— Я не признаю поражение,— ответила она быстро. — Я подумала, мы могли бы… ну, может быть, поработать над рунами вместе?

Драко приподнял бровь:

— Ты предлагаешь мне поработать над ними с тобой? Хочешь узнать мое мнение насчет этого?

— Я знаю, что ты разбираешься в рунах, Малфой…

— Тем не менее, ты всегда стоишь на своем до конца.

Ее глаза расширились:

— Я не знала, что ты замечаешь подобные вещи.

Он посмотрел ей в глаза:

— Я замечаю много всего.

Про тебя.

— Ты собираешься есть Рождественский ужин? — спросила Гермиона, чтобы скрыть неловкое молчание.

— Нет.

— А ты не присоединишься к нам внизу?

— Нет.

— У меня есть несколько обжаренных каштанов, если ты будешь…

Он сжался и отвел взгляд от ее глаз:

— Нет, абсолютно нет.

Гермиона пожала плечами:

— Как хочешь.

Драко проводил взглядом ее спину, когда она выходила из комнаты.

Он сдержал свое слово, не ел рождественский ужин.

Но он съел пирог.

*

Четвертое Рождество, которое Драко провел с Орденом Феникса.

Не было никаких шумных звуков, доносящихся снизу, и никаких попыток Грейнджер убедить Драко поужинать со всеми.

Двадцать третьего декабря, два дня назад, Тонкс, Ремус, Симус и Лаванда были убиты Пожирателями Смерти. Только Грейнджер и Бруствер из их маленькой группы вернулись живыми, поэтому никто не праздновал Рождество и даже не произнес: «Счастливого Рождества».

Медленно приближался рождественский вечер, когда Драко с тарелкой пирога в руке медленно подходил к комнате Грейнджер.

Он расправил плечи, прежде чем она распахнула дверь.

Гермиона села на кровати, прижимая подушку к груди. Мерцающее пламя свечи освещало влажные дорожки от слез на ее щеках и слишком бледную кожу. Рядом с ней была маленькая тарелочка с вишней. Гермиона очень любила вишню.

Ее губы были окрашены вишневым соком в глубокий красный цвет, это напоминало кровь. Драко не мог решить, было ли это плохим предзнаменованием, или же рот ее выглядел притягательным от этого.

Он решительно подошел к Гермионе и поставил тарелку с пирогом на ее прикроватную тумбочку.

— Что ты здесь делаешь?— спросила она хриплым голосом.

— Считай это возмездием. Я пришел к тебе, чтобы приставать с рождественской едой. Я не настолько хорошо умею готовить, чтобы сделать рождественский ужин, так что придется обойтись пирогом.

— Я не голодна.

— Тебе удалось съесть много вишни весом с тебя.

Она издала негромкий звук, но Драко не мог сказать, был ли это вздох или смешок.

— Драко, я высоко ценю усилия и…

— Не говори мне эту ерунду,— перебил он. — Просто съешь пирог или спой одну из тех ужасных песен, которые ты любишь…

— Зачем ты это делаешь?

Драко задал этот вопрос сам себе. По правде говоря, он понятия не имел. Беспокойство Гермионы повлияло на него негативно. Он вспомнил то время, когда ее замешательство не принесло бы ему ничего, кроме удовольствия. Но теперь… Ну, теперь Драко просто почувствовал, как колет в груди, и медленно выдохнул.

— Потому что, если ты сдашься, какая надежда останется у остальных?— сказал он вместо этого.

— Это все из-за меня, — выпалила она вдруг. — Я-я сломала свой портключ, п-поэтому Тонкс отдала мне свой. С н-ней бы было все хорошо сейчас, если б не б-было меня.

— Это не твоя вина.

— Да, моя…

— Грейнджер,— прошипел он. — Нет. Это их вина. Не твоя. Ты просто расстроена.

Она подняла руки смахнуть слезы, ее пальцы дрожали:

— Ты останешься здесь ненадолго со мной, пожалуйста?

— Э-э…— сказал он неуверенно. — Ты уверена, что не хочешь позвать Поттера или Уизли?

— Нет,— она покачала головой. — Я хочу, чтоб это был ты. Останешься?

— Если это поможет тебе чувствовать себя лучше?

— Я думаю, что поможет.

Он кивнул головой:

— Ну, хорошо.

Когда Гермиона заснула, положив голову ему на колени, он рассеянно провел пальцами по ее волосам, погладил по спине, а затем обнял ее за плечи.

Хотя четвертое Рождество, которое Драко провел с Орденом, было далеко не веселым и не счастливым, он подумал, что оно станет одним из самых запоминающихся.

*

Пятое Рождество, которое Драко провел с Орденом Феникса.

Драко был в коттедже Ракушка. Вскоре после гибели Люпина и Тонкс они переехали сюда и оставались здесь до сих пор. Здесь было мало места, и Драко опять делил комнату с Лонгботтомом, а Грейнджер — с Лавгуд. Из-за того, что Лавгуд и Лонгботтом встречались уже в течение нескольких лет, в конце концов, они поселились в одной комнате. Впоследствии, Грейнджер поселилась с Малфоем, но она уже не раздражала его. Да, он предпочитал уединение, но если ему пришлось бы застрять с кем-то, он предпочел бы скорее Грейнджер, чем Поттера, или, не дай Салазар, Уизли.

Сейчас оба они сидели на одной кровати с несколькими книгами. В то время как Грейнджер доедала свою вишню, Драко лениво ел остатки своего второго пирога.

— Хорошо,— сказала Гермиона. — Я обменяюсь с тобой книгой «Смертоносные Драконы: Как их Приручать» на «Историю Хогвартса»

Он закатил глаза:

— Грейнджер, ты читала «Историю Хогвартса» примерно тысячу раз.

— Это моя любимая.

— Я знаю, но прочитай лучше мое издание «Авиофобия: Руководство по Полетам без Страха». Мерлин, ты должна это сделать!

Гермиона что-то напела себе под нос, а затем сунула еще одну вишню себе в рот, забыв, что Драко пристально наблюдает за ее действиями:

— Нет, я действительно хочу почитать «Историю Хогвартса».

Драко прочистил горло:

— Ладно, как хочешь.

— Спасибо,— она улыбнулась, но вдруг нахмурилась, посмотрев на время. — Осталось только десять минут до Рождества, а потом мы вернемся к нормальной жизни.

— Я не считаю, что борьба с Пожирателями Смерти — это нормально,— пробормотал он. — Наверно, «Обратно в ад» больше подходит?

— Да, наверно,— она кивнула. — Я всегда чувствую разочарование, когда Рождество заканчивается. Даже когда я была маленькой, я слушала блюз, чтобы вспомнить январь.

— Я никогда не пойму твою одержимость Рождеством.

— Это своего рода всеобщий праздник,— отметила она, но потом наклонила задумчиво голову. — Но я думаю… Ну, когда я не знала, что я ведьма, и ничего не знала о волшебстве, Рождество приносило магию в дом. Я себя чувствовала так же, когда начала узнавать о волшебном мире, знаешь, такое теплое чувство в душе…

Он молчал, но смотрел на нее, смотрел, как ее каштановые глаза стали задумчивыми и далекими, а потом опустил глаза на ее губы, которые вновь были вишневого цвета, и это было так… заманчиво.

Гермиона всегда будет рассказывать Драко о чем-то личном, доверять ему, и он всегда будет просто наблюдать за ней, как оживает ее лицо. Она в самом деле не подозревала, как могла быть очаровательна.

— Я не думаю, что смогу объяснить тебе,— продолжала она. — Я имею в виду, ты был окружен магией всю свою жизнь, так что ты привык к ней, но я все еще взволнована и очарована всем этим. Я все еще ощущаю это теплое чувство, и это… Я думаю, что это как любовь, знаешь… Ты чувствовал это когда-нибудь?

Он запнулся:

— Я не уверен.

Она тихо засмеялась и съела еще одну вишенку. Затем, посмотрев на часы, она вздохнула.

— Осталось пять минут,— прошептала она печально.— Хочешь вишни, Драко?

Его глаза метнулись вниз к ее рту при упоминании о вишне, он колебался лишь мгновение, прежде чем наклониться вперед и прильнуть своими губами к ее. Драко ожидал отказа, но когда ничего не произошло, прижался сильнее, облизывая ее губы. Он почувствовал, как Гермиона провела слегка дрожащей рукой по его лицу, подбородку и коснулась чувствительного места чуть ниже мочки уха.

Драко провел рукой по ее спине, накручивая кудряшку вокруг безымянного пальца, притянул ее еще ближе. Он слегка прикусил ее нижнюю губу и ухмыльнулся, проводя языком по ее зубам. Гермиона вздрогнула, когда он прикусил ее язык немного сильнее, но потом снова почувствовала его мягкие губы. Вкус вишни был везде внутри ее рта, и Драко выпивал его, пока бой часов не возвестил о полуночи.