В городке по-прежнему были слышны редкие выстрелы. Похоже, стреляли только боевики. Ответного огня слышно не было. Можно подумать, 60 нигерийских солдат в городке никогда и не было. Интересно, куда испарились полицейские, живущие в коттеджах в основной части городка? Их было не меньше сотни!

В соседней лодке боевик, совсем пацан, набивал пулеметную ленту патронами из большого пластикового жбана[9]. В таких сосудах обычно держат воду – литров сто; крышка завинчивается.

Я сидел в лодке и представлял, как боевики идут по городку, беспрепятственно врываясь в один дом за другим, и от этой мысли стало не по себе. Хорошо, что схватили только меня.

Вдруг стрельба в городке резанула несколькими длинными пулеметными очередями, с разных сторон раздались выстрелы еще нескольких автоматов. Один из боевиков, сидевших в лодке, выпрыгнул с пулеметом наружу и пристроил его на бугре возле ворот. Похоже, настало время поговорить. Чем черт не шутит? Я прокашлялся, обращая на себя внимание.

– Извините, можно я кое-что скажу? – произнес я как можно спокойнее.

Боевик в соседней лодке приказал мне заткнуться, но если уж тебя сунули в лодку, до сих пор не пристрелив, то маловероятно, что сделают это сейчас. И я пошел ва-банк:

– В городе патрули вооруженных сил[10]. Они в любую минуту могут быть здесь. Вы и так уже сняли джекпот. Я генеральный директор. Если деньги платить и будут, то за меня! Зачем зря рисковать? Отзовите людей и уходите!

Боевик в соседней лодке на секунду задумался, потом достал телефон и кому-то позвонил. После чего вышел на берег и начал быстро говорить по радиостанции. Неужели сработало?

Однако через некоторое время и на берегу стали собираться боевики. Первыми пришли те, кто вломился в мой дом. Потом подтянулись еще трое. Среди них выделялся европеец в темном пиджаке, белых кроссовках и белой бейсболке, довольно странно смотревшийся на фоне остальных. В руках он держал бутылку с водой. Похоже, прихватили кого-то из иностранцев, чьи предприятия занимали домики в одном из районов городка. Среди них были как южноафриканцы, так и израильтяне, и британцы.

Человека в бейсболке толкнули к соседней лодке, но потом, после короткой словесной перепалки, пересадили в мою. Устроившись кое-как рядом, он пробормотал нечленораздельное приветствие.

Так, среди заводских я его точно не видел. Знаю, что были еще командированные, а из них в лицо я никого не знал – работали посменно, часто чередовались. В последнее время я разрывался между Абуджей и заводом, а бассейн, бары и теннисные корты я не посещал – слишком много работы. Так что они меня тоже не могли знать. Скорее всего, иностранец.

Как только я остановился на предположении, что это иностранец, тот на чистом русском произнес:

– А вы что, с ними?

– Нет, – ответил я, а сам был в смятении – кто же он такой?

На берег легкой трусцой выбежали еще несколько боевиков. Быстро запрыгнув в лодки, они начали отталкивать их на середину реки. Предводитель последней группы орал на кого-то в соседней лодке. Суть претензий сводилась к тому, что они не успели ничего награбить, как им уже приказали возвращаться. Какое-то время его оппонент не обращал внимания на вопли, но потом ему надоело. Вскочив, он направил автомат на орущего:

– Заткнись! Я о тебе доложу!

Значит, у них есть некая субординация. Судя по тому, что возмущавшийся бандит мгновенно заткнулся, есть и какое-то подобие дисциплины. Нам приказали сесть на дно лодки. На меня при этом накинули чью-то зеленую куртку – не то чтобы из-за заботы, а скорее, чтобы не светил своей светлой полосатой майкой.

Людей в лодках было немного. Я насчитал девятнадцать человек. Но почти все с пулеметами. Правда, патронов в пластиковом жбане было уже на дне. Мы сидели на дне замыкающей лодки. Две другие были в ста метрах впереди. Из протоки, ведущей от городка к реке, выходили медленно, прислушиваясь к ночным звукам. Как только покинули протоку – рванули. Лодочные моторы были явно дороже и мощнее, чем это требовалось для неказистых суденышек боевиков.

Шли посередине реки. Ночная прохлада приятно освежала, но получить от этого удовольствие не давала неопределенность ситуации. Нас везли около часа. Один раз мы в темноте проскочили мимо нужной протоки, и пришлось возвращаться. Другая заминка была вызвана моим собратом по несчастью, которому прямо посередине реки приспичило отлить. Мне не показалось это хорошей идеей, но его наглость имела результат, и бандиты, поржав над ситуацией, лодку остановили.

Всю дорогу боевики пили найденный в коттеджах алкоголь, передавая бутылки по кругу. Хлестали прямо из горла шампанское, мартини, виски. Начало светать, когда я услышал, что лодки впереди нас сбрасывают скорость. Через несколько минут и наш рулевой повернул практически на 180 градусов и, сбросив ход, стал вилять по протоке. Если раньше стена зарослей была видна на некотором удалении (а где-то и совсем не видна), то теперь мангры[11] нависали прямо над нами. Их причудливо переплетенные корни, усыпанные снизу ракушками, а сверху – зелеными листьями, образовывали одновременно и труднопроходимую стену, и хорошо скрывали все, что происходило за ними. Один из боевиков соскочил с лодки и, отодвинув ствол подтопленного дерева, приоткрыл проход в боковую протоку, спрятанную в зарослях. Здесь было совсем мелко; кое-где мы задевали дно. Было слышно, что лодки впереди остановились и утреннюю тишину наполнил шум выгружающихся боевиков, бряцание оружия и стук весел.

Наконец и наша лодка встала. Боевики выскакивали из нее прямо в воду. Нам велели оставаться на месте. Лодку еще подтянули к берегу и только тогда дали команду выходить. Мы оказались в небольшой речной гавани. Здесь было больше десятка лодок, стоявших друг за другом в протоке. Справа на берегу валялись ящики и бочки, как после кораблекрушения. Впереди были видны строения, похожие на палатки. Под ногами грязно. Если бы мы не карабкались по остовам полузатопленных лодок, то пришлось бы идти по этой грязи, погружаясь в ил по щиколотку. Нас подгоняли, но не толкали. Наконец мы попали в некое подобие палатки из тарпаулина[12], натянутой на деревянный каркас; нам велели разуться и сесть на матрас, лежащий на земле.

Ну вот мы и в плену! Где и у кого – еще предстояло выяснить.

Лошадиная доза адреналина, полученная прошлой ночью во время захвата, все еще подогревала мою кровь, поэтому, как только нас оставили в покое, я стал внимательно изучать наше новое пристанище изнутри и насколько было возможно – снаружи.

Тарпаулиновая палатка два на два метра и высотой около метра восьмидесяти была натянута на деревянные колья. На стене, в углу, висела какая-то одежда, видимо принадлежавшая бывшему хозяину жилища. Радио в соседней каморке ехидно надрывалось каждые пятнадцать минут: «We wish you а Merry Christmas, we wish you а merry Christmas, we wish you а merry Christmas and а Happy New Year!»[13] В каморке было задернутое плотной сеткой окошко; рассмотреть, что еще там есть, не представлялось возможным. Из единственного окна, ведущего на улицу, были видны заросли, вода и грязный, покрытый мусором берег. Там же находились лодки, подобные тем, на которых приехала вся честная компания. Они стояли в узкой протоке одна за другой, без моторов. Настало время для более близкого знакомства с соседом.