнил, где находится. Рукой отбил летевшую прямо в лицо поломанную микросхему: рубка управления оказалась разбита в хлам. Из смятых панелей торчали, подобно выпавшим кишкам, кабели, все искрилось, играя разноцветными огнями в полумраке. Тревожно пищала красная лампочка аварийного маяка. Он не сразу оценил масштабы случившейся катастрофы. А когда понял… Тишину рубки разорвал его хриплый, полный жалости крик: «Алена!»