– По какому орудию? – сразу не понял я. – Лейтенант, забери у него.

Из-за груды папок на столе появилась Лядова и, улыбаясь и красиво работая бёдрами, пошла в сторону сержанта.

– Ух ты ж… ёб… – сдавленным голосом произнёс парнишка, выпустил из рук файл с заключением эксперта и, открыв лопатками дверь, вывалился в коридор.

– Разрешите? – на всякий случай спросила Лядова, входя в мой «аппендикс».

– Давай, только быстро, – ответил я, забирая у неё заключение. – Так… нож с лезвием длинной 120 миллиметров, шириной в нижней части 30 миллиметров… толщина клинка 2.2 миллиметра. Твёрдость клинка по Роксвеллу – 36 единиц. Заточка стандартная… так… ручка пластиковая… Так, это понятно. Упор на рукоятке отсутствует, выемки для пальцев. Фигня, короче. Вероятней всего, является кухонным ножом из кухонного набора китайского производства. Холодным оружием не является.

– Вот так, холодным оружием не является, а мужик чуть на тот свет… – начал излагать глубокую мысль Чегевара.

Но тут в очередной раз мягко притёрлась к косяку наша дверь, впуская кого-то своего. И неожиданно дружно, не сговариваясь, в одной тональности, но в разных октавах прозвучало трио:

– Ноги!

– Это что-то новенькое. Обычно при захвате орут: «Руки!», – удержав Алика от неверного шага, сказал Дрозд.

Алик, печально посмотрев себе под ноги, чуть слышно сказал, осторожно вытирая кроссовки:

– Тёща на День милиции подарила.

Смеялись все. Недолго, но с удовольствием! В сущности, всем понравилось, как Светлана предложила расставить нашу нехитрую мебель. Посвежело как-то.

– Это по фэншую? – поинтересовался любознательный Дроздов.

– Не знаю, – смутилась Лядова, – просто так уютней.

– Предлагаю отметить новоселье, – красиво улыбнулся Алик, потирая руки.

– Ты Джоника отпустил? – как бы между прочим напомнил я.

– Обижаешь, шеф! Ещё до обеда, – изменился в лице Алик. – Решил поверить ему в последний раз.

– Коротко – у кого что? Лядова, а ты слушаешь. Поняла? – строго спросил я.

Наш стажёр бодро подскочила со своего кресла, отблагодарив присутствующих видом стройных загорелых ножек.

– Так точно! – не поняв подвоха, ответила лейтенант, но тут же, прикрыв ноги папкой для бумаг и начиная стремительно заливаться краской, упала в кресло на колёсиках.

– Шеф, а спроси ещё что-нибудь… ну Васильич, – заныл Алик, восхищённо наблюдая за столом лейтенанта Лядовой.

– Чегевара, ты первый, – кивнул я, прохаживаясь по свободному пространству между столами коллег. «А неплохо получилось у полковничьей дочки. Я всех вижу и слышу, они меня (такого красивого) наблюдают и внемлют», – с удовлетворением укладывалось в сознании.

– Понял. Значит, так, Сажин Сергей Трофимович, погоняло «Сажа», 1973 года рождения, русский, проживает по адресу: улица Генерала Стрельникова, дом.

– Дальше… самое интересное давай, – нетерпеливо посмотрев на часы, попросил Дроздов.

– На свиданку торопишься? – хмыкнул Алик.

– На неё, родимую, – улыбнулся Дрозд.

– Подвезти? – предложил свои услуги добрый армянин.

– Может, хватит? Мне вот спешить особо некуда, могу сначала вас послушать, потом с Лядовой о текущих тенденциях моды поговорить. Кстати, лейтенант, вы говорили о кофе. – вопросительно посмотрел я в сторону пирамиды папок на столе стажёра.

– Дальше. В 2012-м привлекался по статье 171-й, части 2-й, тогда с него слупили пол-лимона российских дензнаков. В виде штрафа по приговору.

– Катала, наш клиент, – наблюдая, как Лядова подаёт мне кружку с кофе, отозвался Алик.

– И не просто катала, а ещё и организатор. В 2013-м, 2014-м и 2015-м привлекался по этой же статье, но осуждён не был. Проходил как свидетель, – продолжал вываливать информацию Чегевара.

– Откупился, злодей, – подтвердил общее молчаливое мнение Алик.

Тем временем я попытался сделать первый глоток долгожданного кофе… но уже через секунду, отвернувшись, вернул его из себя в кружку.

– Что это, бл..? Ля… Лядова, тебе жить надоело? – сморщившись, будто только что сожрал попавшую в кружку беременную зелёную муху, прохрипел я.

Язык прилипал к нёбу, а губы свернулись в уродливую, слегка небритую трубочку. Остатки во рту страшно сладкой и холодной коричневого цвета субстанции вызывали тошноту и, мягко говоря, недоумение.

– А я… а мне сказали… я и положила шесть ложечек. И в холодильник поставила, – под всеобщее ржание, с ненавистью глядя на упавшего под стол Чегевару, мямлила лейтенант Светлана Ивановна Лядова.

– Вот, стажёр, с какими идиотами вам придётся набираться опыта, – мудро констатировал я, вернув ей свою кружку с ледяной бурдой. – А для общего развития: две ложечки кофе на полкружки кипятка без признаков сахара. Дальше поехали.

– Два свидетеля допрошены под протокол. Первый увидел и закричал, второй услышал крик и позвонил в дежурную часть, в скорую и МЧС, – начал рассказывать старший лейтенант Дроздов.

– А в МЧС зачем? – на всякий случай спросил Чегевара.

– А на всякий случай, – невозмутимо отозвался Дрозд, три часа назад сам задававший подобный вопрос.

– Были в адресе, разговаривали с мамой потерпевшего. Мама сказала, что у Серёженьки уникальные пальчики, что Серёженька очень востребованный массажист и хорошо зарабатывает, – продолжил доклад уже Алик.

– Ага. Это она сказала после того, как ты вылупил зенки на обстановку в квартире, – дополнил друга Дрозд.

– Ну, так, как в музей попали. Ни хрена… пардон, мадам, массажисты зарабатывают своими щупальцами! – возмущённо заметил Алик.

– Мадемуазель. – чуть слышно прозвучало из-за стопки папок.

– Видно, профессионально работает этот катала. Ну не везунчик же он хронический, – вставил фразу Дрозд.

В дверь постучали. Из наших общих знакомых по Отделу внутренних дел таким воспитанным, таким интеллигентно вежливым мог быть только один человек.

– Заходи, Володя, открыто! – крикнул я, приглашая следователя Корнева на нашу общую дискуссию.

– Ни хрена себе! – сразу решил выдать эмоцию на-гора от увиденной перестановки в нашем кабинете Руфатыч. – по фэншую?

– По нему. Рассказывай, старина, время уже. – занервничал Дрозд.

– Давай, Руфатыч, видишь, как человек ножками сучит. Личная жизнь в цейтноте, – поторопил следователя Алик.

– Расколол я его… обосрался наш терпила! – громогласно-жизнерадостным голосом объявил наш воспитанный, интеллигентный следователь Корнев.

– Руфатыч! Застрелитесь! С нами… мадемуазель! – показывая на заваленный бумагами стол, пафосно объявил Алик.

– Здрасьте. – чуть приподнявшись, кивнула «конским хвостом» лейтенант Лядова.

– Ох, ты, ё-маё… извините, барышня, за каламбур-с, – поклонился ей следователь. – Так вот! На понт я его взял, Андрюша! Спрашиваю, мол, где, чего, кого подозреваете, что видели? А он мне блеет, мол, ничего, никого и ваще. – блатным тоном начал объяснять следак.

– Конкретней, Володь, – попросил я, понимая, что присутствие дамы только ещё больше распаляет нашего «пинкертона».

– Ну, я ж по порядку. Так вот я ему так небрежно, мол, есть сведения, что это заказуха чистой воды. Конкретно вас порешить хотели. Смотрю: побледнел наш терпила, пузыри начал пускать. Лежит, глазками хлопает, маску кислородную жуёт…

– Володь.

– Короче! С игры возвращался наш господин Сажин Сергей Трофимович. И не пустой. В выигрыше был. Хороший кабанчик был на кармане. Говорит, что никогда барсеток, чемоданов, портфелей не носит. У него пиджак специальный с глубокими внутренними карманами на молниях и липучках. Бросаешь рублик в карманчик, а он как будто в бездну проваливается. А тут всё нашли и вытащили. Но уже с обездвиженного тела.

– Не томи уже. Сколько взяли? – поинтересовался Алик.

– Да не так, чтобы уж. В «мёртвых американских президентах» двенадцать тысяч семьсот, в европейских деньгах – десять с половиной тысяч, ну и в российских деньжищах мильон двести семьдесят пять тысяч девятьсот пятьдесят рубликов, – заглянув в записную книжку, торжественно зачитал Корнев.