квартирнике стало скучно. Идя по левую руку от Гиппиус, Савинков

увидел мчащуюся на квартирник Ларису Штерн.

– А что, обещался быть Гумилёв? – Спросил у Зинаиды Борис.

– Тогда нам тем более там нечего делать. – Оправдывала свою зависть к

Бельской Гиппиус. – А то я прибью его на месте.

– Может, мне его взорвать? – Пошутил Савинков, и Петровская засмеялась.

В это время и правда к Бельской, на фонтанку шёл Николай Гумилёв.

Николай столкнулся с Ларисой при входе, и обрадовался тому, что она

пришла. Вечер продолжался уже без Савинкова, Петровской и Гиппиус. На

Палладе были какие-то перья, огромные самодельные, в технике валяния

бусы, бесконечные драгоценные кольца и странное вычурное, ярко-

рыжее, но в обтяжку платье до пят с огромным вырезом-декольте, которое

обнажало её красивую грудь. Перья были в волосах. Она их не стала

срезать на манер Клодины и госпожи Коллет, и не стала их выкрашивать в

рыжий, чтобы не быть похожей на Гиппиус и Маяковского. Но эта странная

необычность ей придавала изысканность и шарм. Владимир Маяковский

смотрел на неё с тем экзальтированным замиранием, с каким смотрят на

таких женщин подобные мужчины.

Врангель с ней явно скучал, но посещение литературных салонов было в

то время в большой моде, и барону ничего не оставалось делать, как

прийти и отдать дань своего внимания поэтам и Бельской, хотя он бы с

удовольствием сейчас послушал самого Бельского, который рисовал

очередной натюрморт у себя дома, и не собирался никуда идти.

Барон Врангель вытащил какой-то номер по желанию хозяйки салона,

которая его развязно спросила:

– NN, что это за число?

– 70. – Ухмыльнулся Врангель. – В 70 лет я отмечу свой юбилей….

Гости салона засмеялись. В салоне царила атмосфера необычного

праздника.

Дождь уже прошёл, и Савинков пожалел, что надел макинтош. Доведя

Оленьку до дома, Борис Викторович с Зинаидой Николаевной решили

просто прогуляться.

НА СУШЕ И НА МОРЕ

То, что переживают английские моряки, переживают и русские, и

французы, и итальянцы. Недаром каждый моряк чувствует себя членом

единой морской международной семьи. В этой семье есть свои особенные

традиции и свой особенный быт – традиции рыцарей и быт бездомных

людей.

Цит. по: Борис Савинков. Во Франции во

время войны

Париж и окрестности Франции. 1915 год. Со стороны Сен-Дени доносился

грохот пушек. Видно, что со стороны Сен-Дени и шли бои.

Борис Савинков, принявший участие в нескольких сражениях с простыми

солдатами видел всё марево гибельной войны. По дороге нередко

проходили войска, солдаты, поднимая кучу пыли шли к своей цели, пугая

простое население. Париж шевелился, подобно живому организму, или

монстру, который не знал куда развернуться, чтобы идти дальше.

Парижане высыпали на улицу, создавая огромную толпу, и Савинков, как

корреспондент не был исключением из правил. Вместе с остальными

простыми людьми он, несмотря на слышимый вблизи грохот пушек, вышел

из квартиры, которую он снимал на улицу. Люди, собравшиеся в толпу, и

заполонившие собой улицы города, не знали куда им деться. Здесь были и

женщины и мужчины, и дети, с огромными, и зачарованными глазами. Как

там, когда они все гибли на "Титанике".

"Парижские уличная толпа – как океанские волны. К ней невозможно

привыкнуть" © Борис Савинков. Пёстрые женские шляпы, гетры

бельгийцев… Борис простирался сквозь толпу парижан и всматривался в

неё зорким глазом. Он – военный корреспондент французской газеты

"День", приносящей ему хоть какой-то заработок. Он переживал войну за

границей, так и не успев понять, что в Российской пока ещё империи

многие выступали против войны. За границей медленно, и в чём-то

хладнокровно шли к победе. И Борис был уверен в Победе "Антанты" ка

бы не вышли из войны большевики 3 марта 1918 года, подписав Брестский

мир. В народе его прозвали "позорным", в литературе – необходимым. Но

таким уж необходимым ли? В Париже была паника. Правительство

выехало из столицы, люди не знали куда бежать. Мужчина шёл сквозь

толпу замечая разных иностранцев, бежавших из немецкого плена

русских, которые ему с радостью рассказывали свои истории – их не

выслушали бы и родные, а тут… один его визави еле пробрался в Париж.

Он бежал из плена, где его пристроили работать на завод. Рыли окопы,

делали грязное дело. Потом бежали. Но куда? "Ни компаса, ни карты".

Едва за своих признали французы. Савинков дальше простирался сквозь

толпу. Неожиданно его кто-то окликнул. Он увидел того самого человека,

который поднимался с Наташей на "Титаник". Арчи Вудсон не признал его.

Да он его и не знал.

Но Борис напомнил.

– Я был в Саутгемптоне, когда Вы поднимались с русской девушкой по

трапу корабля "Титаник". Я хорошо запоминаю лица. Я не мог ошибиться.

Я вижу, что Вы прорвались на фронт, хоть Вы и американец… можете мне

сказать, что произошло?

Арчи Вудсон вначале ничего не понял, хотя Борис отлично владел

английским. Потом вспомнил о ком идёт речь. И рассказал следующее.

– В ту ночь я чудом прорвался к шлюпке. Какая-то женщина мне всучила

девочку на сохранение. Потом у меня, естественно, ребёнка отняли. Та

женщина, к счастью, спаслась. И убежала. Тоже самое произошло с

известной медсестрой Виолеттой Джессоп. Я читал об этом в газетах. Ей

дали ребёнка, потом забрали его. Та девушка… Вы говорите о моей

невесте… она погибла. Я видел, как она садилась в шлюпку, потом

выпрыгнула из неё, видимо, ей стало страшно ехать. Я думал, что её

усадят в другую. Но понимаете, в то время многие женщины были

невменяемы. Некоторых так и не удалось уговорить сесть.

Борис не верил своим ушам.

– Она бежала к кому-то? – Спросил он.

– Да. – Ответил Вудсон. – А уж дальнейшей судьбы я не знаю. Извините,

мне пора. Я только из плена – буду возвращаться домой. А кто Вы ей?

– Знакомый. – Уклончиво ответил Борис, хотя к его горлу пристал комок:

он не верил в то, что какой-то человек мог так поступить с Наташей.

– Но как так может быть? Ведь она же из Вирджинии… – не понял

американец.

– Вам наврали. Она из Самары. Россия. – Улыбнулся Борис.

– Она бежала от Вас? – Догадался Арчи.

– Естественно, от меня. Выходит, что она на Титанике нашла кого-то ещё.

Строптивая девушка. Ладно, пусть покоятся с миром.

– Аминь. – Сказал Арчи. Оба мужчины расстались.

Борис не верил в смерть Наташи. Борис не верил, что Титаник всплыл

снова в его подсознании. Борис не верил, что увидит бежавшего из

немецкого плена Вудсона. Но он его встретил. Ну что ж, хотя бы узнал. Он

посмотрел уходящему Вудсону вслед. И подумал, что даже не спросил о

том, как тонул "Титаник". Как погиб Астор. Бедняжечка Мод! Такое

пережить! А ведь они с Джоном любили друг друга. И Борису снова стало