Вдобавок ко всему, Мерод попросил его отпустить на несколько месяцев. При этом молил, чтобы король не спрашивал зачем и не отдавал ментального приказа раскрыть эту тайну. Герцог просил не как слуга, а как друг, сказав, что путешествие жизненно необходимо. Такое положение дел не устраивало правителя Фостэйна, однако отказать Люхтерстейну, впервые о чем-то попросившему, не решился.

Но всё это быстро забывалось, стоило подумать об Энире. Если бы она была рядом, любая проблема казалась бы ему несущественной. Айдан жадно и истово желал видеть Светлую подле себя. Однако он потерял ее след. Более того, лира была скрыта артефактом, что менял ауру девушки. Ни одна вещь, которую Эни носила в Къюнгонде, не смогла привести короля к своей бывшей владелице. И это доводило его до исступления.

Последний раз Айдан видел Светлую в Эссоре, буквально, за несколько минут до атаки Темных. Он хотел схватить ее и увезти в ту же самую секунду, как увидел. Вот только слово, данное Дамаску, о котором ему не забыли напомнить, не позволило забрать лиру. Слово… Проклятое слово! Его обманули! Сказали, что Энира будет в Нуармутье. Но ее там не оказалось. Квихельм увез Светлую в совершенно другом направлении. И теперь Айдан даже не представлял, где искать ту, что отравила всё его существо. Каленым железом прожгла душу. Страшным ядом разъела сердце, оставив там черную дыру. Король Фостэйна корчился в муках, болел, но ничем не мог себе помочь. Он сравнивал всех женщин – красивых, умных, страстных, нежных и любящих – с ней. И все они проигрывали.

Айдан не видел Эни уже пять лет. Не знал, где она и с кем. Страдал, боялся и мучился. Жива ли она? Кто с ней? Полюбила ли она кого-то? Правителя Фостэйна разрывало от мысли, что какой-то другой мужчина мог касаться ее, целовать, любить так, как желал он. Ревность. Черная. До слепоты. Айдан горел заживо в собственном теле, отравляя себя ей. Иногда ему хотелось, чтобы Эниры не было вовсе, чтоб он никогда не знал ее и не видел, потому как терпеть такие разрушающие чувства было выше его сил. А порой, ему, и правда, казалось, что лиры и не существовало. Что всё это игра воображения. И только изумрудное ожерелье, что Эни как-то надевала в Къюнгоде, и которое Айдан всегда теперь носил в своем кармане, периодически разглядывая гладкие прозрачные капли сверкающей зелени, когда сомнения закрадывались в душу, – помогало ему поверить в собственное здравомыслие.

Он знал, что сам виноват. Поспешил. Испугал совсем еще юную лиру. Будь король терпеливей, Энира не сбежала бы от него, а если бы вдруг оказалась вдали – стремилась бы вернуться. Осознание этого давило Айдана, и он сам себе поклялся, если найдет Светлую, сделает всё, чтобы она сама захотела с ним остаться. Ничто и никто не собьет его с этой цели. Ни собственные желания и чувства, ни обстоятельства, ни люди. Эни за такой короткий промежуток времени раскрасила его, оказывается, тусклый мир такими яркими красками, что возвращаться в прежнюю серость оказалось невыносимо. Пять лет без нее расставили слишком явные приоритеты. Только бы найти…

А пока… Пока он будет стараться сделать мир благополучнее, чтобы после они спокойно могли жить и любить друг друга. Айдан в это искренне верил.

***

Южный султанат

Хос

3043 г

Мерод стоял на каменном выступе, в закрытом ущелье приморских скал. В закатном океане разлился яркий ягодный сироп Илара, окрасив его в красно-оранжевые цвета. Горластые чайки кружились над водной гладью, прощаясь с жарким днем. Умиротворение, гармония и красота. Однако герцог восхищенно замер далеко не перед этим природным очарованием. Его взгляд следил за высокой фигурой мужчины в одних штанах, что «танцевал» смертельный танец со сталью. Он кружил с двумя мечами, что словно были продолжением рук длинноволосого мужчины, подпрыгивал так высоко и переворачивался в воздухе, совершая невероятные кульбиты, что могли вызвать зависть у кемизских акробатов.

Даже без следящего маячка, который привел на этот дикий пляж мага, Мерод знал, что перед ним квихельм. Только они обладали такой грацией смерти. Искусство убивать они довели до невероятной степени совершенства и красоты. Обыкновенная тренировка завораживала, стоит ли говорить, как квихельмы выглядели во время реальной битвы! С детства, всех дворян обучали фехтованию. Герцог Люхтерстейн очень недурственно освоил эту непростую технику. Однако в сравнении с квихельмами, его умения выглядели куцыми и уродливыми.

Будто впавший в гипноз, Мерод пропустил момент, как мужчина, не останавливаясь ни на секунду, оказался возле своих вещей. Одним быстрым движением он выхватил из пояса, что валялся на песке, небольшой нож и резко метнул его в мага. Герцог вздрогнул, запоздало увидев увязший в защите кинжал, к которому, буквально, за пару ударов сердца, присоединилось еще два. Не поставь он щит, то уже был бы мертв.

– Не спешите меня убивать, уважаемый! – поднимая руки, крикнул квихельму Мерод, когда тот ринулся на него, крепче перехватив меч. – Я с мирными намереньями!

Однако палач Оркуса не проникся его словами. Не сбавляя темпа, он бросил очередной кинжал, окончательно разбивший трещащую защиту.

– Бездна… – глухо ругнулся маг, быстро вычерчивая руны.

Голубая стена едва успела вспыхнуть, когда в нее вонзилась короткая острая сталь. На переговоры квихельм был явно не настроен. Он оттолкнулся от зыбкого песка, легко взлетев на скальные валуны, стремительно сокращая расстояние. Мерод спешно начал выводить в воздухе магические символы, понимая, что придется давать отпор. Серебряная сеть материализовалась, сорвавшись в сторону воина. Однако он мощно оттолкнулся от камня и прыгнул на абсолютно вертикальную стену довольно широкого ущелья, уходя от ловушки и оказавшись практически над головой герцога. Квихельм занес свой меч, метясь прямо в темя мага. Мерод рванул вперед, увернувшись от острого металла, но не от тяжелого сапога, что прилетел ему прямо в нос.

Боль взорвалась по всему лицу. Тьма затопила глаза. Только это оказалось далеко не финалом. Левое плечо, что еще не до конца зажило после нападения рвачей, будто прошила огненная змея. Люхтерстейн заорал, пытаясь обхватить его здоровой правой рукой. Удар в грудь, не позволил ему это сделать, выбив из легких воздух. Мерод потерялся в пространстве, не понимая, где он и кто он. Были лишь муки страдающего тела. Вновь глухой удар в горло, и давление, уносящее в темноту.

Сознание возвращалось неохотно. И первое, что пришло – боль. Сильнее всего в левом плече. Люхтерсейн протяжно застонал. Попытался пошевелить руками, но не смог. Открыть глаза оказалось настоящим подвигом. Череп, будто орех с неподдающейся твердой скорлупой, долбили молотами по кругу. Мерод посмотрел на свое туловище и понял, что связан. Первое, что он сделал, толкнул Силу из Источника, пытаясь сжечь тяжи. Безрезультатно. Толстая веревка лишь сверкнула рубиновым светом и вновь превратилась в обыкновенные путы. Заговоренная.

Герцог поднял испуганный взгляд и сразу наткнулся на сидящего на темном камне квихельма. Он с ленцой разглядывал избитого мага перед собой.

– Вот теперь поговорим, колдун, – растягивая слова, спокойно произнес палач Оркуса. – Ты прихвостень фостэйнского ублюдка, что держал нас в своем подземелье. Назови хоть одну причину, почему я не должен тебя убивать.

Мерод громко сглотнул. Квихельмы с молодых ногтей обучались убивать магов. Сейчас он воочию наблюдал сей незаурядный талант. Вопрос только в том, почему маг всё еще жив, коль у палача такая прекрасная память?

– Айдан не знает, что я здесь, – прохрипел герцог, продирая болью горло.

– Ну, конечно, – криво изломал квихельм свои тонкие губы в ухмылку. – Вторая попытка. Она будет последней.

– Это правда. Я сам не понимаю, что здесь делаю. Много лет назад, мне приснился странный сон. В нем был старец, что рассказывал невероятные вещи. Я был пацаном и не поверил тогда. Потом и вовсе забыл. Он рассказывал про Светлое дитя, и про то, что мир скоро содрогнется. Светлое дитя! Откуда бы ему взяться на Эве? Но ты сам знаешь, что такое дитя существует. Твоя подруга и есть та самая Светлая. Как только Айдан поймал вас, в моей памяти что-то всколыхнулось. Вот только вновь быстро забылось. Мне казалось, что не было никакого сна, настолько это было давно. Реальность обрушилась на меня неожиданно. Старец говорил, что я окажусь на Востоке, там, где Тьма уничтожит город. Фархары напали на Эссор, сравняв его с землей. Но старик сказал мне еще кое-что. Он сказал, что перед самым пришествием, я снова увижу Светлое дитя под защитой квихельма. Твоей защитой. И я должен был поставить на тебя поисковой маяк, чтобы позже отыскать, когда ко мне придет человек, который говорил с вечностью.