– Я не знаю, что не умею, – пожала плечами она. – Мне кажется, что в своей специализации я умею все, – тихо добавила Ольга.

Он усмехнулся и бросил ручку на стол:

– Ну, хорошо… Посмотрим… Наталья Викторовна, давайте начнем с поликлиники. Отведите ее к Вадиму Дмитриевичу. Пусть начинает с хирургического кабинета. А я, как главный врач, – он с усмешкой посмотрел на Ольгу, – буду искать выходы, на основании каких статей выплатить вам зарплату за ту работу, которую вы наработаете. Согласны?

Ольга молча кивнула.

Закрыв за собой дверь кабинета главного врача и оказавшись в коридоре, Наташка сжала Ольгину руку:

– Я его таким никогда не видела, – заглядывая ей в глаза, произнесла она. – Или он на тебя запал, или решил повеселиться. Тебе придется выложиться на все сто.

– Для меня, Наташ, выкладываться не проблема. Я не подведу вас с Леней.

– Знаю, Оль. Поэтому не переживаю за тебя. Только танком не проходи по больнице. Здесь жизнь спокойная, все не так как у нас там было.

– Я уже давно не танк. Тоже хочу мирной жизни, – усмехнулась Ольга.

****

Все, что говорила при встрече Наташа о людях, которые здесь живут, подтвердилось уже в первый день работы. Врачи работали без торопливости, без суматохи. Пациенты спокойно консультировались и обследовались без долгих и затяжных очередей. Видна была рука хорошего хозяина, который организовал труд своих подчиненных на очень высоком уровне, несмотря на то, что больница маленькая и многих специалистов не хватало.

Слаженная и быстрая работа лаборатории радовала. Радовал и кабинет, который был предоставлен Ольге в полное ее распоряжение. Медицинская сестра хирургического кабинета Любовь Ивановна, женщина средних лет, также оказалась грамотной, трудолюбивой и доброжелательной. Уже в первые дни они подружились, украсили кабинет новыми шторами – жалюзи. Вымыли стены, расставили красиво и удобно медицинскую мебель, не только навели чистоту и блеск, но и добавили уюта и красоты в рабочее пространство.

Пациентов в первые же дни обратилось немало. Слух о появившемся в больнице хирурге распространился по поселку и прилегающим окрестностям быстрее, чем после рекламы на центральных каналах телевидения. Обычная патология – фурункулы, раны, трофические язвы и многое другое. Люди везде одинаковые и болезни тоже.

Ольга быстро справлялась с этой мелкой патологией – вскрывая, удаляя, очищая и назначая лечение. С заполнением документации тоже проблем не возникло. Она привыкла, как учили, подробно описывать статус приема и протокол оперативного вмешательства, указывая все медицинские препараты. Причем не врачебным почерком, к которому всегда были претензии от страховых компаний, а доступным для прочтения каждому желающему.

Жить они продолжали на втором этаже в доме Лебедевых. Решили так, что, пока Ольга не примет окончательного решения остаться в больнице, никто никуда не будет переезжать.

Миша подружился с вернувшимися из похода взъерошенными Лешей и Борей. И уже пропадал с ними на подворье у Степана, рассказывая Ольге невероятные истории о распорядке дня в этом доме и о самом дяде Степане – сильном, справедливом и работящем.

– Мама, дядя Степан берет меня в свою секцию. Я ему показал пару приемчиков, и он меня похвалил! Там интересно! Много мальчишек разного возраста. Я уже почти со всеми подружился, – сверкая глазами, не успевая хорошо прожевывать ужин, болтал Мишка.

– Да, теть Оль, – поддакивали Лелик с Боликом, – с аппетитом уплетая котлеты с кашей. – Он про вас спрашивал. Говорит, что надо с вами познакомиться, чтобы вы не переживали о том, что Мишка с нами у него пропадает.

Каждый день Ольга с Наташей планировали посетить подворье Степана, но то Наталью, как ведущего терапевта, увозили в дальнее поселение на вызов, то она была на незапланированном дежурстве. И встреча снова откладывалась на следующий день. Прошла всего неделя с приезда, а событий набралось как будто за месяц. Как-то само собой сложилось, что их дети стали общими. Кто первый приходит с работы, тот и кормит, и занимается с ними. Начинались каникулы, и дети, обрадованные свободой и теплой летней погодой, носились по поселку целый день. Но чаще они убегали к Степану. Там им, по их рассказам, было чем заняться.

Звонки от Романа были почти каждый день, Ольга отдавала телефон сыну, если тот был рядом, сама сбрасывала звонки и писала смс, когда перезвонить. Миша долго разговаривал с ним. Она не просила сына обманывать отца или что-то не договаривать. Ольга хотела воспитать в нем честность, чтобы дальше в жизни ему не пришлось учиться выкручиваться из своей лжи и путаться в ней так, как это делал Роман. Отрывками из их разговора она слышала, что Миша рассказал, что они на Камчатке, но толком объяснить не смог, в каком месте. Роман настаивал сообщить ему, где они находятся, но Ольга коротко отписалась, что хочет побыть без него и чтобы он не беспокоился, если, конечно, кроме своих амбиций оставленного мужа его еще что-то беспокоит – им здесь нравится. Да и по восторженному тону Мишки при разговоре с папой, тому должно было быть понятно, что им хорошо!

Но! Ольга помнила, что есть люди на этой земле, которым плохо от того, что другим хорошо! Поэтому бомбежка его звонками происходила почти каждый день.

В один из своих рабочих дней Ольга с Любовью Ивановной как обычно заканчивали перевязку раны одному из больных. В дверь постучали.

– Подождите, пожалуйста! – крикнула Любовь Ивановна.

В дверь постучали еще раз.

– Заканчивайте. Пойду посмотрю, – снимая маску, сказала Ольга.

Она открыла дверь и на пороге увидела… богатыря. Да – да, настоящего богатыря! Он был крепкого телосложения, ростом выше среднего, в русской рубахе – косоворотке поверх джинсов с вышитым крестиком коричневыми нитками затейливым узором на воротнике. Густые волнистые каштановые волосы были почти до плеч, брови вразлет, открытые синие глаза и мощный подбородок с ямочкой посередине дополняли богатырский вид. Для полной достоверности не хватало шлема, меча и кольчуги. Ольга удивленно рассматривала этот невиданный образ, как вдруг он сам заговорил:

– Здравствуйте, доктор! Вы примете меня? У меня тут небольшая проблема…

Голос был спокойный, уверенный, басовито – бархатистый. Он закатал рукав рубахи и показал наспех перебинтованное плечо с проступившим через повязку кровавым пятном.

– Все бы хорошо, – продолжил он. – Только кровь не могу остановить.

– О! Степан Егорович, здравствуйте! – остановился проходивший мимо заведующий поликлиникой Вадим Дмитриевич. – Проблемы?

– Ну, да. Вот неаккуратно напоролся. Знал бы – соломку подстелил.

– Что, Ольга Николаевна, посмотрите?

– Да, конечно. Проходите.

Она пропустила больного в кабинет. Любовь Ивановна уже закончила перевязку и отпустила пациента.

– Проходите сразу в перевязочную.

Ольга вымыла руки, надела маску и зашла за Степаном Егоровичем.

– Вы тот самый Степан? – улыбнулась она.

– А вы та самая Ольга Николаевна с большой земли? – прищурился он, оглядывая ее.

– Снимаем рубаху, – надевая перчатки, попросила она.

Увидев, что ему трудно справляться одной рукой, она осторожно стала помогать, придерживая его больную руку и приговаривая:

– Так, так, осторожненько… Не торопимся… Потихоньку… Вот и умничка! Любовь Ивановна, возьмите одежду!

Ольга предложила ему сесть. Осторожно снимая повязку, она осмотрела рану. Рана оказалась глубокой. «Уж напоролся, так напоролся. Надо кровоостанавливающее и зашивать», – продумала ход действий Ольга.

– Ну что ж! – улыбнулась она. – Ничего страшного, но зашить надо. Глубоко поранились. Потом походить на перевязки. Готовы?

– Да, мне уже хорошо. От ваших слов уже все зажило, – спокойно ответил он.