Складывается ощущение, что больные, увидев «свет в конце тоннеля», как загипнотизированные стремятся к встрече со своим мортидо.

Это похоже на описание хирургических больных, данное святым Лукой (Войно-Ясенецкий), который говорил, что некоторых пациентов достаточно уколоть иголкой, для того чтобы убить.

Говоря о патогенезе коронавирусной инфекции с точки зрения психосоматики, необходимо помнить о том, что у любой болезни есть две выгоды.

Первичная выгода состоит в том, что при болезни нет необходимости выполнять какое-то действие. Например, если у вас есть вредная свекровь, то в случае, если вы заболеете ревматоидным артритом, у вас появляется веская причина не посещать ее. Ведь для вас является громадной проблемой выполнение ежедневных гигиенических мероприятий, что уж говорить о поездке за город.

Вторичная выгода заключается в том, что вас жалеют люди, которые гнобят вас здорового.

Эта вторичная выгода, умножаясь с первичной, навсегда закрепляет рефлекс болезни и бессознательно становится необходимым вариантом поведения, автоматически проявляясь и закрепляясь в репертуаре жизненных реакций.

Еще один аспект динамики заболевания в ковид-эру состоит в том, что коронавирусная инфекция способна обнажить дремлющие патогенетические процессы.

Например, у человека до пневмонии были проблемы в виде панических атак, но они никак не связывались с дыхательной системой. После перенесенной коронавирусной инфекции панические атаки усилились, и стало очевидно, что страх смерти связан с одышкой, с экспираторным затруднением дыхания, то есть невозможностью выдохнуть. В процессе психоаналитической терапии удается выяснить, что затруднения дыхания непосредственно связаны со сном, так было и до корона-инфекции.

При опросе возможно установить, что боли, как указывает больной, локализуются за грудиной. Дальнейшее исследование анамнеза показывает, что боли усиливаются при наклонах; это так называемый симптом «шнурков».

Таким образом, у человека всегда существовала гастроэзофагеальная рефлюксная болезнь, манифестировавшая до ковид-инфекции тем, что давала кошмарные сновидения в те моменты, когда во время сна содержимое желудка затекало в трахею и вызывало одышку и затруднения дыхания, в свою очередь приводившие к ужасным сновидениям, заставлявшим просыпаться от страха смерти.

После перенесенной коронавирусной инфекции у больной страхи смерти усилились и ипохондрия привела к фиксации внимания на дыхании. Конечно, социальная изоляция, экономические трудности способствовали кумуляции патологических процессов и привели к тяжелой депрессии, ставшей причиной обращения к аналитику.

Еще один любопытный симптом коронавирусной инфекции – потеря обоняния. Хорошо известно, что вомероназальный орган обеспечивает улавливание феромонов, которые в свою очередь характеризуют уровень либидо.

Даже ученые-медики оказались не готовы к психологической атаке современных средств массовой информации, что говорить об обычных людях. Быстрый рост психических расстройств и психосоматических заболеваний очевиден, беспрецедентная заболеваемость депрессией, паническими атаками, нарушения поведения, алкоголизм, осложнения супружеских отношений, страхи смерти, агрессивность – и это неполный перечень психологических проблем.

В сущности, речь идет о гибридной войне, симультанте биооружия и инфобомбы, а такого в истории человечества просто не было. Под «инфобомбой» разумею то, что все новостные ленты заполнены отчетами о заболеваемости и летальности при COVID, хотя цифры смертности мало озвучиваются. Для обычного человека летальность и смертность неразличимы. Хотя летальность – смерть от определенного заболевания, а смертность – общее количество умерших.

Таким образом, пандемия привела к тому, что дремавшие язвы психологических, соматических проблем в индивидуальном сознании оказались под мощным давлением средств массовой информации и проявились в новом обличье.

Итак, психосоматика в постковидную эру. Основная психическая защита при психосоматозе – это ипохондрия, то есть поиск в ментальном образе своего тела болезненных зон. Этот процесс автоматический. Допустим, начальник, шеф накричал на страдающего человека, тот инстинктивно начинает сканировать мысленный образ своего тела в попытке найти болевую точку.

Конечно, этот рефлекторный поиск начинается с привычных зон, ранее использовавшихся для фиксации чувств, возникающих в ответ на психическую травму. Затем, обнаружив точку боли, чувство, обострившееся на внешнюю агрессию, начинает свербеть и скрести это место.

Это сканирование своего ментального образа может возникать и на травматические воспоминания. Допустим девушка «случайно» вспоминает, как ее в детстве попытался изнасиловать пьяный сосед, в результате возникает острый аднексит или другая проблема в малом тазу.

У каждого свои места «отдохновений». У кого-то обнаружившиеся желчные камни локализуют в ментальном образе тела болевую точку, у другой это загрудинная область. При гипертонии – головные боли и т.д.

Нынче, когда свирепствует COVID, основная локализация психосоматических проблем – легкие, и жалобы после перенесенной коронавирусной инфекции – это одышка, затруднение дыхания, слабость, головокружение, боли в области грудной клетки.

Что по поводу легочников говорят классики психоанализа?

Кашель – это нереализованный плач. То есть основная проблема легочников, с точки зрения психосоматики, это неотреагированное горе. Однако слезы могут символизировать не только горе, уныние и депрессию. Нередко под слезами кроется нереализованная агрессия. И в этом смысле психосоматика обращает агрессию и ее аффекты, такие как гнев, злость, ярость, бешенство, раздражение и пр., на себя.

Конечно, можно пойти поплакаться подружке, и это даст некий выход психосоматическому потенциалу, однако то, что прячется глубже и является, собственно, основной этиологией (причиной) психосоматики, не может быть реализовано в дружеских посиделках. Только трудная тяжелая работа со специалистом может помочь. Люди годами прячутся от своих эмоций, стесняются своих чувств, и только когда запруда психических защит не выдерживает и болезнь затапливает психическое поле, и развивается психосоматика, тогда люди начинают искать чудо-таблетку.

Впрочем, люди – обыватели традиционно обращаются в больницы и поликлиники, и назначение таблеток тоже помогает, хотя и не излечивает.

Впервые понимание того, что болезни связаны с душевными переживаниями, было озвучено врачом, проживавшим на острове Кос рядом с Турцией; этого врача впоследствии назвали Гиппократ.

Гиппократ считал, что возникновение болезней связано с чувством вины.

Новое дыхание этим воззрениям придал Франц Александер, ученик Фрейда, который создал знаменитую «Чикагскую семерку» болезней:

ревматоидный артрит;

язвенная болезнь;

неспецифический язвенный колит;

бронхиальная астма;

ИБС (ишемическая болезнь сердца);

гипертоническая болезнь;

зоб.

Хотя с терминологией не все ясно. Как правильно называть: психосоматические или соматопсихические болезни?

Поскольку большинство заболеваний тела вызывают те или иные психические нарушения.

Что является морфологическим субстратом психосоматики? Откуда растут корни психосоматики? Где в организме находится орган психосоматики?

В силу того, что первая моя специализация – желудочная хирургия, буду в первую очередь говорить о болезнях живота.

Впрочем, даже в Великую Отечественную войну ранения живота считались самыми тяжелыми.

Кроме того, если посмотреть структуру больниц, выяснится, что в каждой городской больнице есть отделение «чистой хирургии», где до 70% больных составляют люди с заболеваниями желудочно-кишечного тракта, это и аппендициты, холециститы, язва и пр.

Итак, в чем причина такого внимания к животу?

Ныне доказано, в ЖКТ (желудочно-кишечный тракт) содержится порядка 100 млн нейронов. Это мозг маленькой собачки, а с учетом того, что в филогенетическом (филогенез – это процесс исторического развития живой природы и отдельных групп составляющих ее организмов) отношении нейрональная система ЖКТ возникает существенно раньше, то вполне очевидно, что некоторые индивидуумы думают в первую очередь животом. А то, что при болезни наша внутренняя собачка творит все что хочет, каждый может почувствовать на себе, например, при гриппе.