Это были предварительные ласки. Ну, пора. Пора переходить к главному. Мой выход. Соло. Откашлялась.
Самопрезентация. И-и-и…
В целом мире лишь одна-а-а я,
Вот такая заводна-а-а-а-ая,
Вот такая заводна-а-а-а-ая,
Лишь только я одна!
Но – 100 тысяч.
Все. Закончила. Поклон. И – за кулисы. Я откинулась на кресле, тяжело дышу. Вспотела. Или просто не сцедилась? Нет, вспотела. Впервые за 34 года я хочу курить. Хочу дрожащими руками достать тонкую ментоловую из пачки и…
– Здесь нельзя курить, – скажет внезапно возникший за спиной бесшумный официант.
– Я только что сказала ему (кивнуть на блондина), что стою 100 тысяч.
– А, ясно, – ответит официант и прикурит мне сигарету. Зажигалка у него в фартуке именно для таких, как я. Впервые дорогих женщин.
Мысленно затягиваюсь сигаретой. Смотрю на блондина. Хлопаю ресницами. Не взлетаю. Жду реакции.
Ну как тебе? Понравилось? Хорошо было? Блондин, может, и поседел от ужаса, но он же блондин, и это не заметно. Он с готовностью берет смету, сворачивает ее калейдоскопом.
– Я понял порядок цен. Возьму с собой, обсудим в офисе.
– Да, конечно.
– В течение дня обязательно перезвоню по результату.
– Хорошо, спасибо.
– Оля, вы очаровательная и остроумная девушка, – говорит Константин.
– Костя, вы приятный и безумно интересный собеседник…
Мы в унисон смеемся. Кукушка хвалит петуха…
В принципе все не так страшно. Никого не хватил кондратий, земля не сошла с орбиты, тихо играет та же музыка, что играла до рубикона, шеф-повар за стойкой чинно нарезает карпаччо…
Прошло десять минут после встречи. А я иду, шагаю по Москве. И я пройти еще смогу… Мне вообще сейчас хочется прошарашить пару кругов по МКАДу, чтобы сбросить напряжение. Но нельзя. Дорогие женщины знают себе цену и чинно гуляют сами по себе. По Садовому.
Я интеллигентно и дорого иду в людском потоке. Люди спешат по своим делам, и никому нет до меня дела. А мне хочется цеплять случайных прохожих за рукава и говорить с придыханием: «Я только что пыталась впарить себя за 100 тыщ! Прикинь, какие деньжищи?!»
Но я иду, изображаю индифферентность. Хотя внутри я ликую. Я же молодец. Я подняла свою планку на недосягаемость! Это как сигануть в холодную прорубь после бани. Бодрит и очень весело.
Куплю себе что-нибудь в подарок. Побалую. Типа, предоплата. Скоро же я буду зарабатывать сотню и могу себе позволить просадить часть будущего бабла на глупости.
Я с радостью выбираю для дочери смешной розовый комбезик и, уже расплачиваясь на кассе, вижу входящий вызов от блондина.
– Да?
– Оль, это Константин. Мы тут посовещались, и чтобы вас не томить… Я просто не решился еще в ресторане сказать… Мне так неловко, что вы время на нас потратили. Простите, но для нас это все-таки дорого. Мы не впишемся в бюджет никак. Извините, что вам пришлось…
Внутри меня надрывается внутренний голос: «Скажи ему 80, нет, 70, нет, лучше 50, скажи 30! Ты, дура, теряешь клиента! Ты останешься ни с чем. Лови блондина за пробор, он же щас уйдет. Ну 30, ну скажи 50!»
ДЛЯ МЕНЯ НЕТ СЛОВА «ПОПРОБОВАЛА», НО ЕСТЬ СЛОВА «СДЕЛАЛА» И «НЕ СДЕЛАЛА».
– Ничего страшного, Костя, – твердо говорю я. – В любом случае была рада познакомиться! Наша встреча ни к чему вас не обязывала!
– Оля, еще раз простите. Знаете, может, на Новый год удастся посотрудничать? У нас под Новый год хорошие бюджеты на корпоратив, а тут начало года, совсем не разогнались, и этот юбилей, он совсем некстати…
Что это? Он оправдывается, что не может заплатить сотню? Он бы рад, да нету? То есть… Стой-стой, я правильно поняла: блондин не считает, что я стою меньше, он просто сокрушается, что у него нет столько, сколько я хочу? Шарман!
– Конечно, Костя. У вас есть мой номер телефона. Я всегда на связи и буду рада поработать для вас на Новый год!
Мы тепло прощаемся. Шутим, что первое «свидание» прошло успешно, но второе не раньше декабря.
– Кость, а можно… Я напишу про эту встречу? Не называя ни вас, ни компанию. Имя изменю, внешность… Просто она для меня очень важная.
– Мы первые нищеброды, кто не смог вас потянуть? – расстроился Костя.
– Да нет, – прыскаю я. – По другим причинам…
– Вообще не вопрос, Оль. Пишите, конечно. Я помню, что вы блогер. Можно при одном условии: напишите, что я был блондином. Всю жизнь мечтал быть блондином! И ссылку потом пришлите, где почитать.
– Хорошо, – смеюсь я. – Еще пожелания по внешности будут?
– Очки! Такие стильные, в черной оправе. Хотя нет, очки не надо. А то подумают, что дедок.
– Очки вычеркиваем…
Итак, выводы. Есть плюсы: я сделала это! Сказала «сто». Вышла из зоны комфорта. Не больно. Новый розовый комбез для дочери. Минусы: результата нет. Пока.
P.S. Данный текст согласован с блондином Костей. Который не Костя и не блондин. Он над текстом хохотал. Чего и вам желаю.
P.P.S. На Новый год я провела для компании Константина бомбический корпоратив. Если вы понимаете, о чем я.
Границы
Однажды мама вошла в комнату без стука, взяла мою сумку и стала в ней рыться.
– Мам, что ты делаешь?
– Я видела у тебя аспирин. Голова раскалывается.
– Мам, у меня есть аспирин, но можно же попросить…
– Да я вижу, что ты занята, вот и не отвлекаю.
Мне 15 лет, и в этом диалоге я усваиваю четкую вещь: личных границ не существует.
Однажды мы с Мишей – тогда еще парнем, а не мужем – пошли в гости. Сели за стол так, что оказались в самом углу, и чтобы выйти, пришлось бы поднимать всех других гостей. В процессе праздника выяснилось, что я забыла в сумке телефон, он зазвонил, и Миша полез через весь стол искать мою сумку, а потом обратно.
– Да зачем ты сумку тащишь, просто достань телефон, – удивляюсь я его недогадливости.
– Как это – залезть в чужую сумку? – недоуменно спросил он.
– Почему чужую? Я тебе что, чужая?
Он ошарашенно смотрел на меня. Его взгляд говорил сам за себя: нет, ты не чужая, но лазить по не своим вещам – неприемлемо.
Мне 20, и в этом диалоге я усваиваю четкую вещь: личные границы все-таки существуют.
Я приехала в школу-интернат. По карте – я тут впервые. Привезла бытовую химию и одежду, которую передали волонтеры. В данном случае я просто водитель. Из интерната вышли дети. Многие сразу меня обняли, ластились ко мне. Невозможно не обнять в ответ. Мне было приятно и неловко. Как можно обниматься с незнакомыми? А вдруг я плохая тетя? А вдруг я причиню зло?
Дети легко вошли в мое личное пространство, не подозревая о его наличии. Им никто не рассказал, что это неправильно. Так же легко они пустят и в свое личное пространство. И это даже не доверчивость, это дефицит любви и тактильной ласки, помноженный на неинформированность. Там, во взрослой жизни, этот дефицит может быть для них смертельно опасен.
ЛИЧНЫЕ ГРАНИЦЫ – ЭТО ГРАНИЦЫ ДОВЕРИЯ.
Мне 25, и в этой ситуации я усваиваю четкую вещь: мы сами устанавливаем свои личные границы.
Ко мне приехала подруга. Очень важный откровенный разговор. Мы, понизив голоса, говорим о сокровенном. В комнате играют дети: мой четырехлетний сын Данила и ее пятилетний Вова.
В кухню, где мы сидим, врывается Вова и начинает что-то увлеченно рассказывать маме. Подруга тут же отвлекается на него и изображает интерес: ее ребенок рассказывает про город роботов.
– Так о чем мы говорили? – спрашивает подруга спустя пять минут, когда выбегает ее сын.
– Я потеряла нить, – честно говорю я.
– И я…
И вот опять спустя время напряженный, важный разговор. В кухню влетает мой Даня.
– Мама, мама, мы там построили…
– Сынок, мы пока с тетей Машей разговариваем. Сейчас мы закончим, я обязательно подойду и посмотрю, что вы там построили, ладно? А пока я занята, – говорю я сыну и продолжаю, обращаясь к Маше: – Прости, и дальше что?
