Советские силы, посланные против А.М. Каледина, должны были спровоцировать просоветские восстания в донских станицах и массовый переход казачества под красные знамена. А для этого больше всего, по мнению советского руководства, подходили именно матросы.

Выступая на заседании Кронштадтского Совета в январе 1918 года, анархист Х.З. Ярчук так объяснил ситуацию с матросами на калединском фронте: «На митингах… кронштадтским дают слово вне очереди… Наши кронштадтцы приводят Каледина в ужас… Мы избаловались. Те, которые у нас не считаются работниками, там являются первыми работниками, выступают на митингах и перевертывают там все порядки… Не важно, сколько будет послано (кронштадтских матросов – В.Ш.), но важно, чтобы разнеслось известие, что едут кронштадтцы. Когда мы послали агитаторов, во всех газетах было сообщено, что едет отряд 3000 кронштадтцев, и прежде чем приехали наши агитаторы, Каледин освободил три станции…»

Историк М.А. Елизаров пишет: «Одним из главных способов нахождения матросами общего языка с местным «несознательным» населением, просвещаемым относительно народного характера Советской власти, было определение общего врага – «буржуев» и офицеров, виновных, прежде всего, в затягивании войны с немцами. Речи матросов сопровождались разного рода бесчинствами и расправами над офицерами. Казаки, испытывая некий комплекс вины за приход к власти правительства А.В. Керенского и прежние симпатии к офицерам, поначалу оказывали слабое сопротивление. Отсюда известное самоубийство А.М. Каледина 27 января 1918 г. и отступление белых с Дона. В том, что направлением их знаменитого Ледового похода была выбрана Кубань сыграло свою роль то, что население Кубани уже почувствовало левоэкстремистский характер советизации, идущий с черноморского побережья и было восприимчиво к альтернативам Советской власти. Однако вместе с победами Советской власти, проявлением её жизненности и ростом её общего авторитета, продолжал расти и авторитет матросов, поскольку как сторонники, так и противники Октябрьского восстания прочно персонифицировали главные силы восстания в матросах. Кроме данной персонификации население в матросах привлекало то, что они вовсе не считали себя исполнителями воли центрального большевистского правительства, а, наоборот, всячески подчеркивали свою самостоятельность. Такая роль матросов вписывалась в новый этап обстановки на Северном Кавказе, которая стала определяться последствиями Брестского мира с немцами. В регион хлынули демобилизованные солдаты Закавказского фронта и особенно части т. н. «Украинского потока», являвшегося последствием наступления Германии на Украине – части советского Украинского фронта, разного рода советские отряды самообороны и левых революционеров, недовольных Брестом, продолжавших борьбу с немцами, и многочисленные беженцы. «Украинский поток» – масштабное, по сути, геополитическое явление. Он во многом возник из-за оставшихся «бесхозными» после революции и Бреста трех южнороссийских тогда губерний (Херсонской, Таврической и Екатеринославской), в которых к тому же были живы бунтарские традиции Запорожской Сечи. Поэтому он отличался анархичностью и «левизной». Его настроения «левого» недовольства Брестом, также как и анархичные настроения потоков демобилизованных солдат, возникших в обстановке безвластия, были целиком созвучны матросским, поскольку флот по условиям Бреста, терял свои основные базы, как на Балтике, так и на Чрном море. В силу сложившихся условий большой политической роли матросов в советизации страны, компрометации в сознании пришедших в движение масс не только государственной власти, но и любых политических партий, а также геополитической близости к Черноморскому флоту матросы лучше других подходили на роль политических руководителей данных потоков. Они играли роль своего рода сознательного авангарда, отражали радикально-демократические настроения масс. В этой роли они боролись с анархией, и, таким образом, не только насаждали левизну, но и боролись с ней».

Именно поэтому деятельность матросов, как на Северном Кавказе, так и вообще на юге России, оставила разные впечатления у разных политических сил. Трудно поверить, но противники Советской власти отзываться о матросах порой вполне положительно. Так, например, при установлении Светской власти в Тамани в начале февраля, как отмечал очевидец, член «Особого совещания» при Добровольческой армии К.Н. Соколов, среди делегатов Советской власти матросы выглядели «дьявольского вида» красавцами, обильно перепоясанными пулеметными лентами и увешанными кинжалами и револьверами. Министр финансов царского правительства В.Н. Коковцев впоследствии вспоминал, что он в середине мая 1918 года доехал из Кисловодска в Москву исключительно благодаря тому, что на самой опасной станции Тихорецкой его (к его ужасу) узнали матросы, но не «поставили к стенке», а, наоборот, взяли под свою охрану, как человека, полезного для наведения хозяйственного порядка в армии. В то же время известный на Северном Кавказе большевик Е.И. Ковтюх в своих воспоминаниях утверждал обратное: «Появление черноморских моряков на территории Кубанской области страшно подорвало авторитет Советской власти в виду того, что их поведение далеко не всегда соответствовало лозунгам, провозглашаемым Советской властью. Недисциплинированность, разнузданность и резкость обращения – были отличительными чертами массы несознательных военморов».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.