Как всегда, он отстранился, чтобы рассмотреть ее на мгновение, и она покраснела, когда его глаза блуждали по ее обнаженному телу с необузданным голодом.

— Почему ты всегда так на меня смотришь? — смущенно спросила она.

— Мне нравится так на тебя смотреть, — признался он. — Ты… восхитительная, и я единственный, кто это знает.

Она собиралась заговорить снова, но его рот был на ее губах прежде, чем она успела хотя бы вдохнуть, и, работая с молнией брюк, он провел губами по ее скуле и задержался у ее уха, бормоча: — Все моё, — затаив дыхание. Он прижал ее задницу к краю стола и укусил за шею, когда он скользнул в нее, шипя сквозь зубы, когда ее хныканье удовольствия утонуло в его плече.

Он толкался в нее быстрыми и неистовыми рывками бедер, его ноги ударялись о стол при каждом движении. Гермиона почесала его спину, ее пальцы отчаянно дергались и пытались обнять его как можно сильнее. Сдаваясь, она схватила его за лицо и заставила его губы встретиться со своими, застонав между их неизящными поцелуями.

— Я люблю тебя, — прохрипела она, почувствовав, как в глубине ее живота накапливается жар. — Я тебя люблю.

— Я знаю, — выдохнул он.

А потом тепло в ее животе взорвалось и распространилось повсюду; к пальцам на ногах, к мозгу, и белые огни вспыхнули на задней стороне ее век, когда она издала громкий и задыхающийся стон. А затем Драко был поглощен тем же жаром, он кряхтел и выдохнул из-за изгиба ее плеча, когда они оба замерли и обмякли.

— Хммм, — головокружительно простонала она. — Драко…

***

12 августа 2003 г.

Драко был более чем сбит с толку, когда Гермиона нашла его первой, вошла в его палатку, не спрашивая разрешения и, очевидно, чувствовала себя очень неловко, оставаясь с ним наедине. Он внимательно наблюдал за ней, она отказывалась приближаться к нему, оставаясь у входа в палатку в защитной стойке, и он очень старался не позволить своему выражению лица смягчиться от ее присутствия так близко.

— Ты чего-то хотела, Грейнджер? — спросил он, надеясь, что его голос не дрогнет от нервов.

— Знаешь, — решительно начала она. — Я почти могу осмыслить все, что, кажется, здесь происходит. Я имею в виду, что даже присутствие здесь Блейза Забини и Тео Нотта… объяснимо. Они никогда не брали Темную Метку и не доставляли нам столько хлопот, но ты… с тобой у меня проблемы.

Он нахмурился. — Продолжай.

— Видишь ли, последнее, что я помню о тебе, это то, что ты стоял с Пожирателями смерти в битве при Хогвартсе и был очень настроен против нас, — сказала она. — Я помню, как Сопротивление сформировалось после битвы при Хогвартсе, и я знаю, что ты не участвовал, когда мы только начинали, поэтому мне просто немного сложно понять, почему ты здесь. Объясни мне.

— Я дезертировал через год после битвы при Хогвартсе и связался с Поттером, чтобы сообщить некоторую информацию о Волан-де-Морте, которая оказалась полезной, — объяснил он обманчиво ровным тоном. — Я прошел все необходимые тесты с веритасерум и дал нерушимую клятву с Поттером, поклявшись, что сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам и победить Пожирателей смерти, понятно?

— Что, и что это было? — скептически спросила она. — Мы приняли тебя, так легко?

Он фыркнул. — Не думаю. Но примерно через год все, казалось, приняли меня. — Он остановился и пристально посмотрел на нее. — Тебе потребовалось больше всего времени, чтобы убедить.

— Гарри и Рон никогда бы не…

— Поттер и Уизли безоговорочно доверяли мне, чертовски большое им спасибо.

Она неуклюже переступила. — Я не доверяю тебе, Малфой.

— Я это вижу, — сказал он. — Но ты это сделала. Однажды.

— Однажды? — она настаивала. — Мы были, что? Друзьями? Больше никаких насмешек над Грязнокровкой?

Он ощетинился, и его верхняя губа скривилась в рычании. — Я не называл тебя так много лет и никогда больше не буду.

Она моргнула, пораженная честностью, которую услышала в его голосе, и даже побудила ее сделать несколько шагов к нему. — Итак, мы тогда были друзьями?

— Друзья — это не то слово, которое я бы использовал, нет.

— И что?

Он отвел глаза и щелкнул челюстью. — Это… невозможно определить.

— Тогда позволь мне увидеть твои воспоминания, и, возможно, я смогу…

— Нет, — перебил он ее. — Ни единого шанса.

— Почему, черт возьми, нет? — она потребовала.

— Потому что это мои воспоминания, и я решаю, с кем ими делиться.

— Черт побери, Малфой! — сердито крикнула она. — Я пытаюсь все вспомнить!

— Тогда вы можете спросить других об их воспоминаниях! — отрезал он в ответ. — Ты не будешь копаться в моей голове!

— Ты эгоистичный придурок!

— Да, я эгоист! — рявкнул он. — Ты знаешь это, Грейнджер!

— Да, ну, меня заставили поверить, что ты изменился с высокомерного и избалованного придурка, каким был в Хогвартсе! — крикнула она. — Но ты явно совсем не изменился!

— Ой, пошли! Ты когда-нибудь думала, что я откажусь ради твоего же блага?

Она остановилась и прищурилась. — Что, черт возьми, это значит?

— Слушай, просто иди и побеспокой, черт возьми, Лавгуд или девушку Уизли ради воспоминаний! — он крикнул.

— Нет! — яростно закричала она, снова шагая к нему. — Я знаю, что от меня скрывают что-то важное, и я просто знаю, что ты как-то причастен к этому, так что ты, черт возьми, скажи мне прямо сейчас, Малфой!

Он вздрогнул. — Ответ — нет! Почему всегда нужно быть такой чертовски упрямой!

— Потому что ты лжешь мне!

— Я не лгу тебе!

— И это нечестно! — она продолжала говорить. — Я имею право знать свое прошлое, Малфой, так что ты…

— Прекрати меня так называть! — он кричал. — Перестань называть меня «Малфой»! Ты перестала называть меня так много лет назад, и я чертовски ненавижу слышать, как ты меня так называешь!

— Какого черта тебя это беспокоит?

— Это просто черт возьми…

Теперь они были близко, практически лицом друг к другу и кипели, но глаза Гермионы округлились от удивления и замешательства, и когда она вдохнула, что-то в ее чертах, казалось, расслабилось, и Драко задержал дыхание.

— Твой запах, — пробормотала она так тихо, что он едва его услышал. — Твой запах… он напоминает мне… я не знаю.

Искушение стереть эти дюймы между ними и поцеловать ее чуть не заставило Драко подогнуться в коленях, но он взял себя в руки и наблюдал, как замешательство танцует на ее лице.

— Почему ты не показываешь мне? — спросила она, почти умоляя. — И почему… почему я…- Она замолчала и быстро отступила на несколько шагов, внезапно осознав их близость и подозрительно глядя, отступив от него. — Я выясню это, — пообещала она, прежде чем покинуть палатку и оставить его одного.

И Драко вспомнил совсем другой аргумент.

Драко чуть не подавился своим напитком, когда она без предупреждения ворвалась в его палатку, ее щеки вспыхнули и покраснели от волнения, а волосы были еще более беспорядочными, чем обычно. Блейз, который помогал ему залечить рану на руке, быстро вскочил на ноги, как ребенок с поличным, и они внимательно изучали ее, поскольку она, казалось, боролась со своим свирепым характером.

— Блейз, убирайся, я хочу поговорить с ним, — приказала она отрывистым тоном, и Блейз сочувственно взглянул на своего друга, прежде чем поспешил из палатки.

— Грейнджер, — осторожно поздоровался Драко. — Здесь…

— Во что, Драко, ты думал, что ты играешь? — она громко кричала. — Ты полностью потерял разум?!

— Нет, но ясно, что его имеешь ты! — он выстрелил в ответ. — В чем, черт возьми, твоя проблема?

— Моя проблема? — повторила она. — Моя проблема в том, что ты не повиновался моим приказам и подверг опасности весь лагерь!

— Подожди, так ты злишься на сегодняшнюю миссию по восстановлению особняка Гойлов? — недоверчиво спросил он. — Ты злишься, что я, блядь, спас Брауна и Томаса?

— Я дала тебе строгую инструкцию ждать, пока другие с тобой встретятся, а ты просто зашел и сделал все сам! — завизжала она. — Тебя могли схватить, и они могли бы влезть в твой разум и обнаружить местонахождение нашего лагеря!