Наконец, в 2016 году увидели свет рабочие записи Брежнева[12]. Три тома уникального издания позволили ознакомиться с его рабочими и дневниковыми записями в полном объеме. Записи за 1964–1982 годы помещены в первом томе, а за 1944–1964 годы – в третьем. Во втором томе записи дежурных секретарей его приемной. Введение в научный оборот этих источников стало значительным вкладом в изучение советской истории 1950-1980-х годов, в том числе в вопросы подготовки и проведения октябрьского и ноябрьского пленумов шестьдесят четвертого года.

Пятидесятипятилетие октябрьского (1964 г.) Пленума ЦК стало информационным поводом для откликов в прессе. К сожалению, приходится констатировать, что описание событий октября 64-го по-прежнему изобилует неточностями. Вот несколько примеров. Можно прочесть, что Суслов выступил на пленуме с главным докладом, что Брежнев был вместе с Хрущевым в Пицунде 12 октября, что текст заявления Хрущева об отставке был подготовлен заранее и так далее и так далее. И это несмотря на широко известные факты: на пленуме с докладом, кроме Суслова, никто не выступал, и даже прений по докладу не было, Леонид Ильич вернулся из Берлина, где отмечалось 15-летие образования ГДР, не в Пицунду, а в Москву, черновик же заявления Хрущева об отставке составлял Ильичев прямо на заседании Президиума ЦК в присутствии Хрущева.

К настоящему времени ушли из жизни почти все участники событий октября 64-го. Все меньше остается в живых и его свидетелей. Таким образом, практически завершилось формирование и корпуса мемуаров, и корпуса архивных документов. Предлагаемая вниманию читателей книга представляет собой попытку на основе архивных документов и воспоминаний восстановить объективную картину смещения Хрущева, помочь читателям разобраться в достоверности сведений, сообщаемых мемуаристами.

Четырнадцатого октября 1964 года к 6 часам вечера под величественным куполом Свердловского зала Кремлевского Сената – одного из лучших творений архитектора Матвея Казакова – собрались три с лишним сотни мужчин и десяток женщин, все в строгих деловых костюмах. Это первые секретари республиканских, краевых, областных комитетов партии, руководители министерств и ведомств, прочие представители высшей партийной и советской номенклатуры прибыли на Пленум Центрального Комитета КПСС.

В отличие от привычного сбора на плановый пленум, повод для встречи правящей элиты на этот раз был не рядовой – смена вождя партии и страны. Участники пленума понимали значимость события и как никогда были внимательны, не упуская из виду каждую деталь обстановки, всякое произнесенное слово.

Долгие годы проработавший в ЦК партии и не понаслышке знавший нравы партийного аппарата А. С. Черняев в своих воспоминаниях красочно передал атмосферу подобного форума, на котором в 1984 году после смерти Андропова голосовали за нового генсека. «Свердловский зал… уже почти полон, – писал он. – Провинциальная элита уже вся здесь. И все как обычно:… громко, через ряды приветствовали друг друга, делились «новостями» о снеге, о видах на урожай, словом, шел «партийный толк» между своими, чувствующими себя хозяевами жизни.

Где-то без двадцати [минут до начала заседания. – Авт.]. зал смолк. Началось ожидание. С каждой минутой напряжение росло, атмосфера будто наполнялась электричеством. Напряжение достигло кульминации. Все взоры в сторону левой двери за сценой, где выход в президиум: кто первый?!»[13]

Смена вождей в Советском Союзе – явление исключительное. Поэтому все Пленумы ЦК партии, где проходила «интронизация» нового руководителя, объявлялись судьбоносными для страны. У каждого из этих пленумов есть общие черты, есть и свои особенности. Мы коснемся некоторых из них по ходу рассказа о снятии Хрущева.

Октябрьский (1964 г.) Пленум ЦК КПСС[14] был внеочередным, вопросы, которые следовало рассмотреть, заранее не объявлялись. Впрочем, многие из съехавшихся в Москву секретарей республиканских и областных парторганизаций участвовали в подготовке смещения Хрущева и были в курсе происходивших событий. Часть членов ЦК, не привлеченных к «заговору» против Хрущева, догадывалась о причинах вызова в столицу. Один из них, первый секретарь новосибирского обкома Горячев сообщил кандидату в члены Президиума ЦК Ефремову: «Говорят, нет единства в Президиуме относительно записки Хрущева к Пленуму ЦК. Решили посоветоваться с секретарями обкомов»[15]. И лишь меньшая часть, в их числе Ефремов (о причинах его неосведомленности мы расскажем позже), находилась в неведении. Если верить свидетельству члена ЦК тех лет Мухитдинова, некоторых вызвали на пленум вообще без объяснения причин: «…мне позвонил на работу заведующий общим отделом ЦК Малин и сообщил, что в Свердловском зале Кремля через три часа состоится Пленум ЦК. Я спросил о повестке дня. Он сказал, что не знает»[16].

Свердловский зал Кремлевского Сената

На пленуме присутствовали 153 из 169 членов Центрального Комитета, 130 из 149 кандидатов в члены ЦК, 46 из 63 членов Центральной ревизионной комиссии (ЦРК). Был почти полный кворум, и все участники пленума единогласно «проштамповали» постановление о снятии Хрущева, которое за несколько часов до открытия пленума принял высший постоянно действующий партийный орган – Президиум ЦК (так с 1952 по 1966 год называлось всесильное Политбюро).

На пленуме отсутствовали только те, кто оказался в заграничной командировке либо болел. Многие из отсутствовавших поспешили солидаризоваться с пленумом, прислав письменные одобрения его решений. Кое-кто, памятуя о партийной дисциплине, дополнительно известил о причинах, помешавших прибыть на партийный форум. А вот член ЦК и будущий нобелевский лауреат писатель Михаил Шолохов, многолетний друг Хрущева, догадавшийся о мотивах созыва внеочередного пленума, проявил смелость и сознательно проигнорировал пленум, прислав в ЦК КПСС вызывающую по содержанию телеграмму: «Москва. Кремль. Товарищу Кириленко. Из Уральска 14.10. Приехать не могу. Сердечный привет. Шолохов».

Официальная советская историография долгие годы уверяла, что освобождение Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР и члена Президиума ЦК КПСС произошло на Пленуме ЦК КПСС по просьбе самого Хрущева «в связи с преклонным возрастом и ухудшением состояния здоровья» после коллективного обсуждения вопроса о его «стиле и методах руководства». Подробности того, что в действительности произошло за стенами Кремля, появились в печати лишь в годы перестройки. С объявлением гласности фигура Хрущева и обстоятельства его смещения оказались в центре внимания средств массовой информации, всех тех, кто занимается исторической публицистикой. Возможность публичного рассказа о пережитом получили участники и очевидцы событий.

Многие из тех, кто был причастен к смене партийно-государственного руководства, словно соревнуясь в изложении неизвестных подробностей и оценках произошедшего, начали делиться своими воспоминаниями. В их мемуарах отсутствует единообразие. Один из членов тогдашнего Политбюро Шелест утверждал, что по поручению Президиума ЦК заседание пленума открыл Подгорный[17]. Воронов, член Президиума (Политбюро) ЦК в 1961–1973 годах, вспоминал, что Хрущев, войдя в зал, где собрались члены Центрального Комитета, не занял привычного председательского места, а сел в сторонке. Бразды же правления взял в свои руки Брежнев, чувствовавший себя хозяином положения[18]. Воронову вторит Мухитдинов: «Когда все собрались в зале, из боковой комнаты вышел Брежнев и занял место председательствующего»[19]. Еще один участник событий, Гришин, бывший в то время председателем ВЦСПС и кандидатом в члены Президиума ЦК, писал: «…мы пошли проводить пленум ЦК. Пригласили Никиту Сергеевича. Он пришел, накинув на плечи габардиновое светлое пальто. Сел в президиум в конце стола. Вид у него был как у больного человека. Пленум вел Л. И. Брежнев. С докладом выступил М. А. Суслов»[20].