– Передайте президенту, что я задерживаюсь, – сказал ему Болван.
Посередине ярко освещенной белой комнаты за стальным столом сидел агент Шеклтон. Перед ним был разложен набор из Макдоналдса.
– Присаживайся, Джефф, – проговорил он с набитым ртом. Он ел чизбургер.
Болван занял место напротив.
– Вы достали для меня шляпу? Вы обещали, что достанете.
– Все хорошие вещи достаются…
– …тем, кто умеет ждать. Я жду уже три дня.
– Quid pro quo. Ты ведь знаешь, что…
– …это значит? Нет, не знаю.
– Это значит, что если ты почешешь мне спину, то я почешу твою, – пояснил Шеклтон. – Можешь взять у меня картошки, она еще теплая. И один бургер еще остался, если ты хочешь.
Болван запихал в рот пригоршню жареного картофеля и принялся жевать, испытывая состояние высочайшего блаженства. Пища богов! За всю его жизнь в Доме ему не доводилось пробовать ничего подобного. На его вкусовых бугорках танцевали ангелы. Он запил съеденное глотком кока-колы.
– Я ничего не могу почесать, – сказал он. – Я даже не знаю, почему я здесь.
– Этот твой фокус, когда ты договариваешь за людей то, что они собираются сказать…
– …расскажи мне о нем поподробнее. С радостью, мистер Шеклтон. Это началось около шести месяцев назад. Я целый урок заканчивал фразы за мисс Оливер. Она так удивилась, что даже не ругалась. Все просто загибались от хохота, это было ужасно весело!
– Не сомневаюсь, что это было забавно.
– Видели бы вы! Все просто по полу валялись.
– А что конкретно при этом происходит?
Болван поднял указательный палец, показывая, что сперва ему необходимо дожевать новую пригоршню жареного картофеля. Шеклтон воспользовался паузой, чтобы закурить сигарету и выпустить облако дыма. Болван проглотил еду и снова набрал в грудь воздуха.
– Я как бы вижу то, что люди собираются сказать, оно написано передо мной большими желтыми буквами. Как в «Улице Сезам» – знаете, когда этот парень показывал номер с Большой Птицей, собакой Оскаром и котом Коржиком? Только на самом деле я ничего не читаю. Я вообще плохо умею читать.
– Поразительно.
– Угу. Так что, теперь я получу шляпу?
– Скоро получишь… На вот, можешь доесть всю мою картошку… Надо сказать, ты очень необычный молодой человек. Необычный в том смысле, что никто в мире не может делать того, что делаешь ты.
– Наверное, это здорово.
– А если ты будешь слушать запись? Сможешь повторить свой фокус?
– В смысле, как если бы я слушал песню или смотрел кино?
– Совершенно верно.
– Да, так я тоже могу, – сообщил Болван.
Агент затянулся и выпустил новый клуб дыма.
– Допустим, что песню передают по радио и сигнал на несколько секунд прерывается? Ты сможешь сказать, какие были слова в том месте, где слышны только шумы?
– Наверное. Я не знаю. Не помню, было у меня такое или нет.
– А если, например, я начну говорить о чем-нибудь узкоспециальном, используя множество терминов, которых ты не понимаешь? Ты по-прежнему сможешь их прочитать? Или, например, если я буду говорить по-русски? Или на другом незнакомом тебе языке?
Болван пожал плечами.
– Про это тоже не могу сказать. Можно попробовать, если хотите.
Шеклтон затушил сигарету в пепельнице на своем столе. Встал, подошел к вмонтированному в стену телефону. В его голове уже проигрывались возможности применения такой способности, которые стоило бы проверить, главным образом в области разведки. Надеть на парнишку наушники – и, может быть, он сможет записывать для них разговоры на русском! Заполнять пробелы в существующих записях. Может быть, даже пересказывать разговоры в реальном времени, просто наблюдая за собеседниками в бинокль.
Сняв трубку, он набрал номер и попросил кого-нибудь из лабораторных специалистов спуститься к ним во второй кабинет. Уголком глаза он заметил, как чудик стащил со стола авторучку и намалевал на своем подбородке два мультяшных глаза. Невероятно! Покончив с этим, парень принялся запихивать чизбургер в дыру посреди своего странного перевернутого лица.
– Как бы ты посмотрел на то, чтобы стать секретным агентом? – спросил его Шеклтон.
– Вы серьезно? – спросил парень с набитыми щеками.
– Серьезнее не бывает.
– Я поверю в это, только когда увижу мою шляпу.
– Будет тебе хоть десять шляп, если захочешь, – пообещал Шеклтон.
– Только чтоб фетровая! А домой я когда-нибудь вернусь?
– Тебе придется остаться здесь на долгое время…
– …пока мы не закончим тестирование. Понятно. Так это все-таки тюрьма или нет?
Шеклтон вернулся к своему стулу, уселся и скрестил лодыжки на поверхности стола.
– Нет. Это не тюрьма.
– А что тогда?
– Мы называем это «Особым Учреждением». Сюда приводят необычных детей, таких, как ты. Если ты хорошо себя зарекомендуешь, то обязательно с ними встретишься. Они станут твоими новыми друзьями.
– Вы могли бы привести сюда моих настоящих друзей, – предложил Болван. – Раз уж мы чешем друг другу спины.
Шеклтон улыбнулся.
– Пока что ты не вправе высказывать подобные требования.
В комнату вошел длинноволосый молодой человек в лабораторном халате. Он воззрился на чудика сквозь сверкающие линзы своих очков в стальной оправе.
– Это ваш новый подопытный?
– Да, – ответил Шеклтон. – Сядьте лицом к нему.
– Он ведь не опасен? Ничего такого, правда?
– Да сядьте вы, наконец, и расслабьтесь! Благодарю вас. Джефф, это Зак, он работает в исследовательской группе. Сейчас он расскажет тебе, что он знает о заболевании.
Паренек облизал соль с пальцев.
– Наверное, это очень интересно. Слушаю с нетерпением.
– Привет, Джефф, – сказал Зак. – Так ты хочешь узнать о патогенном факторе?
– Ну да, почему бы нет.
– Патогенные микроорганизмы – это такие маленькие организмы, которые вызывают различные заболевания, например возбудители гриппа. Правда, в нашем случае речь идет о бактерии, а не о вирусе. Формой она напоминает свернувшегося червяка…
Чумной парень раскрыл было рот, чтобы встрять, но Шеклтон опередил его:
– Прошу вас, Зак, говорите с ним так, как говорили бы с коллегой. Используйте необходимую специальную терминологию, как в обычном деловом разговоре.
– Как скажете.
Взгляд лаборанта переходил от нарисованных глаз парня к настоящим и обратно.
– Ну ладно, Джефф. Конгенитальный мутагенез подобного вида является заболеванием, которое переносится половым путем…
– …видом Treponema pallidum, – закончил малыш.
– Совершенно верно. Очень хорошо. Это одна из крайне вирулентных родственных форм сифилиса…
– …грам-отрицательная, подвижная бактерия спирохеты, бессимптомная у взрослых носителей.
– Верно, – подтвердил Зак, нахмурив брови. – Тем не менее при передаче ее…
– …плоду она вызывает возникновение хронических гуммозных тканей, корректирующих эмбриональное развитие.
– Мать пресвятая! – воскликнул Зак. – Как ты это делаешь?
Чумной паренек покосился на Шеклтона, сверкнув зубастой улыбкой.
– Вы были правы: я не понял ни единого слова!
Ученый, кажется, рассердился.
– Да что здесь происходит?
– Вы мне больше не нужны, Зак, – сказал ему Шеклтон. – Возвращайтесь…
– …в лабораторию, и спасибо вам, – закончил за него парень.
Шеклтон улыбнулся. Этот маленький уродец был его счастливым билетом!
Он проработал в Бюро три года, объезжая один дерьмовый Дом за другим, перекладывая бумажки и ища способа сбежать. Потом все вдруг изменилось. У некоторых детей начали проявляться способности – совершенно сумасшедшие способности. За несколько дней они превратились в достояние национальной безопасности, зародыш гонки вооружений в паранормальной области. У русских имелись свои уродцы, у нас свои. Второсортные, давно исчерпавшие себя работники Бюро вдруг принялись бороться за то, кто сумеет откопать наиболее ценный экземпляр.
В прошлом году необычные способности проявились лишь у нескольких монстров. В этом году – у небольшого числа. В следующем их может быть уже много. Их может оказаться так много, что полевые агенты Бюро начнут получать квоты, а не вознаграждения. Однако на данный момент это все еще была девственная территория. Агент, нашедший особо ценную особь, мог получить повышение вплоть до руководящего звена. Как знать, может быть, через пять лет он сможет даже стать директором.
