У меня нет выбора. Я должна или наклониться, или рискнуть и заставить его говорить громче, чтобы ординатор услышал.

— Я не жалею о воскресенье, и ты не должна.

ЗДРАВСТВУЙТЕ! ОН ЗНАЕТ, ЧТО ТАКОЕ ШЁПОТ?

Я выдавливаю искренний, фальшивый смех и качаю головой.

— О, доктор Рассел, вы такой шутник. Понятия не имею, о чем вы говорите. Повеселитесь на обходе!

Затем я перехожу к хорошей, быстрой пробежке и не останавливаюсь, пока не оказываюсь в безопасности в комнате для персонала. Как только у меня появится время, я заламинирую контракт. Дважды. Если мое сердце так реагирует на несколько безобидных слов, что произойдёт, если он снова попытается меня поцеловать?!

Занимаюсь подготовкой к нашей операции, полностью сосредотачиваю свое внимание на работе. Такое чувство, что со времен моей последней операции прошло несколько лет, а не два дня. Я делаю все, что в моих силах, и поскольку у меня остаётся еще несколько минут, прежде чем мы начнем, я убиваю время, еще раз изучив дело, поэтому знаю его наизусть. Там не будет слез, перекинутых инструментов и повода, чтобы Мэтт снова на меня орал.

Я ожидаю, что он продолжит свою маленькую, утреннюю шараду, когда чуть позже зайдёт в операционную. На самом деле меня трясёт от нетерпения. У меня появилась возможность быстро заглянуть в смотровую и там, должно быть, по крайней мере, человек сорок, они как сардины, желающие понаблюдать, как сегодня работает в операционной их версия Майкла Джордана. Надеюсь, он не скажет мне ничего, что они смогут услышать. Я серьёзно отношусь к своей работе и не хочу, чтобы мои способности в операционной были омрачены вульгарными сплетнями о том, что он и я встречаемся, это важно, особенно если учесть, что мы этого не делаем.

По крайней мере, пока.

О, боже мой, ПРЕКРАТИ ДУМАТЬ О ТОМ, ЧТОБЫ ВСТРЕЧАТЬСЯ С НИМ.

Когда Мэтт проходит через вращающуюся дверь, я замираю, мои мысли в полном беспорядке. ТВОЙ РОТ БЫЛ НА ЭТОМ МУЖЧИНЕ. ТЫ СТОНАЛА, ТЫ ТЯНУЛА ЕГО ЗА ВОЛОСЫ, ТЫ...

Он осматривает всю комнату, и его взгляд останавливается прямо на мне. Я улавливаю намёк озорства в его глазах, но это проходит прежде, чем я хорошо присматриваюсь. Мэтт заканчивает проверку персонала, а я держу в руках его халат и жду, когда он подойдёт ко мне.

Его маска и налобный осветитель на месте. Я вижу лишь часть его лица и, к счастью, у меня также. Мне нравится, что в такие дни, как этот, я могу спрятаться за маской, когда мои эмоции кипят прямо на поверхности.

— А как насчёт тебя Бэйли? У тебя все готово?

Я киваю.

— Да.

Затем он обращается к комнате.

— Тогда все в порядке. Наш пациент сегодня — Хантер Ларсон. Десять лет. Ему поставлен диагноз — подростковый идиопатический сколиоз. У него искривление позвоночника, которое мы постараемся исправить с помощью заднего спондилёза. Я размещу стержень и медицинские винты от пятого шейного позвонка до четвертого поясничного. Все согласны?

Его глаза встречаются с моими. Я сглатываю и говорю со всеми остальными.

— Согласны.

Он кивает и подходит к операционному столу.

— Тогда давайте начнем.

Когда я говорю, что доктор Рассел сфокусирован на операции, я именно это и имею в виду. Мы ни о чем не говорим, кроме пациента, инструмента или лекарства. Он выполняет спондилёз, который может заставить первокурсника упасть на колени и плакать. Каждое его движение тщательное и продуманное. Вдобавок ко всему, не было криков, не было ехидных комментариев с его стороны, если я не такая быстрая, какой, по его мнению, должна быть. Он даже задерживается, чтобы помочь зашить, поэтому заканчиваем мы одновременно. Клянусь богом, я слышу, как люди в смотровой встают и медленно хлопают, когда он выходит из операционной. Вот насколько хорош он был.

Даже сейчас я немного восхищаюсь им. Мы одни, рядом моем руки. Я чувствую, что стою возле знаменитости. Я говорю сама себе перестать подглядывать на его предплечья. В нем нет ничего особенного. Повторяю, НИЧЕГО ОСОБЕННОГО.

— Ты хорошо сегодня справилась, — говорит он, нарушая тишину. Его голос имеет тот же эффект, что и спускающийся палец по моему позвоночнику.

Я улыбаюсь.

— Осторожно, это звучало, как комплимент.

Я наблюдаю за ним из-под ресниц. Он ухмыляется, но его внимание сосредоточено на руках, когда он полощет их под краном.

— Я пробую что-то новое, чтобы мои помощники и медсестры знали, я ценю их тяжёлую работу.

Мои глаза расширяются — я просто в шоке.

Он заканчивает, берет полотенце и упирается бедром в раковину и внимательно смотрит на меня, пока сушит руки.

— Хорошо, теперь, когда мы с этим разобрались, у меня есть вопрос.

О нет.

Я полностью сосредоточена на мытье рук, мои щеки краснеют.

— Какой?

Где этот проклятый ординатор сейчас?

— В этом контракте что-то говорилось по поводу нашей дружбы?

Мой желудок трепещет.

— Ох, ну... Да. Это было в добавлении два. Я... Я считаю, Линда думает, что все будет хорошо.

Он смеётся и качает головой. Думаю, он не знает, что со мной делать.

— Бэйли, ты просто нечто.

Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать улыбку.

— Просто, к слову... — Я заканчиваю мыть руки, и он протягивает мне свежее полотенце. — Я тоже не жалею о воскресенье. Это просто...

Он поднимает руки, будто понимает.

— Эй, не нужно оправдываться. Контракт преуспел в этом. — Затем он протягивает руку. — Друзья?

Я должна согласиться, любая здравомыслящая девушка пожмет протянутую руку, но в тот момент, когда мы соприкасаемся, мое нутро сжимается. Словно мы снова в его машине, срываем друг с друга одежду, отдаемся страсти. Это кажется таким интенсивным, когда его ладонь прижимается ко мне, у меня подкашиваются коленки. Я забываю, что он ждёт ответ, пока возле его рта не появляется ямочка. Он чувствует то же, что и я. Он знает, мы не сможем быть просто друзьями, и вот почему это предложил в первую очередь. Для него это игра, как контракт — игра для меня.

Его глаза говорят: Я знаю, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя, но я повременю и подыграю.

Я думала, что позаботилась о ситуации, поскольку вручила ему эти документы. Думала, это даст мне буфер, в котором так отчаянно нуждаюсь, но сейчас, знаю, этого мало, и уже слишком поздно.

Доктор Рассел хочет меня, и есть большая вероятность, что он меня получит.

ГЛАВА 19

Мэтт

Я не должен был подписывать этот чёртов контракт. Очевидно, что это подделка. Документы, имеющие обязательную юридическую силу, обычно не начинаются с фразы, которой они касаются. Тем не менее, это важно. Очевидно, что Бэйли взбесилась после нашего поцелуя. Я это понимаю. Не то чтобы я флиртовал и ухаживал за ней несколько недель. Между нами был крутой переход от дальних коллег до наполненных похотью, целующихся сумасшедших в моей машине, я вцепился в ее одежду, как медведь. Просто потому, что готов к большему, не значит, что готова она.

Я хочу быть уверенным, что Бэйли не чувствует давления. Я хочу уважать ее желания и дать ей пространство, которое ей необходимо. Проблема в том, что я не уверен, что смогу. До нашего поцелуя я мог бы описать Бэйли, как мимолетную фантазию. Да, красивая женщина, но не обязательно та, кем смогу увлечься, но сейчас все иначе. Как мне забыть, на что это похоже, когда она целовала меня, словно умирает, словно не может насытиться?

Я заметил, как Бэйли наблюдала за мной в операционной, тайные взгляды, которые она думала, я не замечаю. Когда наши взгляды встречались, ее щеки краснели. Когда моя рука случайно прикасалась к ее, когда она передавала мне инструмент, девушка вела себя так, словно я только что прошептал ей что-то сладкое на ухо.

Бэйли в растерянности. После нашей операции в понедельник она быстро убегает. Нет шансов отвести ее в сторону или побыть наедине с ней.