- Интересно, для кого все это, если хозяева в инвалидных креслах, - сердито проговорил Крашников, ему здесь определенно не нравилось.
В этот момент из дома выскочил, и направился навстречу следователям, невысокий жилистый мужчина преклонных лет, в одежде очень похожей на пижаму. За ним, чуть поспевая, торопился мужчина моложе лет на тридцать. Он был в белоснежном медицинском халате и пытался на ходу набросить на старичка такой же белоснежный махровый халат:
- Николай Федорович, ну нельзя же на улицу после массажа, мышцы должны быть в тепле...
- Отстань! Надоел! Не каждый же день у меня посетители! – и старичок припустил еще быстрее.
- Ну, может, хотя бы он тренажерами пользуется, - с улыбкой проговорил Крашников, глядя на бодрого старичка, с крейсерской скоростью приближавшегося к ним.
- Добрый вечер, добрый вечер, молодые люди! – старичок подбежал к следователям и начал трясти за руки каждого, по очереди. – Николай Федорович, Николай Федорович… А вы кто? Вы из полиции? Расследуете те преступления? Как интересно! Как интересно!
- Что?! Как вы узнали?! – сопровождавший Николая Федоровича молодой человек, казалось, был поражен до глубины души.
- А ты думал я старый дурак, да? Старый дурень, выживший из ума, так?! – Старичок был очень горд собой. - Да я поболее твоего соображаю, а то что вы попрятали всю прессу и шнуры от телевизоров – еще ничего не значит!
- Крашников Дмитрий, а это Городовая Оксана, - сумел вставить слово следователь.
- Очень, очень приятно! – Николай Федорович снова переключил свое внимание на следователей. - Так приятно! Вы не представляете! Вы хотите задать мне какие-то вопросы? О! Я обожаю отвечать на вопросы! О чем вы хотите меня спросить? Вы будете меня допрашивать? Я подозреваемый?! О! Какой же сегодня замечательный день!
- Нет, нет, вы не подозреваемый, - снова совершенно непостижимым образом ввернул несколько слов Крашников. Молодой человек, ухаживающий за Николаем Федоровичем, помалкивал, удрученно качая головой. Городовая решила попробовать спасти положение, и, используя фактор неожиданности, резким громким голосом произнесла:
- Нас интересует ваш сын – Королев Евгений.
Николай Федорович прервал свое словоизлияние на полуслове и повернулся к Городовой:
- Мой сын? Сын? – старик выглядел искренне удивленным.
- Да, ваш сын. – Городовая уже пожалела о том, что таким способом привлекла внимание Николая Федоровича, так как увидела, как мгновенно потух его взгляд, и поникли плечи – он словно сжался, усох и постарел еще лет на десять. Крашников укоризненно посмотрел на коллегу, но слово не воробей…
- Мы хотели бы задать несколько вопросов о вашем сыне, если вы не возражаете.
Николай Федорович окинул следователей грустным взглядом и на удивление спокойным, ровным голосом, ответил:
- Да, конечно. Я отвечу на все ваши вопросы. – На этих словах старичок развернулся и медленно побрел в сторону дома. Молодой человек, поспешивший за ним, наконец-то сумел накинуть на пожилого подопечного махровый халат и приобняв его за плечи, начал в пол голоса, увещевать его:
- Ничего, Николай Федорович, ничего… Ответите на вопросы, а потом я сделаю вам укольчик и ваш любимый чай, с имбирным печеньем, как вы любите, хорошо? Все будет хорошо, это ненадолго… - старичок понуро брел в сторону дома, ничего не отвечая.
Небольшую гостиную, отделанную деревянными панелями, даже с натяжкой нельзя было назвать уютной. Мебель здесь почти отсутствовала, за исключением небольшого дивана и двух кресел, расставленных вокруг журнального столика – ни телевизора, ни цветов, ни каких-либо шкафов с книгами, тумбочек или чего-либо еще как-то отражающего предпочтения проживающих в доме людей. Этот безликий интерьер наводил на мысль о типовом наборе мебели во всех окружающих домах в этом поселке, возможно, так оно и было. На одно из кресел уселся Николай Федорович, уже немного пришедший в себя, и снова принявшийся отмахиваться от надоедливого молодого опекуна. Городовая не стала дожидаться, когда он войдет в норму окончательно, и начала опрос.
- Скажите, вы помните несостоявшуюся невесту своего сына – Маргариту?
