Эни вдруг вспомнила слова Мелия, в Вейлире, о том, что Четыре Сына до пугающего повторяют судьбы отцов своих Сил. Айдан был Сыном Темных, потомком их магии. Лира с самого начала их знакомства считала короля Фостэйна слегка ненормальным. Он тоже бесконечно восхищался красотой и редкостью вещей, людей и, в целом, мира. Теперь она понимала, о чем тогда говорил однорукий иллир.
– Только из-за этого ты ждал четыре года? Ради удовольствия видеть великий артефакт в своем зале? – недоумевала Эни. – А как же очищение Эвы?
– Прошло нэ чэтыре года, а сэмь лэт, как мы вышли из своего заточэния. Это такой крошэчный срок для того, кто можэт жить вэчно. Но нэт. Нэ толъко Скипэтр останавливал мэня. Я должэн был найти свою сахжар. Тэбя. Я нэ мог допустить, чтобы ты погыбла. И возвращаясь к твоему вопросу, нэт, ты нужна мнэ нэ для того, чтобы активировать Скипэтр. Мнэ нэзачэм его Сыла. А ты нужна мнэ потому, что этого трэбует моя суть. Суть марлогронта. Твое мэсто подлэ мэня. Отнынэ ты всэгда будэшь рядом со мной.
На миг, Энира представила, каково это – всю оставшуюся жизнь находиться среди этих черных великанов, зная, что они выжгли Материк и забрали столько душ. От такой перспективы она пришла в настоящий ужас, но постаралась этого не показать. Ей так отчаянно захотелось исчезнуть с этого корабля. Сбежать. Спрятаться. Эти чувства были даже сильнее, чем когда лира только осознала, где оказалась. Теперь она четко понимала, что никто ее не сможет спасти. Как никто не смог спасти Селира. Даже Тайхар со всей его Силой. Никто.
Волна тоски и безнадежности начала топить Эниру. Пытаясь сдержать бессмысленные рыдания, которые могли разозлить Шикобу, она отвела взгляд от лучащихся счастьем и довольством черных глаз, посмотрев на океан, сверкающим полотном простирающийся за бортом. В небе пролетел голосистый альбатрос. Птицы? Эни обернулась через плечо, ища землю. И сразу же нашла. Зеленые холмы, словно нефритовые бусы, легли на горизонт. Однако корабль плыл мимо. Только сейчас лира вдруг осознала, что не понимает, сколько прошло времени после ее захвата, и где они находятся. Проследив за взглядом Светлой, Шикоба сам ответил на неозвученные вопросы:
– Это зэмли Шахронда. Но сначала я хочу показатъ тэбе нэчто иное. Хочу, чтобы ты посмотрэла на зэмли своих прэдков. Ты должна увидэть то, во что я хочу прэвратитъ Эву. Для этого тэбе нужно оказаться в Сандрилоне.
Энира даже охнула от восхищения. Сандрилон!? Затерянный город иллиров! Шикобе явно понравилась реакция Светлой, так что он даже рассмеялся.
– Мы будэм там черэз два дня. А сэйчас тэбе надо отдохнуть. Аморфный сон очэнь утомителэн, – вновь схватил Темный лиру за лицо, слегка погладив щеки, словно ему нравилась на ощупь ее кожа (хотя может и нравилась, кто разберет этих фархов?). – Ты провэла в нем две сэдмицы. Сэйчас ты должна поесть и поспать.
Шикоба повернулся к одному из Темных, пощелкал пальцами и что-то приказал на фархарском языке. Без лишних поклонов и подобострастных распинаний, как это обычно принято у людских правителей, фарх покинул палубу.
Стоило напомнить про еду, желудок Эни тут же призывно отозвался, несмотря на то, что из-за всех пережитых треволнений, есть она не сильно-то и хотела. Интересно, что едят фархары?
– Расскажи о своей сэмъе, Эныра, – оторвал гир ее от роящихся в голове мыслей. – Гдэ ты выросла, и кто тэбя воспитывал?
Вопросы, мягко говоря, напрягли лиру. Но немного подумав, она решила на них ответить, чтобы Темный и дальше оставался в своем благодушном настроении. К тому же, вероятнее всего, Селир уже что-то рассказал о ней, раз Шикобе известно об их родстве. Она и поведала об отце, матери, Селире, Сарахе, их способностях, жизни и смерти. Единственное, Эни не стала говорить о том, что выросла среди квихельмов. Почему-то ей показалось, что если гир узнает о ее связи с ними, то Братство погибнет первым. Именно квихельмы переломили ход событий в Великой Битве, три тысячи лет назад. Не стоило лишний раз напоминать о них фархарам.
Через несколько минут вернулся Темный с огромной тарелкой, наполненной всевозможными фруктами, порезанными на мелкие для них и крупные для Эни кусочки. Шикоба забрал блюдо, протянув Светлой, удержать она его явно бы не смогла. Лира выбрала кусок желтого цвета.
– Ешъ, нэ бойся. Это шурхаф. Вкусно, – взяв похожий кусок, фарх закинул себе в рот.
Энира неуверенно последовала его примеру. Яркий кисло-сладкий сок взорвался на языке, обволакивая каждый рецептор своим божественным нектаром. Что-то совершенно незнакомое, но немыслимо вкусное. С большим удовольствием, лира поглощала новые, неведомые ей фрукты, под комментарии гира, узнавая их названия. Кроме этого, он ничего больше не говорил и не спрашивал, просто наблюдая, как Светлая ест.
Когда живот был набит под завязку, Энира почувствовала, что ее накрывает дурман сна. Очевидно, Шикоба об этом догадался или увидел. Всё с тем же подозрительным добродушием, он отправил лиру в каюту, в которой она недавно очнулась. Услужливо усадив Светлую на высоченную кровать, гир ее оставил.
Сон уже властно нависал над Энирой, призывно закрывая веки. Но она не сразу отдалась в его объятья, когда приняла горизонтальное положение. Переходя в состояние Эртаха, лира попыталась нащупать три связующие нити. Точней одну, золотую и самую крепкую. Связь с Тайхаром, которая подтвердит, что он жив, и поможет поговорить с ним. Тогда, в Эссоре, одного прикосновения к его ауре оказалось достаточным, чтобы он ее почувствовал и вышел в астрал. Сейчас она хотела повторить то же самое.
Слава Оркусу, Эни удалось нащупать три нити, значит, все трое Сынов – Тайхар, Дамаск и Айдан – живы. Но пытаясь перейти по пульсирующей золотой нити, лира натолкнулась на преграду. Что-то не давало ей покинуть тело, отправившись в эфирный мир. Безрезультатно еще несколько раз попытавшись пробиться в астрал, Энира устало бросила эту затею, обессиленно заснув.
Глава 2
Защитники
Магнуг
Аяш
3043 г.
Обугленные камни развороченных домов, словно расплавленные Иларом шоколадные фигурки на уродливом торте, растеклись и застыли на улицах Аяша в новых замысловатых формах. Над развалинами витали запахи гари, жареного мяса и смерти. Город оглох и онемел. Не было привычного гомона буднего дня спешащих по своим делам людей. Никто не смеялся, не ругался и не спорил. Звуки жизни и движения исчезли. Лишь рыдания безутешных женщин, потерявших детей, мужей или дом, а может и всего сразу, разносились над разрушенным городом. Точнее над приморским районом Аяша, самой пострадавшей частью которого стал порт, где высадились двое фархаров. Они без труда преодолели защитный маяк Айдана III и за пару минут сравняли с землей десять кварталов. Темные спалили бы весь город, но вовремя прибывший король Фостэйна не допустил этого. Черные великаны едва не убили его. Слишком сильны были их заклятия, и они до обидного быстро плели сложнейшие сети мощнейшей волшбы. Всюду сопровождающий своего короля Мерод Люхтерстейн тоже вступил в открытый бой с темными демонами. Однако если бы не Айдан, погиб, не выстояв и десяти секунд. Задача его была предельно проста и сложна одновременно – беспрерывная передача своей Силы правителю Фостэйна. Королю удалось сдержать смертельную волну фархов, направленную на погребение целого города, а затем и дать отпор этим детям Тьмы. Страшная магия встретилась в небольшом городке Магнуга, ворочая такие энергии, от которых магический Источник Мерода сжимался и гадко пульсировал.
Айдан убил фархаров, однако для этого потребовалось выкачать из герцога Люхтерстейна все Силы. И теперь закопченному и покрытому антрацитовой сажей Мероду с опустошенным резервом приходилось в ручную разбирать завалы жилых домов. Ему помогали такие же грязные и пыльные латгарды, небольшое число аяшцев, что не успели сбежать из города, и сам король. Они пытались откопать живых из-под груды камней.
Герцог устал неимоверно. Истощение магических Сил всегда плохо сказывалось и на физическом состоянии организма. Поэтому даже небольшие булыжники разрушенных строений казались ему чем-то неприподъемным. Воющая в стороне женщина позитива не прибавляла. Однако Мерод старательно разбирал кучи каменного мусора в надежде отыскать жизнь. Очевидно, Айдан тоже подрастратил свои магические силы, так как орудовал руками.
