Мэтт смотрит ниже на свои часы, и я знаю, он считает удары в минуту. Проверяет сердцебиение ребёнка и прислушивается к шумам или аномалиям. Даже в такой обстановке, он не может устоять перед желанием проверить своего самого драгоценного пациента — своего сына. Несколько секунд спустя он кивает, и я знаю, что все в порядке.

Делаю глубокий вдох, хотя я даже и не подозревала, что не дышу, пока Мэтт снимает наушник. Его другая рука остаётся неподвижной с диафрагмой на месте.

— Здесь, послушай. Он много двигается, но ты должна это услышать.

Я вставляю наушники в уши так быстро, как могу, но не успеваю. Я ничего не слышу. Постой! я слышу...

Нет. Это мой кишечник.

Я хмурюсь и качаю головой. Мэтт подстраивает диафрагму немного левее.

— Здесь?

— Нет.

Он подстраивает её снова и вот! Я могу слышать!

Хватаю его за запястье, останавливая его движение. Наши глаза встречаются. Нет сомнений в том, что я слышу. В наушнике это отдаётся, как скачущая лошадь, самый отчетливый, внушающий трепет звук в мире — крошечное сердце бьётся внутри меня.

— Так быстро, — говорю я удивленная.

В уголках моих глаз накапливаются слезы.

Мэтт кивает.

— Я насчитал сто пятьдесят два удара в минуту и никаких шумов.

Я улыбаюсь, затем откидываю голову назад на подушку и, слушая, закрываю глаза. Я могу провести так весь день. На этом этапе наш маленький мальчик ещё настолько маленький, что большую часть времени не чувствую никаких его признаков. Слушать его спокойное сердцебиение — обнадеживающее напоминание, что он тут, в том месте, где и должен быть.

Я ощущаю, как рука Мэтта прижимается к моему небольшому возвышению, и затем он что-то шепчет, что не могу услышать. Я открываю один глаз и смотрю на него, пока он водит кистью своей руки туда-сюда по моей коже, как будто прикасается к нашему маленькому мальчику.

— Твоя мама прямо сейчас слушает твоё сердцебиение, поэтому ты должен сидеть спокойно, — говорит он. Я улыбаюсь и тянусь вниз взъерошить ему волосы. Мэтт оставляет поцелуй на моем животе и смотрит наверх. — Я думал о том, как нам назвать его.

— Да? — Наклоняю голову набок и вытаскиваю наушник. — У Джози на этот счёт есть свое мнение. Она предлагает новые идеи мне каждый день. Половина из них — имена персонажей с ее любимых книг. Последний раунд включал — Пит, Седрик и Дамблдор.

Мэтт улыбается.

— Я бы хотел назвать его Томас.

Мои внутренности сжимаются.

— В честь моего отца?

— Да, что ты об этом думаешь?

— Я люблю его, — говорю я, мой тон показывает, как я тронута, что он предложил это. — Но Джози будет очень разочарована, если мы не используем ни одно из имён, которые она предложила.

Он смеётся.

— Почему бы нам не разрешить выбрать ей второе имя?

Я стону.

— Власть затуманит ей голову.

А затем хор криков обрушился на дверь нашей закрытой спальни. Джози и четверо её друзей устроили вечеринку с ночёвкой в честь ее дня рождения. Это планировалось в течение нескольких недель. Она все мои уши прожужжала. У меня был конкретный список вещей, которые нужно было купить в продуктовом после работы: попкорн, чипсы, газировка, конфеты и праздничный торт. Я также положила яблоки в тележку, а Джози засунула их в самый конец холодильника, чтобы было больше места для газировки. Утром, первым делом им всем нужно пойти к стоматологу.

Сейчас уже половина девятого и конца не видно. После того как я сделала пиццу и накормила их ужином, Мэтт и я решили спрятаться в нашей спальне, чтобы спасти себя (и наши уши) от пяти очень разговорчивых, очень шумных учениц средней школы. После этого мы дважды выходили тайком. Первый раз Мэтт и я хотели украсть ещё пиццы. Мы обнаружили их сидящим на своих поддонах в гостиной, разыгрывающих по телефону мальчиков из их класса. Весело. Я хотела попросить их передать мне телефон, чтобы и я могла поучаствовать, но решительно отрицала бы это в суде.

Во второй раз мы рискнули выйти, потому что они все кричали о кровавом убийстве. Мэтт и я выбежали, чтобы убедиться, что все конечности все ещё целы. Мы обнаружили их всех пятерых, сбившихся в кучу вокруг телефона Джози и смотрящих видео по Ютубу про призраков, и пытаясь напугать друг друга до смерти. Мы с Мэттом тоже посмотрели одно из их видео. Я поджала свои губы и хлопнула руками, добавив от чистого сердца: «Это же полная подделка!» Но, если быть честной, этой ночью я буду спать с включённым светом, а Мэтт будет на дежурстве от призраков.

Сейчас они опять за свое. Их смех и крики достигли небывало высокого уровня.

Стетоскоп забыт. Мне нужно научить этого маленького малыша, как выполнять секретную миссию. Скатываюсь с кровати, как огромный морж, сбрасывающий себя самостоятельно в океан, а затем бегу к двери, как раз вовремя, чтобы услышать, как одна из них кричит:

— Он серьёзно только что написал тебе «Привет» и ничего больше? Что ты собираешься на это ответить?

— Джози! — кричит кто-то другой. — Он самый крутой парень у нас в классе! Ты должна ответить!

Мэтт остаётся на кровати, упрекая меня за подслушивание. Я отгоняю его рукой и прижимаю ухо к двери для лучшей акустики. Где пластиковый стакан, когда он так нужен?

Социальная жизнь Джози целая и невредимая, благодаря маленькой частной школе, которую мы нашли для неё в Коста-Рике. Большинство учеников тоже эмигранты. Она ходит в школу с подростками с разных уголков мира, и, насколько мне известно, у неё есть три разных мальчика из разных стран, которые по уши влюблены в нее. Она по-прежнему все ещё больше увлекается книгами, но я не знаю, как долго это ещё продлится.

— Эх, я действительно не хочу обманывать его, — отвечает Джози. — Знаете, на днях я спросила его, кто его любимый литературный персонаж, и он не смог назвать ни одного имени! Ни одного!

Звучит какое-то бормотание и неразборчивый разговор. Большая часть заглушается, потому что Мэтт включил телевизор на максимально оглушительной громкости, чтобы преподать мне урок. Я спешу выключить звук. У нас происходит стычка из-за пульта, но в итоге я его побеждаю, использовав тщательно спланированную поддельную схватку, чтобы отвлечь его. Я гордый маленький монстр выключаю телевизор и бегу к двери. Он стонет, но это важно! Это сплетни девочек-подростков.

— О, черт возьми, почему и Дерек тоже тебе написал? Зачем ты вообще с ним возишься? Он — полный ботан.

— Он мне нравится, — настаивает Джози, немного защищаясь. — Мы друзья.

— Почему?! Он не общается ни с кем из крутых парней.

— И что? Какая разница? Он действительно забавный, и я считаю, что он самый симпатичный в нашем классе.

Я поднимаю кулак в воздух. Моя девочка.

Выбирай ботаника, Джози!

Я поворачиваюсь, складываю руки вместе, словно говоря: моя работа здесь сделана, и иду обратно к кровати.

— Довольна собой? — спрашивает Мэтт, выглядя очаровательно, отперевшись об изголовье нашей кровати без рубашки. Он действительно никогда не должен носить одежду.

Я ухмыляюсь.

— Очень.

Я рада видеть, что у Джози все ещё есть умная голова на плечах, учитывая водоворот последних двух лет. Переезд в другую страну, обучение в новой школе, адаптация к жизни с Мэттом, и сейчас с этим новым ребёнком на подходе — я держу ее в центре своих мыслей, внимательно слежу, чтобы она не была полностью перегружена всеми этими изменениями.

Мы много работали, чтобы она чувствовала себя частью нашего соединения. Когда Мэтт собрался мне делать предложение, он взял с собой Джози в ювелирный магазин, чтобы она помогла ему выбрать кольцо. Позже, он рассказал мне, что Джози пыталась выбрать самый большой камень, который у них был (стоимостью десятки миллионов), и ему пришлось уговаривать ее на что-то более реалистичное, что не вызвало бы грыжи в спине.

На нашей маленькой церемонии на пляже с близкими друзьями и семьёй Джози играла роль цветочницы, хранительницы кольца и подружки невесты. Если бы мы разрешили ей это, она бы ещё и проводила церемонию.