– Поверьте, я желала быть на всех ваших сеансах, – с улыбкой сказала она. – Но, к сожалению, себе не принадлежу. Любой уход из дворца мне нужно согласовывать с мужем, а он, как известно, не сильно приветствует такие собрания, даже если за вашим столом собираются самые достойные люди.

– Передайте ему, что я мечтаю видеть короля за своим столом, – в тон ей ответил Калиостро, – и с нетерпением буду ждать этого момента.

Мария-Антуанетта расхохоталась, показав острые белые зубки.

– Скорее, сама Клеопатра придёт к вам.

– Она уже приходила и не рассказала мне ничего интересного. Кстати, по сравнению с вами, царица Нила – жалкая смуглая плебейка. – Граф сжал руку Жанны и слегка подтолкнул её вперёд. – Сегодня я хотел бы вам представить своего друга, графиню де Ла Мотт, урождённую Валуа.

Королева наморщила лоб, и Жанна заметила, какая у неё белая и нежная кожа. Мороз чуть зарумянил щёки государыни, делая их похожими на лепестки чайных роз.

– Жанна Валуа? Где-то я слышала это имя. – Она щёлкнула пальцами. – Постойте, мне рассказывали о вас. Значит, вы и есть та самая бедная женщина благородного происхождения, которая еле сводит концы с концами?

– Да, ваше величество, – скромно отозвалась де Ла Мотт и сделала реверанс. – Я давно уже живу на пожертвования. К сожалению, мой супруг, тоже имея благородное происхождение, получает мизерное жалование. Наши дети умирают от голода и холода.

На лице Марии-Антуанетты отразилось сочувствие. Калиостро это заметил и принял эстафету у своей новой подруги.

– Графиня желала обратиться к вам, ваше величество, но ей посоветовали сначала посетить министра, который её не принял.

Королева сжала маленький кулачок, облачённый в чёрную перчатку.

– Значит, в нашей стране родственница короля влачит жалкое существование. – Она закусила губу. – Да, я понимаю, почему министр не принял вас. Ему это неинтересно. Благотворительностью занимаюсь я. Вам следовало писать мне.

Тонкий ум и врождённая тактичность подсказывали Жанне верные ответы.

– Я не смела, ваше величество, – тихо сказала она.

Мария-Антуанетта решительно топнула маленькой ножкой, обутой в сафьяновый сапожок.

– Вы должны прийти ко мне на приём, и я попробую провести вас к своему мужу! – произнесла она. – Король не столь жалостлив, как я, но ему присуще чувство справедливости. Думаю, мы сможем что-нибудь сделать для вас.

Жанна отметила про себя, что теперь королева ведёт себя с ней довольно любезно, не так, как несколько лет назад, когда она явилась в Версаль в стоптанных башмаках и потрёпанном платье, и оценила этот факт не в пользу Марии-Антуанетты. Что ни говори, а королева должна помнить своих подданных – всех, а не избранных, коими она окружила себя, чем вызвала всеобщее неодобрение. Почему-то графиня не сомневалась, что даже теперь, несмотря на протекцию Калиостро, ни Мария-Антуанетта, ни её супруг ничего для неё не сделают. Сытые голодных не разумеют. Недаром в обществе повторяли фразу, как-то вскользь обронённую её величеством: «Кто не ест хлеб, пусть ест пирожные». Алессандро, взяв Жанну за руку и любезно попрощавшись с государыней, направился в сторону заснеженного сада.

– Вы любите зимнее катание? – поинтересовался он, будучи уверенным в ответе. Де Ла Мотт покачала головой:

– Нет.

– И я нет. Давайте порадуемся за других.

Они встали в толпе праздных и богато одетых людей и с улыбкой наблюдали, как на лёд небольшого озерца, казавшегося зеркальным кругом неправильной формы, выкатили огромные голубые сани с королевскими лилиями по бокам. Мария-Антуанетта с раскрасневшимся на морозе лицом гордо восседала на голубой бархатной подушке. Возле саней столпились молодые люди, среди которых Жанна узнала графа д’Артуа, начальника своего мужа. Это был стройный, довольно интересный мужчина с тонким длинным носом. Все оспаривали право прокатить королеву. Наконец один из кавалеров, розовощёкий, красивый блондин, сложённый как Геракл, схватил упряжь и под крики восхищённой толпы заскользил по льду, разгоняясь всё больше и больше. Жанна заметила, что государыня чуть побледнела, но ничем не выказывала страха. Наиболее резвые молодцы мчались параллельно саням, пытаясь перехватить упряжь. Они показались молодой женщине похожими на больших борзых, которые старались угодить своему хозяину и во что бы то ни стало нагнать дичь. Это зрелище было и смешным и грустным одновременно – правда, только для неё. Толпа подбадривала молодёжь, участвующую в действе, и восторженно хлопала в ладоши. Алессандро, прильнув к маленькому, побелевшему от мороза уху подельницы, принялся знакомить её с присутствующими, обжигая горячим дыханием:

– Маркиз де Ламбаль… Граф де Торрен… А вон и Людовик XVI.

Взгляд графини упал на остроносого худощавого всадника, обладателя каштановых тараканьих усов и мягкого, безвольного рта, который одиноко сидел на ухоженной гнедой лошади и смотрел на невинное развлечение с нескрываемой скукой. Де Ла Мотт узнала короля. Монарх уже и на людях не скрывал, сколь равнодушен к молодой жене и её светским развлечениям. Он показался Жанне нерешительным и бесхарактерным. «Странно, что она не настояла на покупке ожерелья, – подумала графиня. – Если он воспротивился, то только по одной причине. В казне мало денег, а у неё и так бриллиантов, говорят, на двадцать два миллиона». Но какая женщина откажется от лишней драгоценности, тем более такой, как подарок Людовика XV мадам Дюбарри? Их с Калиостро предприятие могло выгореть.

Зимние игры королевского двора продолжались довольно долго. Придворные, резвясь на снегу, веселились как дети, но Жанна начала скучать. Она с детства не любила развлечения, в которых не могла принять участие сама, и свободно вздохнула, когда Калиостро приказал ей идти к экипажу.

– Первый шаг мы сегодня сделали, – сообщил он своей подельнице, плюхаясь рядом на сиденье. – Месяца через полтора сделаем второй.

– В чём он будет заключаться? – спросила Жанна, кутаясь в меховую накидку из горностая, подаренную магом.

– Я представлю вас кардиналу де Рогану, и мы с вами должны будем убедить его, что вы близкая подруга королевы, – небрежно бросил граф.

Женщина поёжилась.

– Второй шаг более рискованный, чем первый.

– Отнюдь, – возразил чародей. – Кардинал не вхож к королеве и не может в беседах с ней проверять каждое моё слово. Однако кое в чём вы правы. Придётся потрудиться. Нужно воочию убедить де Рогана, что у вас с королевой приятельские отношения.

– Но как это сделать? – воскликнула Жанна.

– О, теперь проще, чем раньше, – улыбнулся маг. – Мария-Антуанетта разрешила вам просить её аудиенции. Вы можете спокойно прийти в Версаль и застать королеву одну в саду. Необходимо, чтобы Роган увидел вас вдвоём. Уверяю, он поверит, что вы заняты дружеским разговором.

Жанна пожала плечами.

– Постараюсь. Значит, следующие полтора месяца мы будем продолжать совершенствовать моё образование?

Граф иронически поклонился.

– Именно так, мадам.

Полтора месяца промчались как один день. Калиостро регулярно приезжал в загородный домик, проводил занятия с талантливой ученицей, хвалил её за усердие и однажды, в конце апреля, когда снег совсем сошёл, обнажив голую жёлтую землю с редкой изумрудной травкой, пробивающейся местами, решительно объявил:

– Завтра вам предстоит знакомство с кардиналом!

Графиня побледнела и прижала ладонь ко рту:

– Уже завтра?

Граф расхохотался.

– Что я вижу? – Его светлые глаза, казалось, пронизывали насквозь. От такого взгляда женщина растерялась ещё больше. – Что я вижу? – повторил он. – Бесстрашная графиня боится? Хочу заверить вас, бояться нечего. Де Роган вас не укусит.

– Но кардинал… – Жанна метнулась к шкафу с платьями и, дёрнув на себя дверцу, принялась перебирать немногочисленные наряды. – Что мне надеть, как вы считаете? То платье, в котором я была в Версале?

– Ни в коем случае! И именно потому, что вы уже в нём были, – ответствовал граф. – Перестаньте волноваться. Я привёз вам новое платье.