Катя сидела и задумчиво крошила на мелкие кусочки листочек апельсинового дерева, я прислушивалась к разговору, который вели Вадик и графиня Артуасская. Некоторое время назад я с удивлением заметила, что Вадик принялся за изучение французского с большим, чем раньше, рвением, и теперь мне показалось, что причиной тому была жена принца Роберта. Она была довольно симпатичной, но я не могла поверить, что Вадик способен так увлечься совершенно не подходящей для него женщиной. Во-первых, она была из другого времени, и он рисковал выдать всех нас, во-вторых, замужем за влиятельным и очень сильным человеком, к тому же братом короля, в-третьих, у нее был ребенок, но все это не останавливало моего друга. Сначала мне казалось, что он хочет насолить Кате, вызвать у нее ревность, но потом я поняла, что Катя тут не при чем: мы где-то допустили ошибку и оставили Вадика без внимания – и вот результат: мой однокурсник, как истинный книжный рыцарь, разместился у ног графини и осыпает ее комплиментами.

Они близко познакомились во время непродолжительной прогулки в горах, которую мы совершили в январе, отправившись развеяться и осмотреть остров. Мы ехали верхом по горной тропе, нас было человек сорок или пятьдесят, была там и графиня Артуасская, и граф де ла Марш, и герцог Бургундский, и Клементина с Николо Висконти. На тропе было узко, и мы разделились по парам, кто как, и я видела впереди себя спины Герцога и Кати, ехавших рядом, потом де ла Марша с какой-то дамой, потом Вадика с графиней Артуасской, а позади меня следовали Николо и Клементина, рядом со мной ехал Август. Так как я не могла постоянно следить за Клементиной, я наблюдала за парами, ехавшими впереди. Вадик очень навязчиво наклонялся к графине во время разговора, но графине его внимание даже нравилось. Пока ее муж увлеченно готовился к войне, она развлекалась, как могла.

– Пусть вас не вводит в заблуждение показная легкомысленность этой особы, – сказал мне Август, заметив, как я наблюдаю за графиней, – она так же хитра и изворотлива, как и ее муж. Два сапога пара.

Потом я посмотрела на Катю и Герцога: эти двое постоянно язвили друг другу, соревнуясь в остроумии и устраивая такие словесные баталии, что впору было спасаться бегством. Но сейчас они, казалось, не спорили, а мирно, судя по отсутствию резких жестов, беседовали.

Горные тропы, по которым мы ехали, были живописны и красивы. Мягкие склоны с рассеянными на них осколками скал, которые, видимо, сходили с гор во время обвалов, сменялись отвесными обрывами, на дне которых с седла можно было заметить извивающиеся бурлящие воды горных речек и верхушки сосен. Шишки на этих соснах, растущих повсюду, были огромными, иголки тоже, сами южные сосны поражали разнообразием причудливых форм: казалось, их лепил и сплетал ветер, что гулял в их верхушках, наклоняя то в одну, то в другую стороны. В тот день мы не охотились, и звери, словно почувствовав это, появлялись на нашем пути. То быстрая лань промелькнет на соседнем склоне, то горный козел с изогнутыми рогами медленно перейдет дорогу.

Август рассказывал об охоте на птицу, но я слушала его рассеянно, поскольку думала о чем-то своем и наблюдала, как парит над нами орел, высматривая добычу. С этого дня Вадик совсем отдалился от нас, пропадая то во дворе, где продолжал тренировки, то в компании придворных дам, красуясь перед графиней.

В тот день, когда мы сидели в саду, а Клементина играла с детьми в прятки, он внезапно опустился перед графиней на колено и попросил ее быть Дамой его сердца. Такое было вполне приемлемо для того времени, у многих замужних дам имелись свиты из рыцарей, которые, следуя кодексу чести, искали себе даму для поклонения. Меня это крайне возмутило. Графиня, посматривая с улыбкой на Катю, которая, казалось, ничего не слышала, спросила Вильяма, не будет ли против его жена, если он посвятит себя служению другой женщине. Но Вадик был чрезвычайно увлечен своей идеей рыцарства, он не представлял себе, как можно быть рыцарем и не служить Даме, а Катя, видимо, ему не подходила. И этот нахал посмел, не посоветовавшись с нами, клеиться к графине! И куда только Катя смотрит? Я покосилась на нее – моя подруга даже не слышала иронических замечаний графини.

Я вздохнула: если бы не Николетта и Клементина, я бы сошла с ума от одиночества! Август в последнее время постоянно отсутствовал, у Герцога тоже находились дела, граф де ла Марш и герцог Бургундский появлялись крайне редко – дом опустел, и я слонялась по нему совершенно одна. А Катя… Катя витала в своем, одном ей ведомом мире.

Клементина с размаху упала рядом со мной на колени, запыхавшись от игры в салки. Устало положив голову мне на плечо, она тихо заговорила о пустяках, лениво ощипывая кисть винограда, лежавшую перед нами на блюде.

– Сеньор Уилфрид, похоже, предпочел иную компанию, – заметила она, покосившись на оживленно беседующую пару «Вадик – графиня». – А его жена и вовсе перестала общаться с тобой, – продолжила Клементина.

– Ну, у меня еще есть ты, – заметила я шутливо, чтобы не поднимать щекотливый вопрос о прекратившемся общении между мной и друзьями.

– Да, только я, – заметила Клементина.

– Ну почему только ты… еще Николетта, – сказала я задумчиво.

– Да… – донеслось до меня далеким эхом. Клементина вскоре поднялась и вновь унеслась прочь с ребятишками.

Сидя рядом с Катей, слушая краем уха болтовню Вадика с графиней, я все больше погружалась в воспоминания о той прогулке по горам Кипра.

Мы выехали рано утром, еще было свежо, Катя укуталась в теплую накидку, но все равно мерзла. Герцог, иронично посмотрев на дрожавшую от холода девушку, заявил, что ему, глядя на нее, тоже становится прохладно. Катя в ответ посоветовала смотреть в другую сторону.

– Если я буду смотреть в другую сторону, я все равно буду слышать, как стучат ваши зубы, – величественно разобрав поводья, сказал Герцог. Глядя на него, гордо сидящего на лошади, я внезапно подумала, что при том, что он выглядит старше своего брата, он ужасно обольстителен, как хитрый злодей из сказок, которому невозможно сопротивляться.

– Заложите уши ватой, – посоветовала Катя.

Эти двое были несносны, когда оказывались рядом друг с другом, поэтому мы дали им полную свободу для взаимных уколов, отстав от них немного. И все же я уловила пару фраз из их разговора. Герцог вдруг изменил тактику и принялся осыпать Катю комплиментами, которые непрекращающимся потоком лились из его уст, как из рога изобилия. Оказывается, Катя заметила ему, что он способен только на сарказм, и Герцог взялся опровергнуть ее предположение.

– Вы сущий дьявол, – сказала Катя, и я увидела на ее щеках легкий румянец, – если бы я не знала, что вы пытаетесь просто оспорить меня, я бы поверила каждому слову.

– Верьте, – смеясь, ответил Герцог, – ведь это правда.

Я подумала, что Катя упадет из седла от неожиданности. После этого они разговаривали спокойно на протяжении всего пути.

Мы спустились с горной тропы в долину и оказались в роще из мандариновых и апельсиновых деревьев. Невозможно было поверить глазам: в январе месяце деревья были усыпаны спелыми плодами! Спешившись, мы рвали плоды и, счищая с них кожуру, ели, ополаскивая руки в источнике, бившем у дороги. Я увлеклась, запихнув себе в рот целый мандарин, не разделив его на дольки. Он занял весь рот, и я никак не могла ухитриться и разжевать его, не сделав при этом гримасы. Я отошла немного вглубь рощи, чтобы там спокойно раздавить фрукт во рту, никого при этом не напугав. Хорошо же выглядела тогда донна Анна, прохаживаясь с набитым ртом по роще! Но не успела я разжевать этот коварный мандарин, как откуда ни возьмись появился герцог Бургундский. Я застыла, молясь про себя, чтобы он миновал меня, приняв за дерево… но нет, он шел ко мне. Вздохнув и сделав умное выражение лица, я приготовилась к позорной встрече. Выплюнуть мандарин я не могла – герцог шел прямо на меня, а за апельсиновыми деревьями не спрячешься. Изнывая оттого, что рот у меня был набит, я уставилась на герцога строгим взглядом, давая ему понять, что не намерена разговаривать с ним, еще до того, как он осмелится заговорить.