— Прости, Рон, что?

— Ты видела Гарри?

— О. Нет, — ответила она. — Я считала, что он был с тобой.

— Нет, но я уверен, что он где-то здесь. Наверное, помогает перенести раненых или еще что. Пойду поищу.

С этими словами Уизли развернулся и оставил их наедине, и Драко почувствовал пытливый взгляд Гермионы. Повернув голову, он встретил ее смеющийся взгляд.

— Грейнджер, — предупредил он. — Не смотри на меня так. Я не…

— Ты спас Фреду жизнь?

— Технически, да, но я…

Она прервала Драко быстрым, но крепким поцелуем, прижав ладони к его щекам. Выдохнув ему в губы, она словно выпустила всю свою боль, и Драко показалось, что он почувствовал, как ее губы изогнулись в легкой, радостной улыбке.

Это был один из жизненно необходимых поцелуев: ты губами вжимаешься в другие губы так крепко, и обнимаешь настолько сильно, как только можешь, чтобы при этом не сломать друг друга. Один из тех поцелуев, которые причиняют боль, но ты все равно продолжаешь, потому что эта боль приятна. Поцелуй, который напоминает, что ты — человек.

Она отстранилась, но не отпустила его, прижавшись лбом к его лбу.

— Спасибо, — прошептала она.

— За что?

— Я даже не уверена. Просто... за то, что ты здесь, наверное. Здесь со мной.

Ее голос был хриплым и прерывистым, как будто она плакала, но он не видел слез, стекающих по лицу. Он нахмурился, поглаживая ее руки кончиками пальцев.

— А где же мне еще быть?

Он не был уверен в причине, но было похоже, что ей понравился его ответ: выражение ее лица смягчилось, она крепко сжала его руки, вонзив ногти в ладони. Она улыбнулась и снова поцеловала его — простым, коротким, сладким поцелуем, выражающим все чувства. И снова он заметил нескольких гриффиндорцев и рейвенкловцев, бросающих растерянные взгляды в их сторону, но ему было все равно. На самом деле. По правде говоря, он был просто рад видеть ее такой... вновь. На ее лице по-прежнему таилась печаль, но, по крайней мере, она больше не была полностью поглощена горем. По крайней мере, она оживилась и заговорила. По крайней мере, она... вернулась.

Разорвав зрительный контакт, Гермиона обвела взглядом Большой зал, впитывая беспорядок и безумие происходящего. Ее внимание вернулось к павшим, и Драко внимательно посмотрел на ее лицо, почти ожидая, что она уйдет в себя, когда взглянет на Тонкс. Но чем дольше он смотрел на нее, тем больше ему казалось, что оно выражает нечто среднее между задумчивостью и непониманием, как будто она впервые видела хаотичную картину и попыталась осмыслить логически.

— Как думаешь, мы сможем победить? — вдруг спросила она.

— Грейнджер, — осторожно произнес он. — Ты же знаешь, что меня лучше о таком не спрашивать.

— И все же я хочу, чтобы ты сказал. Пожалуйста.

Не решаясь ответить, он вздохнул и потер глаза.

— Не знаю, Грейнджер. Дела идут не очень хорошо. Тем не менее, мы с Уизли только что вполне цивилизованно пообщались, так что, думаю, все возможно. Может быть, если они... — его голос затих, когда он понял, что она улыбается. — Что?

— Я ожидала, что ты просто ответишь «нет», — сказала она. — Кажется, часть твоего цинизма растаяла.

Его рот дернулся в полуулыбке.

— Ну, в этом мы, бесспорно, можем винить тебя.

Она улыбнулась, выдохнула и положила голову ему на плечо. Он скорее почувствовал, чем увидел, как напряжение покинуло ее мышцы, когда он склонился и поцеловал ее в висок, оставляя поцелуй на нежной коже у линии волос. Драко решил, что они оба нуждаются в этом: украденный момент покоя для восстановления сил и успокоения мыслей, стучащих в головах.

Даже когда далекий голос крикнул: «Мы нашли выжившего!», Драко не двинулся. Он едва услышал его. Подобные заявления эхом отдавались в Зале примерно каждые пять минут, и теперь были так же привычны, как шум ветра. Знакомые звуки какой-то суматохи (люди бросились вперед, чтобы посмотреть, кто пришел в себя) донеслись из передней части Большого зала, но они так и не оторвались друг от друга.

Только когда Драко показалось, что кто-то зовет его по имени, он посмотрел в другой конец помещения.

Он заметил, как мимо промчалась Миллисента, расталкивая людей на своем пути, пытаясь добраться до очереди с ранеными. Небольшая группа из пяти или шести человек толпилась вокруг чего-то, и среди них он увидел мадам Помфри, Майлза и Трейси — все они беспокойно переминались с ноги на ногу.

Он услышал, как кто-то снова выкрикнул его имя — «Драко!» — и узнал голос Блейза, доносившийся оттуда, где собрались остальные. Паника в словах Забини была такой громкой и неприкрытой, что Драко почувствовал, как она пронеслась через весь Зал и врезалась в него, обращая все его чувства в смятение. Холодная и жестокая дрожь понимания пробежала по спине, и он вскочил с места, напрягая зрение, пытаясь увидеть, что же так напугало его товарищей, хотя думал, что уже знает.

— Драко, — сказала Гермиона, вставая рядом и пытаясь проследить за его взглядом. — В чем дело?

Он не слышал ее, но все равно невольно ответил на вопрос: пробормотал имя себе под нос так тихо, что оно больше походило на вздох, чем на слово:

— Тео.

До него снова донесся рокочущий голос Блейза.

— Драко!

Малфой рванул вперед еще до того, как разум приказал ему действовать, словно две сильные невидимые руки подтолкнули его к другой стороне Большого зала. Жар ударил в голову. Клубящийся. Пот катился по спине, а кровь пульсировала во всем теле. Сердце колотилось так яростно, так дико, что он чувствовал пульс в пальцах ног. Грохочущий. Гудящий. Его тошнило от страха и беспокойства; он чувствовал на языке привкус рвоты, обжигающий рецепторы и ноздри.

«Только не Тео, только не Тео, только не Тео».

Он врезался в толпу, рванул вперед, как пуля, сбил двух хаффлпаффцев. Позади Гермиона выкрикивала вопросы, но он просто продолжал бежать, огибая препятствия так быстро, как только мог. Большой зал казался длиннее, чем когда-либо, словно простираясь на многие мили.

«Пожалуйста, только не Тео».

Почему Блейз больше не зовет его? Что же изменилось?

Он был почти на месте, но не замедлился. Он не мог замедлиться. Он был слишком взволнован. Слишком нетерпелив. Слишком напуган тем, что может найти.

Добравшись до сбившихся в кучу слизеринцев, он резко затормозил, врезавшись в Майлза и Миллисенту. Оттолкнув их локтями, он опустил взгляд на пол, а затем потерял равновесие и отшатнулся на два шага назад, когда полностью осознал степень ранений. Майлз протянул руку, чтобы поддержать его, но он этого даже не заметил: внимание было полностью сосредоточено на сцене перед ним, и он впитывал каждую ее деталь. Медленно. Недоверчиво. Шокировано. Даже не зная, с чего начать.

Причина, по которой он не смог обнаружить Блейза, заключалась в том, что он стоял на коленях, удерживая голову Тео, склонившуюся набок и такую бесформенную, что Драко сначала подумал — это вовсе не он. Возможно, он мог бы обвинить в этом отрицание. Или надежду. Разве это не одно и то же?

Лицо Тео представляло собой пестрое, разбитое месиво. Оба глаза распухли, выпучились из орбит и приобрели глубокий пурпурный оттенок с болезненно желтыми пятнами по краям. Одно из его ушей кровоточило, кровь стекала по волосам и щеке. Изо рта тоже текла кровь, а оскаленные губы, слишком темные и слишком опухшие, обнажали красные зубы. Царапины и синяки разукрашивали кожу, как болезненные каракули и чернильные кляксы, врезаясь в безжизненное лицо; он был так бледен, что казался почти синим.

Тело Тео было не в лучшем состоянии: все в шрамах, избитое и изрезанное. Раны и ссадины покрывали каждый дюйм обнаженной плоти, смешиваясь с синяками, но Драко больше всего тревожили не они. Нижняя половина некогда белой рубашки Тео была пропитана кровью. Полностью промокшая и такая... красная. Темно-красная. Почти коричневая, как ржавчина.

Очевидным источником была широкая и длинная рана на животе, видимая сквозь дыру в ткани — Драко не мог оторвать от нее взгляда. Казалось, она смотрела на него, мокрая и сочащаяся, и такая, такая ужасная. Чем дольше Драко смотрел на разрез, тем сильнее замедлялся окружающий мир: люди, звуки, биение собственного сердца. Он чувствовал себя пойманным в ловушку. Застрявшим на мгновение, когда осознание медленно просачивалось внутрь, мозг отказывался функционировать, пока он не обработал произошедшее.