Через два дня, когда мы добрались до Дороги призраков, Волшебная Горлянка, Старый Скакун и его сыновья притихли. Они молча смотрели на белую глину. Мне она казалась вполне обычной.

— Она белее, — тихо произнесла Волшебная Горлянка, — будто кости, откопанные гробокопателями. Я видела кости такого же цвета в деревне, где жила с жестокой свекровью.

Мы поехали дальше. Одно из колес скрипело, будто раненое животное. Каждый раз, когда из леса доносился какой-нибудь звук, Волшебная Горлянка ахала и хватала меня за руку. У меня по спине пробежал холодок, и я велела ей прекратить вести себя так глупо. Старый Скакун разрешил ослам недолгий отдых, и те заупрямились, когда воду у них отняли слишком рано.

— Как ты можешь верить в эту чепуху про призраков? — спросила я Волшебную Горлянку.

— Что кажется чепухой в Шанхае, в сельской местности совсем не чепуха. Те, кто не обращает внимания на знаки, не доживают до того, чтобы признаться в своей глупости.

После наступления ночи Старый Скакун долго спорил с сыном, продолжить ли путь или остановиться на ночь и выставить одного из мужчин в карауле. Ослы уперлись так, что решили за нас. Если животные умрут от изнеможения, мы тут точно застрянем. Каждый раз, когда в кустах что-то шелестело, сыновья возчика кричали и махали в воздухе длинными ножами, будто могли поразить ими и так уже мертвых призраков.

Мы тронулись в путь прямо перед рассветом, и поздним утром колеса повозки уже громко скрипели на ухабах и камнях. Мы покинули Дорогу призраков и поехали на север. Дальше нас ожидали Волнующие холмы. Перед закатом следующего дня мы добрались до узкого прохода между двумя холмами. За ним открылась долина с вьющейся посреди нее рекой. Долину окружали низкие холмы с террасами рисовых полей, которые стали уже золотисто-зелёными — готовыми для сбора урожая. На дальнем конце долины возвышались темные силуэты четырех гор, каждая из которых была выше предыдущей. Между второй и третьей горами нависала темная грозовая туча, подсвеченная снизу розовым светом вечерней зари. Сквозь нее пробивался солнечный луч, и земля под ним сияла золотом. В этом свете и лежал Лунный Пруд.

Он был прекрасен — но у меня появилось зловещее предчувствие, и я сразу поняла почему. Я много раз видела подобную долину — на рисунках, которые Лу Шин подарил матери и Эдварду. Я смотрела на Долину забвения. Неужели сама судьба вела меня сюда? Я десятки раз тайно всматривалась в эту картину. Эдвард считал, что долина освещалась рассветными лучами в час пробуждения. А я говорила, что это закат, когда вся жизнь замирает. Он думал, что тучи уходят и гроза закончилась. А мне казалось, что буря готова вот-вот разразиться. Получилось так, что мы оба были и правы, и неправы. Сейчас был закат, но грозовые тучи уходили прочь.

— Только четыре горы, а не пять, — заметила Волшебная Горлянка. — Фермер, похоже, считать не умеет.

Четыре горы. На рисунке их было пять: две с одной стороны от сияющего проема, три — с другой. Небо изменилось, тучи чуть сдвинулись, и мы увидели пятую гору: огромный темный силуэт за четырьмя другими горами. Картина казалась предзнаменованием. Я искала отличия, и я их нашла. Местная долина была длиннее, а на холмах были рисовые поля. Горы на другой стороне имели более острые вершины. Вообще-то, если не считать пяти гор, горной долины и грозовых туч, пейзаж не очень-то походил на тот, что был изображен на картине. Там был проем между горами, где сияло солнце. Здесь же были только горы.

Долина постепенно обретала свою форму и цвет. Я уверяла себя, что она не угрюмая. Закат скроет мое прошлое и оставит его в секрете. Завтра начнется новый, светлый день. Я стану женой. Вековечный встретит меня, и мы будем жить спокойно, как и полагается образованным людям на отдыхе. Мы будем гулять по горам и набираться вдохновения, чтобы писать стихи. Кто знает, возможно, у нас даже будет ребенок. Но тут я вспомнила о малышке Флоре, и на меня накатила печаль. Я буду жить так далеко от моря, что никогда не смогу ее найти. Мне нужно будет упросить Вековечного отпускать меня ненадолго в Шанхай, чтобы узнавать, нет ли о ней новостей.

Мы вышли из повозки, и Старый Скакун повел ослов вниз по тропе. Солнце закатилось, и мы увидели дымные отблески очагов. Мы миновали ряд домов вдоль реки и дошли до небольшой ярмарочной площади, на другом конце которой стоял храм. Из темного проема винного магазина нас окликнул мужчина. Он сказал, что мы можем здесь утолить свою жажду. Старый Скакун с радостью принял приглашение. Мы остановились в прохладной тени каменной стены. Вокруг нас собралась толпа. На нас глазели мужчины, женщины, дети и даже собаки. Я видела, как продавец вина дает указания Старому Скакуну, куда ехать дальше. Он показал вперед, на какое-то неизвестное нам место, затем наклонил голову в одну сторону и согнул руку в том же направлении, потом резко изогнулся, поднялся на цыпочки и уставил взгляд вниз, будто смотрел на какую-то невидимую пропасть, куда мы можем упасть. Он продолжал смотреть вниз и снова поднялся на цыпочки, стиснул зубы, а потом опустился на колени — и подпрыгнул. Руки его опустились и затряслись, будто хвост выброшенной на берег рыбы. Внезапно он замер, потом резко вытянул вперед руки и прищурил один глаз, будто смотрел в подзорную трубу. Затем он опустил руки по сторонам и удовлетворенно посмотрел на Старого Скакуна, будто показывая, что мы наконец-то удачно добрались до Лунного Пруда. Старый Скакун повторил все его жесты и ужимки, а собеседник кивал и два раза поправил его. Удовлетворенный результатом возчик купил мужчине небольшую бутылку вина, а тот снова показал в направлении, куда нам нужно было ехать, и резко махнул рукой вперед, будто сейчас мы должны будем добраться гораздо быстрее. Два парня вышли из винного магазина и, ухмыляясь, уставились на меня. Они даже не пытались понизить голоса, обсуждая, что я похожа на иностранку, и размышляя, какова я в постели.

— Идите к черту, — огрызнулась Волшебная Горлянка.

Они расхохотались.

Старый Скакун заплатил за вино и вернулся к нам.

— Хорошие новости… — начал он.

Волшебная Горлянка его перебила.

— Хватит повторять про «хорошие новости». Твои слова уже похожи на проклятие.

— Хорошо, тогда я скажу невесте, — он повернулся ко мне. — Тут неподалеку живет вдова, которая сошла с ума после смерти мужа. Целыми днями она намывает стены и пол — за исключением тех дней, когда принимает у себя постояльцев.

Этим вечером я приняла прохладную ванну. Пока я выжимала грязь из волос, безумная вдова принесла еще одну небольшую лохань с чистой водой, помогла мне перебраться туда, а затем унесла грязную воду. Она еще дважды повторяла эту процедуру, пока я не настояла на том, что мне нечего больше смывать, кроме собственной кожи.

На следующее утро мы проснулись рано. Я оделась, заметив, что безумная вдова вытрясла из моей одежды — штанов и жакета цвета зеленой листвы — всю пыль. Волшебная Горлянка надела жакет глубокого синего цвета. Мы еще никогда не надевали таких скромных нарядов. Но когда вдова нас увидела, глаза и рот у нее округлились, и в первый раз со времени нашего приезда она заговорила.

— Теперь я смогу умереть спокойно, — сказала она с деревенским акцентом, — зная, что жены богов принимали ванну у меня в доме.

Я была польщена, что мы произвели на нее такое впечатление. В этих одеждах я встречусь со своей свекровью и остальной родней. И увижу Вековечного. Если посчитать все задержки в пути, мы опаздывали на неделю.

Стоило нам погрузиться в повозку, как зной вновь обрушился на мое тело. Колеса завертелись, поднимая пыль, оседающую на наши лица и одежду. Время от времени мы похлопывали по своим нарядам, выбивая из них небольшие облачка пыли, но тут же налетал порывистый ветер и снова осыпал нас мелким песком. Чем дальше мы ехали, тем больше небо заслонялось Небесной горой и четырьмя ее «сыновьями». Теперь мы двигались в их тени.

— Чем ближе мы подъезжаем, тем меньше видим, — пробормотала я.