Литмир - Электронная Библиотека

– Чем ты питаешься? Мышами? Нет, мыши тебя сами съедят. Мухами? Бражниками? Мотыльками? – начала перебирать Ева.

Будто догадавшись, о чём она спрашивает, котошмель продемонстрировал ей клыки. Пасть для такого малютки у него была впечатляющая, а клыки – как два крохотных шила.

– Да, мотыльку не поздоровится. Таракану тоже… Ну и какие твои дальнейшие планы? – спросила Ева.

Дальнейших планов у котошмеля не имелось. Он явно не относился к числу тех, кто расписывает жизнь по минутам. Мало-помалу котошмель успокаивался, спину больше не выгибал и шерсть не топорщил. Ева осторожно протянула к нему руку, держа её так, чтобы котошмель хорошо её видел. Котошмель отодвинулся и предупреждающе зашипел, но взлететь не попытался.

– Сложный случай! – сказала Ева. – Значит, трогать тебя нельзя, но пообщаться ты не против. И что с тобой делать? Останешься в вагоне и будешь стукаться лбом о стёкла?

Голос Евы подействовал на котошмеля успокаивающе. Он перестал шипеть и позволил ей поднести руку ближе. Звенидраг, замерев, наблюдал за ними издали. Рот у него медленно приоткрывался, а лёгкие волосы разом встали дыбом. Не рискуя сразу взять котошмеля, Ева протянула указательный палец и легонько коснулась его носа. Котошмель зашипел и, выпустив когти, сделал лапой угрожающее движение. Ева немного отодвинула палец, выждала, пока он опустит лапу, и опять мягко коснулась его носа. И сразу убрала палец. Котошмель опять зашипел и махнул лапой, но уже не так решительно. Когда же Ева коснулась его носа в третий раз, он даже не зашипел. Ева начала гладить его – вначале только ногтем, а потом и подушечкой пальца.

Звенидраг издал неясный звук. Теперь он смотрел на Еву с выражением, с каким смотрят на сапера-новичка, перерезающего провод часового механизма. Котошмель плюхнулся на спину и, раскинув прозрачные крылья, выгнулся, как ласкающийся кот. Брюшко у него было такое же полосатое, как и спина, но полоски шире и переход между жёлтым и чёрным более плавный.

– Вот ты какой: не нужна мне ваша любовь на словах – мне нужны обнимашки! – сказала Ева.

Котошмель замурлыкал. Мурлыканье у него было с сильным уклоном в жужжание. Казалось, в груди у котошмеля гудит сердитая оса. По меху и крыльям прокатывались золотистые волны, и когда эти волны касались кожи Евы, то перетекали в неё.

Выждав немного, Ева посадила котошмеля себе на ладонь. Кто там говорил, что рукой брать нельзя? Ещё как можно! Котошмель перевернулся на живот, и Ева смогла осторожно ощупать его крылья. Крылья были жёсткими, прозрачными, с прожилками. Котошмель прижал уши и перестал мурлыкать.

«Ага… не нравится… Будем знать, что крылья лишний раз лучше не трогать!» – сказала себе Ева и опять стала гладить его по шерсти.

Мурлыканье возобновилось. Золотые волны покатились по меху. Достигнув Евиной руки, они некоторое время катились по её коже, но потом бледнели и исчезали – впитывались.

Рядом возникло восхищённое лицо Звенидрага:

– Так вот откуда твоё рыжьё! Как ты это делаешь? Как убеждаешь его тебе поверить?

– Кого убеждаю? Котошмеля? Никак!

Поезд остановился на станции. Распахнул двери. И опять все яркие пакеты, чемоданы, рюкзаки, все строители, старушки, мамы с колясками и поджарые офисные костюмы на электрических самокатах – всё, что стояло на платформе, хлынуло в соседние вагоны – этого же словно и не заметив. Будто и не существовало его вовсе – хотя он так же, как другие, трясся по рельсам, и у него были вишнёвые спинки сидений, и сетки для вещей, и такой же плакат в углу с капиллярной сетью станций, и трясущийся кондиционер под сиденьем.

– Почему сюда никто не садится? – спросила Ева.

Звенидраг отмахнулся:

– А! Обычный отвод глаз плюс небольшая преграда… Первого уровня магии довольно, чтобы её пройти… Ерунда! А вот то, что ты делаешь с котошмелем, – это уже не ерунда!

Котошмель, мурлыча, протискивался Еве между пальцами. По пальцам словно катились золотые волны. Изредка они сгущались, и там, где две волны сталкивались, возникала золотая капля.

– В книгах я встречал, что такое бывает – но это в книгах! Слышала фразу «Любовь творит чудеса»? А ведь это правда! Твой дар родился от любви. Животные почти перестали верить человеку. А тебе верят, потому что ты их любишь! – восхищённо сказал Звенидраг.

Ева вспомнила многочисленных собак, ходивших за ней как приклеенные. А их сомнительной стерильности языки? Никогда не знаешь наверняка, кого собачка, лижущая тебе нос, одаривала этой лаской до тебя. Не исключено, что найденную в парке дохлую ворону.

Звенидраг улыбнулся. Улыбка у него была мягкая и какая-то заблудившаяся.

– Как на тебя реагируют коты? – спросил он.

– Лезут на колени и начинают мурлыкать! – сказала Ева. – Я их стряхиваю, а они опять лезут. А почему вы спросили?

– Базовый тест. Кошки намурлыкивают рыжьё. Немного, но намурлыкивают. Они чувствуют, что ты их любишь.

Ева вспомнила, как в детстве подкрадывалась к котам с пульверизатором и пшикала им в нос.

– Да не сказать, чтоб сильно. Мелкие липучие гадики!

– Ты их любишь! Слова значения не имеют. Каждое животное отдавало тебе свою любовь, а любовь вполне вещественна. Видела это сияние и капли? Это она и есть. Тебе не надо было их убивать или использовать сдуватель, извлекая магию… И довольно много её у тебя! Долго, видно, копила! Интересно, насколько силён твой дар? Ты могла бы, например, заставить… нет – попросить котошмеля что-нибудь сделать? Например, облететь круг над твоей головой и опять сесть на руку?

Ева с сомнением покосилась на котошмеля и покачала головой.

– С котошмелем понятно… он высшее животное… А, скажем, насекомые? Могла бы ты попросить рой ос сложиться в воздухе в какую-нибудь надпись?

– Не уверена, – сказала Ева. – У ос своя логика. Если написать буквы вареньем на стене, может, они и сядут как надо, а чтобы в воздухе… Что-нибудь может перевесить мой приказ. Представьте, что на стройку падает самолёт с золотыми слитками и долларами. Разумеется, рабочие сразу кидаются их собирать, а вы мне говорите: «Попроси мужиков нагрузить грузовик цементом. Поработают часика три, а мы их потом чайком напоим!»

Звенидраг расхохотался:

– Пожалуй, мы подружимся! Ты прирождённый зоомаг! – Внезапно он прислушался к чему-то и удивлённо вскинул голову. – Кто-то идёт! Разве мы кого-то ждём?

И это было всё, что он успел спросить.

Двери, ведущие в тамбур, разъехались, и в вагон ворвались трое.

Первым гибко шагал худощавый мужчина с красной, будто солнцем опалённой кожей. У него были рыжие толстые, как проволока, волосы и огненные торчащие колючками ежа бакенбарды. Подбородок голый и розовый, как пятка младенца. За ним спешили толстяк с рулоном обоев в руках и девушка лет двадцати. У девушки было кукольное, очень красивое лицо, волосы, похожие на водоросли, и большие голубые, тоже несколько с кукольным уклоном, глаза.

Увидев вошедших, Звенидраг побледнел, подался назад, но, опомнившись, выставил руки и бросился к ним навстречу.

– Нет, зачем так?! Не надо! – воскликнул он.

Обладатель рыжих бакенбардов, злобно нахмурившись, отбросил его толчком в грудь. Звенидраг свалился, но сразу вскочил и схватил рыжего рукой за ногу, мешая ему идти. Рыжий что-то нетерпеливо крикнул. Толстяк наклонился и несильно ударил Звенидрага рулоном обоев по голове. Обои исчезли, а в руках у толстяка оказалась мерцающая палица внушающих размеров.

– Пламмель, что ты наделал?! Ты же обещал! – в ужасе воскликнула девушка.

Ева, сидевшая на корточках с котошмелем в руке, бросилась животом на пол и, распластавшись, забилась под сиденья. Рыжий обнял девушку, успокаивая её.

– Сам виноват! Не надо было лезть!.. В атаку! – кратко приказал он и хлопнул толстяка по плечу, посылая его вперёд.

Толстяк набычился и рванул вперёд. Границы его лица расплывались, а само лицо сползало обёрточной бумагой из слежавшегося тумана. Толстяк бежал и размахивал палицей с таким рвением, что антивандальные спинки сидений разлетались как дешёвые пластиковые стулья.

9
{"b":"715815","o":1}