— Персик не одобрит! — почти не думая выпалил я, заметив как Танатос не дождавшись ответа встает с трона. — Она очень расстроится, когда узнает, что ты сделал!

— Интересно, это откуда? Благодаря вам и вашему идиотизму, я не могу перенести сюда свою жену с ребенком! Ребенком, Гадес! — снова опустился на трон Бог Смерти, сверля меня взглядом. Огонь тартара уже почти подполз ко мне. Ну, Зюся, точно не расплатишься! — Кстати. о Персике… Элизиум, который я создавал для нее… ты ничего не хочешь мне сказать?

— Ты представляешь что бы было, Танатос, если бы боги увидели в Аиде жизнь? Но ты влюбился, влюбился и не подумал о том. что Боги могут понять кто ты? — сквозь зубы выдал я, понимая, что ногам горячо. Очень горячо! Подгорает! — Но нет! Додумался! Неразлучники! В Аиде! Я — Бог мертвых, Танатос! Я не могу создавать жизнь! Даже если бы я и прикрылся самоучителем для будущего мужа богини Весны — жизнь я создавать не могу! По этой же причине у меня детей быть не может! А ты, дорогой мой друг, наладил конвейер, по отниманию у меня женщин и детей! Сначала Персик, потом дети Геракла, теперь Персефона. Может достаточно уже? Почему они выбирают тебя?! Я же делаю всё то же самое, что и ты!

Меня несло, а остановиться уже не получалось. Танатос смотрел на меня сначала удивленным, а потом уже насмешливым взглядом. Смешно ему. А я себя ущербным чувствую!

— Дорогой мой, Гадес, — с тяжелым вздохом начал Танатос, а потом громко рассмеялся. На глазах Бога смерти даже проступили слезы, а у меня внутри всё кипело от негодования, — На счет Элизиума Персика… ты же просто приревновал. На меня смотри, ведь приревновал же. Отлично, с этим разобрались. Персик, Персефона, дети Геракла, кстати, их зовут Теримах и Офит. Готов спорить на Аиду, что ты даже не знал их имен, выбирают меня не потому что я особенный, а потому что ты — эгоист, Гадес. Они даже не догадываются, кто я. Так же как и Персик. Странно, что между господином и рабом, она все-таки выбрала “раба”. Вместо того, чтобы уделить им время, показать, что они дороги тебе, ты отмораживаешься, прикрываясь работой. Посмотри на меня, у меня что дел нет? Я разрываюсь на два мира, при этом постоянно слышу:” Принеси ежика, я хочу его понюхать…. Танатос, мне не спится, пойдем машинами подышим…Посоли банан “. Что ты так смотришь? Гадес, ты когда-нибудь ел соленую рыбу с вишневым вареньем? Нет? А я — ел! Потому что так вкусно, а если не съем то люблю я её мало, а готовит она плохо!

— А я думал, что ты видел в этой жизни всё, — умирая от смеха и заикаясь выдал я, мысленно отодвигая женитьбу на следующую тысячелетку, — И уже готов ко всему.

— Я готовился, Гадес! Я готовился! С матерью советовался! Она мне тоже сказала, что будь готов к тому, что будешь ночью искать персики! — тоже смеясь заговорил мой друг, — Но я не был готов к тому, что мне их придется брить! Потому что они ЩЕКОТНЫЕ!

Я уже не мог терпеть и тихо сползал по трону от смеха, а друг продолжал мне жаловаться… Я-то думаю, что с ним такое, а он недавно персики брил!

— При этом, в другое ухо мне орут, что “Помираа-а-а-аю не могу! Введите наследника!” и финальным аккордом идешь ты, мой друг. “ТАНТОС! У нас хомяк убежал!” Смешно тебе? Так почему ты не можешь делать то же самое? Неужели тебе так сложно разобраться с тем, что им нравится? Ты же читаешь души, Гадес! Включай голову, иначе я начну думать, что идиотизм- это семейная черта. Ваша, разумеется, — распинал меня, как юное божество, Танатос, а я понимал, что вить венки с Персефоной — это ниже моего достоинства. Меня же души засмеют! — Засунь своё достоинство себе в задницу, Гадес. Если надо, то будешь и венки плести, и песенки петь, и с нимфами хороводы водить. Вместе с ней. И тогда, возможно, ты увидишь странные изменения, которые произошли с Персефоной!

— Изменения? — насторожился я. А друг удивленно поднял брови. — Она ведет себя так же, как и всегда. Обычная богиня, ничего такого.

— А ты присмотрись, внимательнее, внук. — сверкнул глазами Бог Смерти, явно намекая мне, чтобы я прямо сейчас пошел и проверил. — А у меня дела…

— Дай мне время уладить всё с Олимпом, — начал я торговаться, понимая, что боги скоро встретят свой конец, — Я уверен, что смогу с ними справится. Танатос, помни про реакцию Персика.

— Я помню, — встал с трона Бог Смерти. А огонь и его трон стали потихоньку растворяться. — У тебя сутки, мой друг.

Танатос растворился из тронного зала, а я с облегчением выдохнул. Друзья мои, олимпийцы! Вы столько раз были в Аиде, но титана, который способен оставить вместо вас горстку амброзии, вы не заметили!

— Фу-фу-фу, всё! Довели! Так, где ключ, надо проверить ключ… — бухтел я, направляясь в сокровищницу, попутно прикидывая что можно подарить Персефоне, как знак моего внимания. — Нужно ещё оценить масштаб трагедии после Гекаты…

Так-так-так, а где мой ключ? Так, тут нет… И здесь нет… а, я его перекладывал, между прочим…Я его перекладывал, как ответственность… А на кого я перекладываю ответственность? Правильно! На Танатоса! “Танатос, а ты мой ключ не видел от сокровищницы?” — ну совсем жалобно спросил я старого друга. “ Ты его ночью вставал и перепрятывал!”- ответили мне… А! Точно! Вспомнил… Так-так-так…

Я приближался к сокровищнице и понимал, что масштабы грабежа просто несоизмеримы! Двери болтались почти на соплях, а замок был свернут так, что мне еле удалось вставить в него ключ! Варвар! Геката, ты — варвар! Двери открылись, впуская меня в святая святых, где горы золота переливались под мягким освещением, и стояла такая родная моему слуху тишина… Я в Элизиуме! Да! Это — мой Элизиум! Как меня это успокаивает… У меня нервная работа, поэтому успокоительного должно быть много! Я перебирал драгоценные камни, что песком просыпались сквозь пальцы, и думал подарить богине весны гарнитур из золотых асфоделей. Ей же нравятся асфодели? Нравятся! А ведь потом такие, как Танатос, скажут, что я не заботливый! Не чуткий! Плетет венки из асфоделей — получай гарнитур из асфоделей. По-моему, отличная мысль. Главное, не усложнять. Потом подарим ей какие-нибудь листики! И котенка из золота! Здесь все просто! Кто-нибудь! Срочно! Заройте мне золотого котенка в ближайшем столетии!

Недаром я бог подземных кладов и драгоценных камней! В общем, что похоронили — то моё. Над головой раздался звук “цык-цык, клац-клац!”

— Попондополус! Где деньги? Ты же в прошлый раз зарывал! — раздалось у меня над головой, а меня накрыл приступ неконтролируемой жадности. Не отдам! — Где этот сундук?

— Да, брат мой, я, — отозвался кто-то с натужным вдохом, а я уже нервничал. — Да здесь он где-то! Вот камень — ориентир! Я точно помню!

Я грустно смотрел наверх и понимал за что я не люблю людей. Мои губы жалобно поджались, а я осмотрелся по сторонам.

— Ты точно его здесь оставлял? — снова послышался голос.

— Да точно тебе говорю! Красный кованый сундук! — отозвался второй. — И даже место приметил! Здесь он, здесь! Не переживай!

Я опустил глаза на нужный им сундук. На нем стоял сверкающий кубок, а с него свисали драгоценные нити украшений. Сам сундук просто ломился от золота и ювелирки.

— Точно здесь?? Может, у другого камня? — послышалось сверху. — Ты точно помнишь?

— Да-да, точно! — снова отозвался голос, а где-то слышалось шуршание лопаты и удары киркой. — Я бы не стал тебя обманывать, брат!

Да-да-да, ищите-ищите, вон там, на двести шагов левее.

— Надо воззвать к богам! О,Гадес! О Бог подземного мира и подземных кладов! Верни нам наш сундук! — послышались голоса, а я простонал, чувствуя, что сундук вернуть придется. Зачем вы так? Зачем вы так со мной?

“Не отдам!”, подумал я, а в голове раздался смех Танатоса. Ну-ну, я на тебя посмотрю.

— О бог подземных царств! И тайных кладов! — завывали братья, пока я, мучимый совестью, смотрел на сундучок, который почему-то начал мне безумно нравиться. Раньше я к нему относился намного проще!

Я храню тайну кладов, не переживайте!

— Мы взываем к тебе, чтобы ты вернул нам наше сокровище! — слышались голоса, взывающие к моей совести.