Спустя полчаса король приказал латгардам помочь ему сдвинуть внушительных размеров плиту. В открывшейся взорам яме лежал десятилетний мальчонка. Он был без сознания. Воющая женщина тут же спрыгнула в земной провал, голося на магнугском языке и ощупывая ребенка.

– Жив! Жив! – с акцентом воскликнув на геллийском, радостно разрыдалась она, зацеловывая пыльное лицо мальчика, который сонно открыл светло-карие глаза. – Спасибо, Ваше Величество! Оркус Всемогущий! Спасибо!

Латгарды помогли им выбраться. С мальчишкой всё было нормально, лишь сломанная рука заставила его хныкать. Однако по сравнению с тем, что он мог умереть, это была сущая ерунда. Главное, жив, а кости срастутся.

Женщина потащила свое чадо в сторону неразрушенной части города, а мужчины, что несколько часов занимались разбором завалов, сели на несколько минут передохнуть. Пока латгарды пили воду из фляг, Айдан подозвал к себе герцога.

– Мерод, отправляйся за людьми, что бежали из города, – устало приказал король. – Скажи, что их правитель уничтожил угрозу и можно смело возвращаться. Надо восстановить то, что фархи успели разрушить.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – кивнул Люхтерстейн (на поклон сил ему не хватило).

Рысаков не было, так что уставшему герцогу пришлось идти пешком. Очевидно, король таким образом решил дать отдохнуть своей «правой руке», чтобы он не ворочал тяжеленые камни. Только топая через пустынные заваленные кварталы, Мерод даже и не знал, что лучше. Ему приходилось останавливаться пару раз, чтобы передохнуть, настолько его изматывала ходьба. Да уж. В этот раз Айдан забрал слишком много магического ресурса. Обычно трех часов хватало, чтобы Источник восстанавливался хотя бы до уровня поддержания физических процессов. Прошло уже пять, а Люхтерстейн ощущал себя старым древним стариком, для которого обыкновенная пешая прогулка была настоящим подвигом.

Наконец, впереди показался относительно целый квартал, покрытый пылью. Людей там не было. Впрочем, Мерод и не надеялся встретить их на первой же неразрушенной улице. Ему нужен был лишь рысак. Народ бежал из Аяша, бросив всё свое имущество. Где-нибудь в запертых дворах однозначно должна была остаться перепуганная скотина.

Движимый этой ободряющей мыслью, герцог побрел в переулки, ища по звуку и запаху какой-нибудь обитаемый сарай. К его неудовольствию те, что он находил, оказывались пусты. Грязный, злой и уставший Мерод добрел до шестого по счету двора, откуда слышались звуки жизни, и открыл деревянные двери. Стоило это сделать, как в грудь врезалось какое-то огромное мохнатое рыжее рычащее пушечное ядро, опрокинувшее мага на землю. Следом раздался бешеный лай и рычание явно не одной собаки. Мерод осознавал это плохо, потерявшись в собственном крике. Рыжий пес намертво вцепился ему в плечо, метясь в шею, но промазав, так как мужчина успел увернуться.

Собрав крохи магии в своем пустом Источнике, герцог со всей силы ударил искрящимся морозом кулаком поганую псину в морду. Удар получился слабый, но волшба помогла. Рвач разжал челюсти и отшатнулся. Мерод успел вскочить на ноги. Зажав рваную рану, заливающую землю алой кровью, он уже собирался бежать, метнув взгляд на рычащую свору. Десяток оскаленных пастей ринулись на него, почуяв запах крови. Убежать от них точно не получится. Магии не было, только меч.

Правой неповрежденной рукой, Люхтерстейн расчехлил оружие, в панике скользнув взглядом по тупиковому пространству, колодцем окружающему проклятый двор. У дальней стены громоздились сваленной кучей ящики, тянущиеся до самой крыши одного из облупленных домов. Это единственный шанс спастись.

Здоровый черный рвач кинулся на человека, обнажив клыки, словно острые желтые камни. Мерод полоснул мечом, попав по мохнатой шее. Брызнула кровь животного, издавшего жалобный визг. Опасности он теперь не представлял, однако его устремившееся в прыжке тяжелое тело успело сбить герцога и повалить обратно на землю. И сразу же вся «дружная» компания ринулась на сопротивляющийся свежий кусок мяса. Мерод взвыл, ощутив, как в бедро ему словно впились огненные кинжалы. Он попытался ударить рыжего рвача мечом, но в руку с оружием вцепилась еще одна пасть.

«Нет! Меня не сожрет бешеная стая рвачей!», – в отчаянье возопил про себя герцог Люхтерстейн, слепо пытаясь отопнуть свободной ногой хоть одну псину. Яростная пасть вцепилась в напряженную икру, не оставляя ему шанса. Мерод взвыл, потянувшись к своему магическому Источнику, собираясь его иссушить. Да, он убьет себя, зато прихватит с собой всех этих шерстяных тварей. Только маг сконцентрировал сознание на дрожащем от боли Источнике, как самый здоровый рыжий рвач жалостливо взвизгнул отлетев в сторону, отпустив разорванное бедро Мерода. Следом противно тявкнул тот, что драл икру мужчины, также освобождая его ногу от своих острых зубищ-капкана. Третьего пса, что грыз руку, тоже отнесла от герцога какая-то неведомая сила.

В грязном, вонючем, улитым кровью тупике больше не раздавался воинствующий лай. Только визг. Плохо соображая, Люхтерстейн перекатился на бок, прижимая руку к рваному бедру. Он видел, как мелкие рвачи бросились наутек к узкому проулку. Самые же крупные псы валялись рядом с перерезанными глотками в лужах крови, то ли его, то ли своей, мелко подрагивая судорогами. Над рыжим возвышался высокий мужчина с окровавленным кинжалом. Он был одет в обычную льняную светлую рубаху, рамивые черные штаны и мягкие сапоги. В правом ухе блестело серебряное кольцо, а виски были выбриты. Даже несмотря на эти яркие признаки, говорившие о том, что это не простой прохожий, Мерод и без них догадался, кто перед ним. Мощная фигура и острый внимательный взгляд выдавали в спасителе квихельма. Герцог был уверен, что если мужчина повернется, то его глазами предстанет длинный до пояса хвост.

– Ты – Мерод Люхтерстейн? – сурово сведя брови, спросил он.

Боль была так сильна, что маг даже не испытал удивления.

– Да, – на тяжелом выдохе, выдавил герцог из себя, переведя взгляд на свою уродливую рану, из которой толчками выплескивалась вместе с жизненными силами кровь.

Квихельмы редко приходили к магам просто так. Как правило, Братство присылало своих детей к колдунам, чтобы убить. Это знал каждый мальчик, юноша, мужчина, имеющие магические способности. Знал это и Люхтерстейн. Вот только сейчас ему было совершенно безразлично, с какой целью явился Палач Оркуса – убить его или просто мимо проходил. Впрочем, если он не выпотрошил колдуна в первую минуту своего появления, значит, лишение жизни стоит у него не в прерогативе.

Подтверждая вялое умозаключение герцога, квихельм молча подошел, оторвал от атласной сорочки Мерода широкую полосу и умело перевязал ему ногу, несколько выше ранения.

– Спасибо… – прохрипел герцог, обессиленно заваливаясь на землю и устало прикрывая глаза.

– Нет. Вставай, – коротко бросил мужчина.

Рядом с квихельмами всегда чувствуешь себя слегка ущербным, даже когда находишься в добром здравии. В данный момент Люхтерстейн ощущал себя не просто ущербным, а жалким слизняком, истекающим кровью. Однако пред одним из главных представителей убийц магов, он не мог позволить себе показывать свою немощность.

Собрав последние крохи сил, Мерод тяжело сел, испытав резкий приступ дурноты от сильного головокружения. Пришлось зажмуриться и часто задышать. Долгие минуты, пока маг приходил в себя, квихельм молчал. Как только герцог открыл глаза и посмотрел в темные глаза сидящего возле него на корточках мужчины, он произнес то, от чего все последние события исчезли из сознания мага вместе со слабостью, недомоганием и болью.

– Я смотрел в глаза вечности. Вечность велела передать, что пришло время.

После этого квихельм поднялся и просто ушел. Мерод же ничего не смог спросить или ответить ему, испытав неописуемый силы страх, сковавший его не хуже льда. Далекий, словно из прошлый жизни, сон ярко вспыхнул в памяти. Старец со странными очами возле костра, и его слова, отпечатавшиеся мерзкой холодной зарубкой, глубоко в душе.